Василий Ершов - Летные дневники, часть 5
Это вам не в колхоз. Этот день – год кормит. А вечером какая пыль и дым над городом, и рев тяжелых грузовиков, и толпы народу у гаражей, и мешки, мешки, мешки…
А кто не успел – изворачивается на неделе. А потом зарядят дожди.
Вам, зажравшимся, с холеными, румяными щеками, с тщательно лелеемыми прыщиками, вам – р-р-революционерам, этого не понять. А это тот самый русский народ добывает себе горбом пропитание. Будет картошка – будем жить. Без всяких революций. Это Сибирь. Земли полно. И не надо нам ни белых домов, ни черных, ни коммунистов, ни демократов. А надо нам в меру солнышка и в меру дождичка.
Я видел у человека лопату в специально пошитом чехле. Ну, как партбилет в обложке. Кормилица.
Так что, пока вы там паровозы оставляли, идя на баррикады, мы себе копали картошку. Или грибы собирали. Вкалывали.
Вот поэтому мне Сибирь нравится больше Европы. Народ здесь лучше. Здесь никакого вашего плюрализьма: когда копаешь картошку, то видно, что это – единый порыв единого народа: выжить.
Прошла революция. Или там путч. Ну, как гром прогремел, и все. Что-то игрушечное. Была сто лет партия – и рассыпалась. И что изменилось в моей жизни? На моем рабочем месте? Да ничего.
24.09. Голодная Москва митингует. Возбужденный до предела, с ног до головы обполитизированный, потерявший в этом всякое чувство меры бутербродник хватается за грудки. Какие-то глистоподобные мальчики раздают свои «Искры», из которых ничего, кроме вони, не возгорается. За мэра… против мэра…
В Санктъ-Петербурге произросло 60 000 казаков. Откуда? Ну прям как в той песне: «Еврейское козачество возстало, в Биробиджане ой, был переворот…»
Армения отделяется; все – за. И я – за. Только уж без дураков. По мировым ценам, за валюту. Три года назад я говорил, что отделятся прибалты и армяне. Скатертью дорога.
И Грузия граждански воюет. Пусть повоюет себе.
И вообще, раз в газетах пишут, что не допускать развала Союза, значит – гори оно все синим огнем; скорее бы Россия осталась одна.
Украина вон тоже: сама себе суверенная, а как дошло до крепежного леса, что всю жизнь везли им с Дальнего Востока, так шахты встали… и электростанции… и пошло.
Рубите лес в Карпатах. «Україно, ненька рiдна, ми вiльнi!» – вот вам воля. На халяву воли не бывает.
Рушить надо это единое экономическое пространство. Чтоб лес не возить через все это пространство. А потом деловые люди утрясут все. Не надо только докапываться, честным ли трудом добыт их капитал. У нас у всех все краденое. А добиваются честности те шариковы, кто сам не мог, завидовал, а теперь не терпится отнять и разделить, урвать и пропить.
Мой отпуск золотой осенью продолжается. Грибов наготовили. Гараж разгреб. Шея побаливает, каждое утро делаю «гимнастику для хвоста», разминаю шею и спину. Утром еле разгибаюсь, но насильно заставляю себя двигаться.
На днях встретились с Лешей Бабаевым, распили бутылочку. Он бы мог еще пару лет полетать. А сейчас скучает один. Ну, полетали за столом.
А я как подумаю, что через месяц снова в самолет… Но пока еще впереди месяц отдыха, на даче дел невпроворот; убухаюсь так, что самому захочется отдохнуть за штурвалом.
Намечается новая дача. Вроде бы десять соток земли, как раз то, что мне надо. Где только взять силы? Но Надя тоже желает, через не могу, через болячки, стиснув зубы. Новая, очередная задача в жизни.
25.09. Почему во главе национально-освободительных движений у нас на окраинах империи встали профессора?
Видимо, перед ними, интеллектуальной элитой общества, наиболее ясно встали противоречия между потенциалом Мастера и его фактически развеществленным большевиками нищенским существованием.
То, что открылось мне, пилоту лайнера, три года назад, они наблюдали с 50-х годов. Они ездили за рубеж, общались, и т.д. Им и тогда очевидно было. А сейчас – напрело.
А летчики наши тоже летали за рубеж, и моряки хаживали. Да только мы были в еще более жестких замполитских тисках Системы, где шаг влево, шаг вправо – расстрел, т.е. отлучение от неба.
Профессора не лишишь диплома, и его работа – мозгами и языком. А у летчиков дважды женатому путь за рубеж закрыт. Изменив жене – изменишь Родине. И наш брат ударился в фарцу. Да и интеллект у профессора несколько повыше, особенно когда читаешь незамысловатые летчицкие мемуары. Поэтому наш брат ограничился красивыми бусами, зеркальцами и иголками цивилизованного Запада, купленными за сэкономленную на своей прихваченной картошке валюту.
Если из пилотов в политике кое-кто и достиг успеха, как, к примеру, Раджив Ганди, то и летал он скорее из прихоти. А мы себе шлифовали беззаветную преданность идеям и готовность по первому прыказу – упырёд.
Как тут Горбачев шипел на Литву: профессссорский заговоррр…
Но и другой полюс. Глядя на Грузию и ее президента… Тоже вроде профессор, но ума у него поменьше.
Погода в крае стоит такая, что еще не везде убрали на силос кукурузно-подсолнечную смесь: не было заморозков, и агрономы, рискуя, выжимают небывалый урожай зеленой массы. Раньше косили к 25 августа, а тут на месяц позже – уже початки созрели (бедный Хрущев…), у подсолнуха головы повисли.
И если при таком урожае не будет молока и мяса…
Не знаю, как где, а наш край себя всем обеспечил. Все у нас есть: и уголь, и нефть, и энергия, и золото, и алмазы, и лес, и рыба. И хлеб, и картошка, и всякая овощь, и земля, и вода, и заводы. И народ еще не совсем спился. Жить бы да жить.
Для наших шахт лес издалека возить не надо. За нашу проклятую норильскую медь и никель можно покупать сталь. Да и не в этом дело. Дело в коммунизме. Коммунизм сидит в нас всех.
«От каждого по способности» – глупее лозунга нет. Это противоестественно. Даже на даче я работаю не по способности, а пока не кончу конкретное дело, не разгибаясь. Надо. Жизнь заставляет.
Ну, и «каждому по потребности». Лозунг шариковых. Нет уж, каждому – по его труду, по конечному результату, по пользе.
Но тогда надо перестать кормить партийных работничков. А им до ноября еще идет зарплата. Когда нужна расплата.
Как они завопили: «Только не охота на ведьм!» Отрыгивается им 37-й год, завертелись. А ведь они и их сторонники – это 20-30 миллионов потенциальных врагов, пока не издохнут, будут тормозить, саботировать.
Моя бы воля – всех, кто в кабинетах парткомов сиживал, отстранить, дать в руки серп и молот и не допускать к принятию решений. Даже лояльных, даже тех, кто пристроился к перестройке. Как бы они ни твердили, что среди них много честных людей и т.п. Они не способны мыслить иначе, чем по-советски.
Честный человек в партийный кабинет не сядет. Честный человек комсомольским богом не будет, задницу лизать и яйца на поворотах заносить партийному боссу не станет. Все они – приспособленцы, бесталанные работники, захребетники, посредственности, которых жизнь забросила пеной наверх.
Поэтому пусть даже мы потеряем эту «честную» часть, пусть общества убудет на их «потенциал», но – всех отстранить и забыть само слово коммунизм. Ибо в нем – притягательная, бездельная и безответственная, хапужническая и халявская зараза. Преследовать их не надо, но заставить работать – простыми исполнителями. А рискуют и принимают решения пусть деловые люди.
Так их и в деловой мир просочилось видимо-невидимо. Не отделишь.
Политика, политика… эх ты, летчик.
26.09. Вчера вечером, в сумерках, ехал с дачи, заехал на гору, и такая вокруг была золотая красота, такой покой, такая умиротворенность, что залюбовался задремавшей природой и сквозь подступившие слезы подумал: «Господи, слава тебе, что даешь возможность наслаждаться простой радостью бытия. Годы еще не старые, работа есть, болячки еще терпимы, семья нормальная, проблем особых еще нет. Это же лучшие годы жизни!»
Сколько раз уже я себе так говорил: «это же лучшие годы жизни». Оборачивается так, что много, много было лучших лет жизни, грех обижаться. Слава тебе, Господи.
Умиротворенность. Надя сказала бы: блаженненький.
Страна развалена. Булгаковская разруха быта, политический распад, угроза голодной и холодной зимы, экстремизм и преступность, разброд и неверие, безразличие и бесчеловечность кругом. А я блаженствую. И уж отнюдь не мучаюсь комплексом, как жить дальше.
Пошли они все, козлы. Завтра еду за опятами. Сегодня пришел из баньки: день отдыха. А там оно как-то образуется. Без меня образуется. Я отпахал, и на зиму обеспечен. Голода у меня не будет.
