Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)
После разговора о билетах в театр и прочих приятностей, все предались безмятежному веселью, которое было прервано лишь на короткое мгновение: одна из младших девочек, услышав слово "Астли", заявила, что ей тоже очень хочется туда пойти, но Фанни прикрикнула на нее: "Отстань!" — а маменька сказала:
— Беги, Бетси-Джейн, поиграй во дворе, вот умница. — И обе невинные малютки в фартучках, Бетси-Джейн и Эмилия-Энн, отправились резвиться на песке, вокруг статуи Шепхерда Великого. Тут-то с ними, как видно, разговорился их старый приятель, обитавший в Подворье; ибо в то время как Пен разливался соловьем, а хозяйки в полном восторге смеялись его шуткам, какой-то старичок, выйдя из-под арки, подошел к сторожке и заглянул в дверь.
При виде Артура, сидящего на столе, как Макхит в пьесе, и занятого непринужденной беседой с миссис Болтон и ее дочерью, лицо его вытянулось.
— А, мистер Бауз! Здравствуйте, мистер Бауз, — громко и весело воскликнул Пен. — А я к вам в гости, вот забежал спросить, как к вам пройти.
— Вы шли ко мне, сэр? — печально повторил Бауз и, войдя, пожал Пену руку.
"А чтоб ему, этому старикашке", — подумал кто-то из бывших в комнате, а может быть, и не только она.
Глава XLVIII
В Подворье Шепхерда
Узнав мистера Бауза, наш Пен произнес "здравствуйте, мистер Бауз!" очень громко и весело и приветствовал его очень бойко и развязно, однако щеки его залились румянцем (и на щечках Фанни тотчас затрепетал такой же красный флажок); а после того как Бауз и Артур обменялись рукопожатием и первый ответил иронической усмешкой на заверение второго, что он-де как раз шел к нему в гости, — в комнате воцарилось тягостное и словно бы виноватое молчание, которое Пен, впрочем, скоро прервал шумной болтовней. От этого шума молчание, конечно, нарушилось, но тягостное чувство осталось и усугубилось — так в склепе сгущается мрак, если зажечь одну-единственную свечу. Пенденнис стал было рассказывать в шутливом тоне о вчерашних приключениях и пробовал изобразить, как Костиган тщетно взывал к контролеру в Воксхолле. Имитация не удалась. Разве в человеческих силах изобразить такое совершенство! Никто не смеялся. Миссис Болтон даже не поняла, кого представляет Пен — капитана или контролера. Фанни робко хихикнула разок, но лицо у нее было испуганное; а мистер Бауз хмурился точь-в-точь, как когда играл на скрипке в оркестре или исполнял трудную пьесу на разбитом фортепьяно в Черной Кухне. Пен чувствовал, что не имеет успеха; голос его становился все тише, все неувереннее и наконец грустно мигнул и погас; и снова наступила тьма. Под аркой ворот прошел рассыльный, что обретается при Подворье Шепхерда: все услышали стук его каблуков по каменным плитам.
— Вы шли ко мне, сэр, — сказал мистер Бауз. — Так, может, вы будете добры подняться в мою квартиру? Это для нее большая честь. Расположена она довольно высоко, но…
— Ну что вы! — перебил его мистер Пенденнис. — Я сам живу на чердаке, а Подворье Шепхерда куда уютнее, чем Лемб-Корт.
— Я знал, что вы живете в четвертом этаже, — сказал Бауз, — и как раз хотел сказать… не сочтите такое замечание невежливым… что воздух в верхних этажах здоровее для молодых людей, нежели воздух сторожки.
— Сэр! — сказал Пен. (Свеча снова вспыхнула, он уже готов был к ссоре, как обычно бывает с людьми, если они неправы.) — Разрешите мне самому выбирать себе знакомых и не…
— Вы изволили сказать, что имели намерение посетить мое скромное жилище, — произнес мистер Бауз своим печальным голосом. — Показать вам дорогу?.. Мы с мистером Пенденнисом старые друзья, миссис Болтон, очень старые знакомые; и еще на самой заре его жизни столкнулись на узкой дорожке.
Старик дрожащим пальцем указал на дверь, в другой руке держа шляпу; поза его была несколько театральна, так же как и слова — за свою жизнь он наслушался немало из накрашенных уст актрис и актеров. Но он не лицедействовал, не кривлялся, и Пен отлично это знал, хотя и склонен был подшутить над мелодраматической манерой старика.
— Пойдемте, сэр, — сказал он, — раз вы на этом настаиваете. Миссис Болтон, всего наилучшего. До свиданья, мисс Фанни; я всегда буду с удовольствием вспоминать наш вечер в Воксхолле; и насчет контрамарок не забуду.
Он пожал ей руку, ощутил ответное пожатие и ушел.
— До чего же симпатичный молодой человек! — воскликнула миссис Болтон.
— Вам так кажется, маменька? — спросила Фанни.
— Я все думала, на кого он похож, — продолжала миссис Болтон, глядя в окошко вслед удаляющемуся Пену. — Когда я играла в "Сэдлерс-Уэлзе", у миссис Сэрл, к нам все ездил в тильбюри один молодой джентльмен из Лондона, в белой шляпе, ну как две капли воды — он, только у того бакены были черные, а у мистера Пенденниса — рыжие.
— Бог с вами, маменька, они у него каштановые! — ввернула Фанни.
— Он ездил ради Эмили Бадд, той, что танцевала Коломбину в спектакле "Жига Арлекина, или Наваринское сражение", когда заболела мисс де ля Боски — хорошая была танцовщица, и наружность для сцены очень авантажная, — а он был крупный кондитер, и загородный дом имел в Хомертоне, и все катал ее в своем тильбюри по Госвелл-роуд. А в один прекрасный день они как уехали, так и поженились в церкви святого Варфоломея, в Смитфильде, — оглашение-то когда было, никто и не знал. И теперь у ней своя коляска, и в газете я про нее читала, как она устраивала в доме лорд-мэра бал в пользу богадельни для прачек. А возьми леди Мирабель, дочку капитана Костигана, — тоже была актрисой, это все знают.
И много еще в том же духе наговорила миссис Болтон, то выглядывая в окно, то перетирая посуду и расставляя ее по местам в угловом буфете; а под конец своей речи она с помощью Фанни стряхнула и сложила скатерть и убрала ее в ящик стола.
Хотя Костигану в свое время довольно точно разъяснили денежные обстоятельства Пена, он за давностью лет, вероятно, позабыл о том, что узнал в Чаттерисе, а может быть, и природная склонность к преувеличениям заставила его раздуть доходы своего друга. Накануне вечером, когда Пен сбежал с Фанни, он, прогуливаясь с миссис Болтон, успел яркими красками расписать ей ФэроксПарк, упомянуть о громадном состоянии Пенова дядюшки, майора, и проявить большую осведомленность касательно движимой и недвижимой собственности самого Артура. За ночь миссис Болтон, надо полагать, все это обдумала, и внутренним взором уже видела Фанни разъезжающей в коляске, как старая товарка миссис Болтон — танцовщица из театра "Сэдлерс-Уэлз".
Во время заключительной процедуры — складывания скатерти — две эти глупые женщины поневоле сошлись почти вплотную, и когда Фанни, подхватив скатерть, сложила ее в последний раз, мать легонько взяла девушку за подбородок и поцеловала. И снова красный флажок затрепетал на щечках Фанни. Что же значит этот сигнал? На сей раз — не тревогу. На сей раз бедная Фанни зарделась от радости. Бедная Фанни! Неужели же любовь — грех, что начало ее так сладко, а конец так горек!
Расцеловав дочь, миссис Болтон сочла нужным ей сообщить, что идет за покупками, а Фанни пусть подежурит в сторожке, на что Фанни после очень слабых возражений согласилась. И вот миссис Болтон надела шляпку, взяла корзинку и ушла, и едва она ушла, как Фанни уселась у окна, из которого была видна дверь Бауза, и уже не отрывала глаз от этого угла Подворья.
Возле нее щебетали Бетси-Джейн и Эмилия-Энн, играя, будто читают книжку с картинками, которую одна из них держала вверх ногами. То была мрачная душеспасительная книжка из собрания мистера Болтона. Фанни не слышала болтовни девочек. Она ничего не замечала, кроме двери Бауза.
Наконец она слегка вздрогнула и глаза ее засветились. Он вышел из подъезда. Сейчас он опять пройдет мимо ее двери. Но в следующее мгновение личико ее омрачилось. Пенденнис и правда вышел, но за ним следовал Бауз. Они вместе скрылись под аркой. Проходя, он только снял шляпу и отвесил поклон. Он не остановился, не сказал ни слова.
Минуты через три-четыре Бауз возвратился один. Фанни не считала минут, но когда он вошел в сторожку, встретила его яростно-злобным взглядом.
— Где маменька, милая? — спросил он.
— Не знаю. — И Фанни сердито тряхнула головой. — Я не привыкла ходить за маменькой по пятам, мистер Бауз.
— Разве я сторож матери моей? — произнес Бауз со свойственной ему горечью. — Ну-ка, Бетси-Джейн и Эмилия-Энн, идите сюда. Я принес пряник для той, что лучше знает буквы, и еще один — для той, что знает их похуже.
Бауз проэкзаменовал малышек, после чего они были награждены имбирными медалями и побежали во двор обсуждать это событие. А Фанни тем временем достала рукоделие и, чтобы скрыть волнение и гнев, сделала вид, будто прилежно работает. Бауз сидел так, что ему был виден выход на улицу, но тот, кого он, может быть, ожидал увидеть, больше не появился. И миссис Болтон, воротившись из лавки, застала мистера Бауза вместо того, кого она ожидала увидеть. Читатель, возможно, догадался, о ком идет речь?
