Эрнест Хемингуэй - Острова в океане
– Главное, что Дэви удалось задержать ее на этой глубине, – сказал Роджер. – Теперь она скоро изменит тактику. И вот тут-то мы ее возьмем в оборот. Ну-ка, Дэв, попытайся еще раз приподнять ее.
Дэв попытался, но и эта попытка ни к чему не привела.
– Ничего, сама всплывет, – сказал Эдди. – Вот увидишь. Еще немного, и тебе уже не придется тащить ее силой. Хочешь еще пополоскать рот?
Дэвид молча кивнул. Ему уже приходилось экономить дыхание.
– Можешь сделать глоток-другой, – сказал Эдди. – Остальное выплюнь. – Он повернулся к Роджеру. – Ровно час, – сказал он. – Голова ничего, Дэв?
Мальчик кивнул.
– Как он, по-твоему, папа? – спросил отца Том-младший. – Правда, как?
– По-моему, он молодцом, – сказал отец. – И раз Эдди рядом, с ним ничего не случится.
– Да, это верно, – согласился Том. – Но мне бы тоже хотелось как-то помочь. Пойду принесу Эдди чего-нибудь выпить.
– Принеси, пожалуйста, и мне тоже.
– Ой, с удовольствием. И мистеру Дэвису, да?
– Он сейчас едва ли захочет.
– А я спрошу.
– Потяни еще разок, Дэв, – почти шепотом сказал Роджер, и мальчик потянул изо всех сил, обеими руками сжимая катушку спиннинга.
– Ага, дюйм заработали, – сказал Роджер. – Выбери этот дюйм и попробуй опять, может, удастся подтащить ее повыше.
Вот когда началась настоящая схватка. До сих пор Дэвид только удерживал рыбу на крючке, а она плыла дальше в открытое море, и катер плыл, следуя ее движению. Но теперь уже нужно было постепенно поднимать рыбу кверху, следить за удилищем, распрямлявшимся по мере того, как леска выходила из воды, выбирать образующийся излишек лески, вновь наматывать ее на катушку и понемногу опускать удилище ниже.
– Спокойней, спокойней, – говорил ему Роджер. – Не спеши. Выбирай потихоньку.
Весь подавшись вперед, Дэв тянул и тянул, стараясь соразмерять свои силы с тяжестью на конце лески, скрытом еще глубоко под водой.
– Дэвид у нас классный рыболов, – сказал Том-младший. – Он ловил рыбу, когда был еще совсем малышом, но я и не знал, как здорово он управляется с этим делом. Он всегда сам подтрунивает над собой, говорит, что не приспособлен к спорту. А посмотреть на него сейчас!
– Черт с ним, со спортом, – сказал Томас Хадсон. – Ты что говоришь, Роджер?
– Дай вперед самую малость! – крикнул Роджер.
– Есть вперед самую малость, – повторил Томас Хадсон, и на этот раз, пользуясь тем, что расстояние между рыбой и катером сократилось, Дэвид успел выбрать побольше лески.
– Ты тоже не любишь спорт, папа? – спросил Том.
– Любил когда-то. Даже очень любил. А теперь нет.
– Я люблю теннис и фехтование, – сказал Том. – А все эти игры с мячом меня не увлекают. Потому, верно, что я вырос в Европе. Из Дэвида, при его уме, мог бы выйти отличный фехтовальщик, если бы он захотел этим заняться. Но он не хочет. Он любит только читать, ловить рыбу и стрелять и еще мастерить искусственных мух для наживки. Стреляет он лучше Энди, особенно в поле. А мухи у него получаются просто чудо. Папа, я тебе не мешаю своими разговорами?
– Конечно, нет, Том.
Ухватившись за поручень, он смотрел назад, на корму, и туда же смотрел отец, положив руку ему на плечо. Плечо было соленое от морской воды, которой мальчики обливали друг друга из ведра до того, как клюнула рыба. От мельчайших крупинок соли, осевших на коже, оно чуть шершавилось под отцовской ладонью.
– Понимаешь, я очень волнуюсь за Дэвида, и мне просто нужно о чем-то говорить, чтоб отвлечься. Я сейчас ничего на свете так не хочу – только бы Дэвид выловил эту рыбу.
– Это рыбища, а не рыба. Вот увидишь, когда она покажется над водой.
– Я раз видел такую, уже очень давно, когда мы с тобой выходили на ловлю вдвоем. Она проткнула мечом большую макрель, которая у нас служила наживкой, выпрыгнула и выбросила крючок. Она мне долго снилась потом – такая громадина. Ну, пойду приготовлю вам выпить.
– Можешь не торопиться, – сказал ему отец.
Сидя в своем рыболовном кресле с откинутой напрочь спинкой, упираясь ногами в перекладину, Дэвид тянул леску из воды. Он тянул ее руками, плечами, спиной и затылком, поясницей и бедрами; отпускал, торопливо наматывал на катушку и снова тянул. Очень медленно – по дюйму, по два, по три за раз – лески на катушке прибавлялось.
– Как голова, ничего? – спросил Эдди Дэвида. Он стоял рядом и для большей устойчивости придерживал кресло за подлокотники.
Дэвид кивнул. Эдди пощупал его кепочку на макушке.
– Еще мокрая, – сказал он. – Ну, ты даешь этой рыбе жизни, Дэв. Молодец, работаешь, как машина.
– Теперь легче, чем когда надо было просто удерживать ее, – все тем же пересохшим голосом сказал Дэвид.
– Еще бы, – сказал Эдди. – Теперь все-таки дело хоть понемногу, но идет на лад. А тогда она просто выворачивала тебя наизнанку.
– Ты только не торопись сверх сил, – сказал Роджер. – Все у тебя получается великолепно.
– А как только она всплывет, мы ее багром, да? – спросил Эндрю.
– Перестанешь ты говорить мне под руку или нет? – сказал Дэвид.
– Я вовсе не говорю тебе под руку.
– Ну замолчи, Энди, я тебя прошу. Не обижайся, но замолчи.
Эндрю полез на мостик. На нем тоже была кепочка с длинным козырьком, но отец сразу заметил, что глаза у него мокрые, а губы дрожат, хоть он и отворачивался, чтобы скрыть это.
– Ты ничего плохого не говорил, – сказал ему Томас Хадсон.
Эндрю по-прежнему смотрел в сторону.
– Теперь, если рыба сорвется, он скажет, что это из-за меня, – горько пожаловался он. – А я только хотел, чтобы ничего не забыли.
– Вполне естественно, что Дэв нервничает, – сказал отец. – Но он все-таки старается быть сдержанным.
– Понимаю, – сказал Эндрю. – Он борется с этой рыбой не хуже, чем боролся бы мистер Дэвис. Только мне неприятно, что он обо мне так подумал.
– Многие легко раздражаются, когда на крючке большая рыба, тем более у Дэва это в первый раз.
– Но ты всегда сдержанный, и мистер Дэвис всегда сдержанный.
– Это теперь так. А когда мы с ним только учились ловить большую рыбу, всякое бывало – и злость, и грубость, и взаимные попреки. Мы просто черт знает до чего доходили.
– Правда?
– Самая настоящая правда. Нам казалось, что все нам желают зла, и мы вели себя соответственно. Обычное дело. Дисциплина, благоразумие – все это приходит потом. Мы научились быть сдержанными, убедились, что, если раздражаться и злиться, с большой рыбой не сладишь. И уж во всяком случае, не получишь удовольствия от ловли. А были мы оба просто нестерпимы: злились, и бесновались, и ссорились – и удовольствия никакого не получали. Зато теперь мы всегда сдержанны, когда боремся с большой рыбой. Мы много говорили об этом и решили, что будем сохранять сдержанность при любых обстоятельствах.
– И я тоже буду, – сказал Эндрю. – Хотя с Дэвом это иногда трудно. Папа, как ты думаешь, он в самом деле выловит эту рыбу? Или это как сон, который проснешься – и нет его?
– Не будем говорить об этом.
– Опять я что-то не так сказал?
– Не в том дело. Просто считается, что разговоры приносят неудачу. Такая у старых рыбаков примета. Не знаю, откуда она взялась.
– Ладно, теперь буду молчать.
– Папа, возьми, пожалуйста. – Том снизу протягивал стакан, в три слоя обернутый бумажным полотенцем, чтобы лед не так быстро таял. Резинка плотно прижимала бумагу к стеклу. – Я добавил лимонного соку и немного настойки, а сахару не клал. Так будет хорошо? Или ты еще чего-нибудь хочешь?
– Очень хорошо. А кокосовой воды ты не подливал?
– Подлил. А Эдди я отнес чистого виски. Мистер Дэвис ничего не захотел. Энди, ты теперь будешь там, с папой?
– Нет, я уже иду вниз.
Том поднялся на мостик, а Эндрю спустился на корму.
Оглянувшись назад, Томас Хадсон заметил, что леска в воде словно бы начала отклоняться в сторону.
– Внимание, Роджер! – крикнул он. – Кажется, всплывает.
– Всплывает! – завопил Эдди. Он тоже заметил, как отклонилась леска. – Следи за катушкой, Дэви.
Томас Хадсон посмотрел, много ли на катушке лесы, чтобы рассчитать маневр судна. Еще и четверти всей длины не было выбрано, но не успел Томас Хадсон выпрямиться, как катушка, жужжа, завертелась у Дэва в руках, и Томас Хадсон поспешно дал задний ход, в то же время разворачивая катер носом к леске, которая отклонялась все больше и дольше, а Эдди вопил:
– Назад, Том, прямо назад! Она сейчас всплывет, сволочь. Для разворота уже не хватит лески.
– Выше удилище, Дэв, – сказал Роджер. – Не давай ей сгибать его. – И Томасу Хадсону: – Еще назад, Том. Так, хорошо. Идешь прямо на нее.
И тут гладь океана вдруг раздалась за кормой, и огромная рыбина взмыла вверх бесконечным движением неправдоподобно могучего и длинного тела, на миг словно повисла в воздухе, серебрясь и синея на солнце, и снова бухнула в воду – только фонтан пены взметнулся ей вслед.
