Андрэ Стиль - Париж с нами
— Самое обидное, что не будь я коммунистом, ко мне предъявляли бы гораздо меньше требований. Какой-нибудь сочувствующий сделает сущий пустяк, и все сразу кричат: вот молодец!.. А если ты член партии, все наоборот. Малейший проступок — и все твои заслуги забыты… Словом…
Альфонс наконец оторвался от окна и нашел в себе мужество посмотреть жене в глаза.
— …надо быть безупречным.
* * *— Вот и я! Как видишь, не умер!
— Раймон! Боже мой!
Раймон — это Папильон. Давно уже к нему не обращались по имени… Жена тоже, как и все, называет его по фамилии. Но на этот раз, когда он появился в дверях с победоносной улыбкой на лице, но бледный как смерть… Голова у него вся перебинтована, и его поддерживает какой-то товарищ. При виде мужа у Фернанды подкосились ноги, и она так и бухнулась на первый попавшийся стул.
— Раймон! Боже мой!
Но она тут же вскакивает и немедленно начинает суетиться, бегать вокруг Папильона. Она именно бегает вокруг него. Фернанду предупредили, она знала о его ранении. Правда, утешали, что это не опасно, но ведь всегда так говорят. Она хотела немедленно бежать к врачам, разыскивать его. Единственное, что ее немного успокоило, это то, что у Папильона только одна рана. Хотя и в голове, но все же только одна… Правда, под конец, так как Папильон все не возвращался, Фернанда начала сильно беспокоиться. И все же, когда она услышала, как у подъезда остановилась машина, ей и в голову не пришло, что это приехал Папильон, которого пришлось привезти, в таком он был состоянии. Вот почему Фернанда была так потрясена, когда увидела его, хотя и на ногах, но совершенно белого, да еще с тюрбаном из бинтов на голове.
— Сколько же у тебя ран?
— Пять! — отвечает Папильон, не подозревая, что жене наврали. — В моей башке ни больше ни меньше, как пять дырочек!
Папильон шутит, успокаивая Фернанду. Но цифру он называет даже с некоторой гордостью.
Его возбужденное состояние и говорливость вызваны сильным жаром. Ему приходится преодолевать чудовищную головную боль, от которой глаза сами закрываются. Он бы никогда не смог добраться домой без машины, но все же внизу он заявил: «Вы меня не несите, Фернанда лишится чувств… Не надо. Да и среди жильцов это вызовет переполох».
Стоя у машины, поддерживаемый с одной стороны сопровождавшим его товарищем, а с другой — Деганом, Папильон сказал: «Ноги-то у меня как ватные», — и голос у него еле слышно шелестел. Но верный себе, он тут же добавил: «Ничего, поправимся, не трусь! Знаете, доктор, не поднимайтесь вы со мной, и без того много осложнений!»— предложил он Дегану, хотя предстояло добраться до второго этажа и еще пройти весь коридор. К счастью, сопровождавший его товарищ был недюжинной силы и всю дорогу, до самых дверей, чуть ли не нес его на себе.
— Боже мой, Папильон, тебе же надо немедленно лечь в постель!
— Доктор так и сказал, — подтвердил приведший Папильона товарищ.
— Какой же доктор тебя так разукрасил?
Но Папильон и товарищ пропустили вопрос Фернанды мимо ушей.
Как легко себе представить, появление Папильона все же вызвало переполох в доме. Ничего здесь не остается незамеченным! Один за другим соседи приходят проведать раненого.
— Мы как раз завтракали; услышали, что подъехала машина, и сразу догадались, — объясняет Жоржетта.
Анри и Поль тоже пришли.
Папильона пока усадили в кресло, и он без умолку говорит.
— Тебе холодно? Это тебя знобит от жара. Потерпи минутку… — и Фернанда ушла в спальню согреть утюгом простыни. — Тебе нужно лечь не раздеваясь, — говорит она оттуда, — так будет теплее.
Когда Фернанда возвращается в кухню, там уже полно народу. Папильон возбужденно рассказывает:
— Ох, и сильно же бьют эти сволочи!.. В ушах зазвенело. Прямо искры из глаз посыпались! Про искры говорят обычно так, ради смеха, а у меня на самом деле…
— Пойди ляг! Тебе вредно столько болтать! — И Анри берет Папильона под руку.
— Ты у нас герой! — с уважением говорит старик Жежен. — Видишь, мы все пришли тебя навестить. Фернанда, ты скажи, если тебе нужна помощь…
Папильона уводят в спальню, и он бросает прощальный взгляд на друзей.
— Все ведь здесь, — голос у него взволнованный, — а подрядчик не пришел. Не хватило все же наглости! У меня с ним все кончено! Слышишь, Анри? Кончено!..
— Иди, иди! Ложись!
— Зашил-то меня Деган, — сообщает Папильон, когда у его кровати остается один Анри. Папильон натянул одеяло до самого подбородка. Он забинтован до самых бровей, и видна только часть лица, землистого цвета, покрытая щетиной, которая как-то сразу выросла. Папильон по-прежнему силится улыбаться.
— Только не говори никому. Доктору может нагореть. Шпики, как всегда, уже обзвонили всех врачей — выясняют, нет ли у них раненых. Деган, ясно, отрицал…
— Ну, старина, теперь спи. Мы всем этим займемся…
Анри закрыл дверь в спальню и, отведя в сторону товарища, который привез Папильона, спрашивает:
— Скажи, а Деган не выписал ему никакой справки? Как же быть со страховкой?
— Ничего не выписал. Да и вообще трудно выдать его ранение за несчастный случай на работе.
— Надо будет этим заняться.
Анри возвращается к Папильону, но тот, бледный как полотно, уже спит мертвым сном.
* * *С тех пор как все докеры живут в одном здании, им часто случается помогать друг другу. Не успели вернуться от Папильона, как пришлось спешно бежать к Франсине, жене Жака.
У нее начались схватки.
Да, дети появляются на свет, не спрашивая, подходящий ли это момент.
Случись хоть на час раньше, не надо было бы посылать за Деганом. Он тогда приехал с Папильоном.
— А ты перед этим разве ничего не чувствовала? — спрашивает Жак.
— Всегда схватывает неожиданно, вам-то это незнакомо, — раздражается Франсина.
Жак и Франсина больше чем кто-либо нуждаются в помощи. У Франсины здоровье очень слабое, чуть что — у нее белеет кончик носа, и она вся покрывается капельками пота. У Жака — рука до сих пор забинтована, и он совершенно беспомощен. А если Франсину надо будет уложить или помочь подняться…
Схватки начались как раз в тот момент, когда вернулась Полетта. Не заходя домой, она прямо побежала к Франсине. Только, когда первый приступ прошел, Полетта решила заглянуть к себе — квартира-то ее через три двери, — оставить там пальто и вернуться опять.
К своему удивлению, она застала Анри с двумя незнакомыми товарищами: с Полем и тем, который привез Папильона. Они все сидели за столом и завтракали. Анри попросил товарища зайти к нему на минутку и рассказать обо всем поподробнее.
Раз они собирают сведения по врачам, значит они могут арестовать Папильона, несмотря на его изрешеченную башку. Когда он проснется, надо его отвезти куда-нибудь, где можно будет его спокойно выходить. То же самое и в отношении остальных раненых. Их, кажется, семь человек и как будто у них, к счастью, ранения не очень серьезные. Зато, говорят, в госпитале лежит охранник, который здорово пострадал. Его кто-то из докеров саданул багром. Поделом ему… «За Папильоном смотрите в оба, — предупредил товарищ, — он очень воинственно настроен. Когда мы ехали в машине, он уверял, что завтра обязательно пойдет на демонстрацию. — Пусть увидят мою голову! — говорил он».
— Прости, но мне даже некогда отведать, чего ты тут наготовил. Вы сидите здесь, как ни в чем не бывало, а мы, женщины, тем временем… — И Полетта, на ходу поцеловав мужа, тут же убегает, не дослушав Анри, который хотел было ее познакомить с товарищами…
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
У руля в решительные минуты
Видимость обманчива. Хоть на столе и устрицы, и рыба, и ракушки, но Анри и Поль отнюдь не пировали, а только наспех перекусили.
Да и Полетта ничего плохого не подумала, просто хотела их поддразнить. Она не знала о пароходе, так как все утро убирала в комнатах, а в мясную даже не заходила — там по случаю предстоящих праздников полно народу. Ну, а для хозяина и Жизели прибытие парохода с горючим не такое уж важное событие. Они и не подумали сообщить об этом Полетте. Вообще для Жизели, после ее истории с американцем, нет на свете важных событий. Она ничем не интересуется, на все смотрит мрачно. Вот почему обо всех происшествиях Полетта узнала, только вернувшись к Франсине. Она немедленно побежала к себе, но не для того, чтобы извиниться за свой выпад, она о нем и думать забыла.
— А женщин вы предупредили? Раймонда знает? — спросила она.
— Да, но ты бы сама еще к ней зашла. Может быть, ей понадобится твоя помощь, — предложил Анри.
— Ладно. Франсине я все объясню, вместо меня около нее подежурят подруги…
— Как хочешь, решай сама.
Те полчаса, которые ушли на завтрак, вовсе не были потеряны. По многим причинам, а главное потому, что у Анри резко переменилось настроение. Бывает же так! Неизвестно, что́ выбьет тебя из колеи, и ты весь день сам не свой. Если ты не сделаешь хоть небольшой передышки, душевное смятение так тебя и не покинет, даже если ты этого не замечаешь. Передышка всегда полезна. Можешь в это время ни о чем не думать или думать о пустяках, душевное равновесие придет само собой.
