Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 81
Егор Кузин — крестьянин Новосильского уезда Тульской губ., не раз видавший Толстого в Кочетах у Сухотиных, читавший его книги. В своем письме пишет о разочаровании в жизни: «Умоляю вас ради бога, скажите, что мне делать, чтобы разогнать тоску».
154. С. М. Соломахину.
1910 г. Марта 2. Я. П.
2 марта 1910 г. Ясная Поляна.
Любезный Семен Михайлович,
Очень благодарю вас за ваше письмо и рад случаю написать вашим — нашим братьям о том обычае хождения «в духе», которому они предаются и которого вы совершенно справедливо не одобряете. Я бы хотел им сказать так:
Любезные братья, одно из главных заблуждений православной церкви, от которой вы отделились, в том, что церковные думают, что можно угодить богу внешними обрядами, собраниями, словесными молитвами и псалмопениями. Молиться надо не в храмах, а как Христос сказал: «Уйди в клеть свою, затворись, и там бог скорей услышит тебя, чем в многолюдном собрании». Всякая молитва есть душевное общение с богом, а разве возможно такое общение при телесных движениях и многоглаголании в многолюдных собраниях? Но в церквах только поют и махают руками — крестятся; по вашему же обряду всё тело человеческое приходит в движение и доходит до состояния, подобного опьянению. Для общения с богом нужно самое большое внимание и спокойствие, а тут происходит совсем противное и не только не лучше, но много хуже того, что делается у православных.
Очень советовал бы вам оставить этот обряд, или если уже вы хотите так бегать, то признайте то, что делаете вы это для своей потехи, а никак не для служения богу. Служить богу мы можем только одним: одинаковой братской любовью ко всем людям. Для того же, чтобы быть в силах всегда любить всех людей, нужна молитва, но молитва никак не общественная, громкая, в известные дни и часы и с особенными движениями, а молитва ежечасная, внутренняя, такая, чтобы, имея дело с человеком — братом, просить бога о том, чтобы он помог мне с любовью и уважением обойтись с ним, т. е. с каждым человеком, до которого имеешь дело.
Теперь заодно, любезные братья, хочется мне сказать вам и о другом деле, которое, как мне кажется и как мне рассказывали, многие из вас понимают неправильно. Я разумею о половом общении между мужчиной и женщиной. Как это сказано в евангелии, самое лучшее для человека — полное целомудрие, а нет сил удержаться, то пусть сходится один мужчина с одной женщиной, но раз навсегда, на всю жизнь, не разлучаясь и не разводясь, как и сказано у Матф., V, 32. Стоит людям только позволить себе перемену супругов, так уже и нет предела разврату, так как половая похоть, чем больше человек отдается ей, тем больше разрастается, и человек в этом разврате спускается ниже животного и лишается всякого общения с богом.
Тоже и об этом прошу вас подумать, милые братья, и верить, в то, что писал я это только по любви к вам и желанию моему по мере сил быть вам полезным.
Любящий вас брат Лев Толстой.
Печатается по копии. Впервые опубликовано в сборнике ПТС, II, стр. 302—304, с цензурными сокращениями, под датой 1 марта 1910 г., как «Письмо к сектанту С.». Дата 2 марта 1910 г. определяется копией.
Семен Михайлович Соломахин (1888—1952) — сектант-молоканин, по своим убеждениям близкий к взглядам Толстого, неоднократно бывавший в Ясной Поляне. См. запись Толстого в Дневнике 15 апреля 1910 г. (т. 58, стр. 38). В ЯЗ 15 апреля 1910 г. записано: «Был Соломахин, какой он горячий человек, отец хлыст, а он рационалист. Отец ему хочет дать семьдесят десятин земли, он отказывается на религиозных основаниях».
Ответ на письмо Соломахина от 28 февраля, в котором Соломахин просит Толстого разъяснить ему сущность некоторых сектантских суеверий.
* 155. Н. Николаеву.
1910 г. Марта 3. Я. П.
3 марта 10 года. Ясная Поляна.
Любезный брат Никита,
Посылаю тебе книги о том, как я понимаю закон бога. Но если тебе, может быть, трудно разобраться в книгах, пишу вкратце, как я понимаю закон. Понимаю я его по учению Христа, Матфея XXI, 34—38. Закон в том, чтобы любить бога — совершенство и добродетель и любить ровно всех ближних. И что закон этот верен, видно по тому, что только начни исполнять его, и сейчас на душе хорошо, и ничего не нужно, и ничего не боишься. Так вот, по-моему, весь закон — в любви; всё же, что сверх этого, то лишнее. О загробной же жизни понимаю так: о том, что будет с нами после смерти, нам не дано знать. Одно знаем, что как мы в жизнь пришли от бога, так и уйдем из жизни к богу. А бог есть любовь (1-ое послание Иоанна, гл. IV). А от любви ничего, кроме добра, быть не может.
Любящий тебя брат Лев Толстой.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на почтовой бумаге. Письмо Никиты Николаева не сохранилось, и сведений о нем не имеется.
* 156. X. Ф. Досеву.
1910 г. Марта 4. Я. П.
4 марта 10 года. Ясная Поляна.
Благодарю, милый Досев, за сообщение и письма и речи М. Попова.1 Я отвечаю ему. Переведите и пошлите. Деньги с радостью пошлю. Напишите, куда.
Всеми силами стараюсь, но не могу удержаться от предугадывания того, что будет, и я думаю скоро, вследствие такого пробуждения свободного от суеверий религиозного христианского понимания жизни, которое всё больше и больше захватывает не нашу отпетую братью, а народ. Мне легко удержаться от такого предугадывания, потому что во всяком случае я-то не увижу перемены внешней. Важно только движение духовное, а такое духовное просветление в одном человеке важнее миллионных армий. Прощайте, спасибо. Братски целую вас.
Л. Толстой.
Печатается по копии. Дата определяется копией и подтверждается пометой В. Ф. Булгакова на конверте письма Досева, а также записью Толстого в Дневнике (т. 58, стр. 22).
Христо Федосиевич Досев (1887—1919) — болгарин, последователь учения Толстого. См. т. 78.
1 Христо Досев прислал Толстому письмо из Майкопа от 25 февраля 1910 г. вместе с переведенным им с болгарского на русский язык письмом и речью отказавшегося от военной службы солдата Миню Пенева Попова перед военным судом в г. Пловдиве, в Болгарии. Досев писал в своем письме, что М. Попов вновь осужден на четыре года заключения в самую худшую тюрьму Болгарии — «Черную Джалию». «Тюрьма эта отвратительная, хуже всякой вашей Шлиссельбургской крепости: она низкая темная, сырая, глухая». Он просил Толстого написать Попову, прислать письмо ему для перевода и пересылки Попову и высылать ему по 5 р. в месяц.
Открыткой из Майкопа, отправленной 29 марта 1910 г., Досев благодарил Толстого за добрые письма и сообщал, что отправил М. Попову оригинал и перевод письма Толстого. См. письмо № 157.
* 157. М. П. Попову.
1910 г. Марта 4. Я. П.
4 марта 10 года. Ясная Поляна.
Любезный брат Миню,
Получать такие письма, как то, какое вы мне прислали вместе с вашей речью на суде, которую мне прислал Досев, и узнавать про такие поступки, как ваш, составляет самую большую радость моей жизни.
Единственное настоящее дело нашей жизни — это всё большее и большее единение людей мира. Соединиться же могут люди только в истине любовью. Такой же поступок, как ваш, так именно и соединяет людей больше и вернее, чем всевозможные пути сообщения, чем какие бы то ни было книги, газеты, общества. Помогай вам бог с бодростью и радостью нести выпавшее на вашу долю испытание с сознанием того, что то, что вы делаете, делаете не вы, а он — бог, живущий в вас.
Если можете, извещайте меня, и чем чаще и чем подробнее, тем лучше о вашем положении. Знайте, что у вас много друзей и братьев в России. Один из них, любящий вас, как дорогого сына, старый дед.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на почтовой бумаге, подписанным инициалами: «Л. Т.».
Миню Пенев Попов (р. 1885) — болгарин, сын деревенского учителя. В 1907 г. отказался от военной службы по религиозным убеждениям, чему толчком послужило знакомство с произведениями Толстого, и был предан военному суду, приговорившему его в январе 1908 г. в г. Пловдиве (Филиппополе) в дисциплинарную роту на 2 года. По истечении года Попов вновь был предан суду «за неповиновение» и осужден на 4 года тюремного заключения. М. Попов написал Толстому на болгарском языке из тюрьмы «Черная Джалия» письмо от 1 января 1910 г., переведенное на русский язык Христо Досевым. См. письмо № 156.
158. И. Ф. Наживину.
1910 г. Марта 4—5. Я. П.
Сейчас прочел записку вам Булгакова, милый Иван Федорович, и не мог допустить того, чтобы не отозваться на ваше письмо тем чувством любви, к[оторое] всегда сознаю в себе, как только что-нибудь напоминает вас. Рад узнать, что как это и не могло быть иначе, покорность воле и всегда благой воле его победило ваше страдание.1
Я живу хорошо, подвигаюсь понемногу к тому, что всегда благо, и ослаблением тела и освобождением духа. Сердечный привет вашей милой жене.2
