Чарльз Диккенс - Рассказы и очерки (1850-1859)
При Курзале есть библиотека. Здесь имеется колесо счастья, но оно заржавело, и запылилось, и никогда не вращается. Большая кукла с закрывающимися глазами разыгрывается здесь в лотерею вот уже скоро семь лет: требуются двадцать пять участников с паем по два шиллинга, но список все еще не заполнен. Мы имеем основания надеяться, что в будущем году розыгрыш, наконец, состоится, так как теперь не хватает только девяти участников и не хватало бы, собственно, только восьми, если б не участница под номером Два, которая подросла с тех пор, как ее занесли в список, и сняла свою фамилию, когда вышла замуж. Дальше по той же улице есть увесистый игрушечный корабль, с которым проделывают то же самое. Двое из мальчиков, которые подписались на эту лотерею, успели с тех пор уехать в Индию на настоящих кораблях; а один был смертельно ранен и умер на руках у жениха своей сестры, с которым он и послал домой последнюю весточку о себе.
Это библиотека издательства "Минерва-пресс". Если вы охотник до такого рода чтения, приезжайте на наш курорт. Листы романов, ставшие уже чем-то очень похожим на папильотки, густо усеяны карандашными надписями: иногда одобрительными, иногда шутливыми. Некоторые из комментаторов, как и более пространно пишущие профессиональные критики, полемизируют друг с другом. Одного юного джентльмена, который насмешливо ставит "О!!" после каждого сентиментального пассажа, преследует по пятам на всем протяжении его литературной карьеры другой, который немедленно отмечает: "Грязное животное!" Мисс Джулия Милс прочитала все это собрание книг. Она оставила пометки на полях вроде: "Поистине трогательно, не так ли? Дж. М.", "Потрясающе! Дж. М.", "Покорена могучим обаянием волшебного пера. Дж. М.". Она также подчеркнула любимые черты в описании героя, как, например: "Его волосы, темные и волнистые, пышно обрамляли мраморный лоб, возвышенная бледность которого говорила о внутренней интеллектуальной силе". Это напоминает ей другого героя. Она добавляет: "Как похоже на Б. Л. Неужели это простое совпадение? Дж. М.".
Вы с трудом догадались бы, которая из улиц нашего курорта главная, но вы ее сразу узнаете по тому, что она всегда запружена экипажами с ослиными упряжками.
Когда бы вы ни пришли сюда, если вы увидите запряженных ослов, жующих клевер из тачек, которые стоят в ряд поперек всего узкого проезда, можете не сомневаться, что вы находитесь на нашей Главной улице. Нашу полицию вы можете узнать по мундиру, а также по тому, что она никогда и ни за что не вмешивается в чьи-либо дела - особенно же в дела бродяг и жуликов. В наших модных лавках вы найдете богатое собрание залежалого товара, по которому ползали мухи бесчисленных летних сезонов. Мы богаты устаревшими печатями, выцветшими подушечками для иголок, расшатанными складными стульями, ножевым товаром, вышедшим из употребления, миниатюрными корабликами, маленькими, куцыми подзорными трубами и изделиями из ракушек, которые выдают себя не за ракушки, а за что-то другое. Маленькие лопатки, тачки и корзиночки - главные предметы нашей коммерции; но и они не выглядят вполне новыми. Всегда кажется, что где-то уже напрасно пытались их сбыть, прежде чем они попали на наш курорт.
Однако не надо предполагать, что наш курорт - пустое место, заброшенное всеми, кроме нескольких стойких личностей испытанной верности. Наоборот, если вы приедете сюда в августе или сентябре, много шансов за то, что вы не найдете, где приклонить голову. А если вы думаете найти дом или квартиру, где вам сбавили бы плату, то вряд ли вы могли бы пуститься в более безнадежное предприятие. И все же вам заметят, что каждый сезон - худший из всех, какие когда-либо были, и что домовладельческое население нашего курорта неизменно разоряется каждое лето. Они похожи на фермеров в том смысле, что способны перенести удивительно много разорений. Здесь есть великолепная гостиница - отличные бани с теплой и холодной водой и душем первоклассные купальные кабины - и сколько угодно хороших мясников, пекарей и торговцев колониальными товарами. Все они ведут свои дела, надо думать, единственно из филантропических побуждений, так как хорошо известно, что все они беспрерывно разоряются. Такой живой интерес к приезжающим и такая обходительность со стороны людей, которые разорены, свидетельствуют об их необыкновенной природной доброте. Вы сами придете к такому заключению, когда увидите, как энергично какой-нибудь пекарь помогает приезжему найти подходящую квартиру.
По части избранного общества мы тоже не отстаем; напротив, можем считаться, как говорится, шикарным местом. Иногда к нам наезжает настоящая знать - даже герцоги и герцогини. Нам приходилось видеть, как среди ослиных упряжек появлялись такие блестящие кареты, что зрители принимались многозначительно подмигивать. При этих экипажах состоят ослепительные особы в плюше и пудре: они больше всех возмущены отсутствием комфорта на нашем курорте. По вечерам (особенно когда идет дождь) можно видеть, как они выглядывают, с самым недовольным выражением лица, из окошек крохотных, непропорционально тесных для их величественных фигур каморок, выходящих в глухие переулки. Лорды и леди благодушно мирятся с этой обстановкой; но если вы хотите видеть прислуживающие им великолепные создания в состоянии полной растерянности, вам надо посмотреть на них на нашем курорте, где им отводят, вместо всех их апартаментов, комнатки на задворках и укладывают на откидных кроватях. Вы не представляете себе, как близко они принимают это к сердцу.
У нас есть мол - причудливый старый деревянный мол, к счастью без малейших архитектурных претензий, а посему весьма живописный. На него вытаскивают лодки, по нему разбросаны свернутые канаты; клетки для ловли омаров, сети, мачты, весла, рангоуты, паруса, балласт и заржавленные кабестаны образуют здесь непроходимый лабиринт. По молу вечно бродят, заложив руки в карманы, либо стоят, прислонившись к его стенке там, где он встречает своей крепкой грудью море, и смотрят в подзорные трубы, которые они носят с собой в тех же глубоких складах-карманах, - лодочники нашего курорта. Посмотрев на них, вы бы, вероятно, сказали, что это самые ленивые из всех лодочников мира. В течение всего сезона они слоняются взад и вперед в своих упрямых, негнущихся штанах, которые, по всем признакам, сделаны из дерева. Толкуют ли они между собой о судоходстве в Ламанше, прохлаждаются ли за кружками пива в трактире, вы подумаете, что это самые медлительные из людей. Тысяча шансов против одного, что, пробыв здесь десять сезонов, вы не увидите ни одного лодочника, который куда-то спешил бы. Его руки, когда они почему-либо не засунуты в карманы, имеют такой вид, точно он держит в каждой по солидному куску железа без всякого для себя неудобства; это говорит о большой физической силе, но он как будто никогда ее не применяет. На первый взгляд кажется, что это совершенно обленившийся человек. Единственное, что он способен делать с некоторым увлечением, это смолить. Он смолит все, что попадается под руку: мол, заборы, собственную лодку, дом, а когда ничего больше не остается, доходит очередь до шляпы и штормовой одежды.
Но не судите о нем по его обманчивой внешности. Это - моряки из самых храбрых и искусных, какие только есть. Пусть поднимется ветер и перейдет в шторм, пусть море забушует так, что дрогнут самые мужественные сердца, пусть взовьется ракета с плавучего маяка на здешних опасных отмелях или пусть они заслышат, сквозь сердитый гул волн, сигнальные выстрелы с судна, терпящего бедствие, - и эти люди примутся за дело так бесстрашно, доблестно и героически, что никто на свете не мог бы их в этом превзойти. Злые языки могут возразить, что они и живут-то на заработки от спасания ценных грузов. Так оно и есть, и видит бог, они зарабатывают этим только на скудную жизнь, а подвергают себя смертельной опасности. Но оставим в стороне надежды на поживу. Пусть спросят этих грубых людей, в любую штормовую погоду: кто пойдет добровольно в спасательной лодке, чтобы спасти гибнущих людей - таких же, как они, бедняков, чья жизнь, на данной высочайшей стадии развития человеческого разума, не оценивается даже в фартинг, - и они тотчас составят команду этой лодки так же безотказно и весело, как если бы на этом прохлестанном штормом молу им отсчитали тысячу фунтов. За это, и в память об их товарищах, которых мы знали, которых во время такой же вот героической борьбы, на глазах у их детей, поглотили свирепые волны, а потом засосали пески морского дна, мы любим и уважаем лодочников нашего курорта и ревниво оберегаем вполне заслуженную их славу.
На наш курорт привозят столько детей, что, если они не на дворе, как обычно бывает в хорошую погоду, непонятно, где, собственно, они помещаются: кажется, что вся деревушка слишком мала, чтобы вместить их. Днем вы видите, как на подоконниках сушатся на солнце бесчисленные башмачки, побывавшие в морской воде и облепленные песком. По утрам, во время купания, маленький залив непрерывно оглашается разноголосыми, но всегда пронзительными криками и всплесками; после чего, если погода посвежеет, на песке мелькают во множестве маленькие посиневшие ноги. Песок - самое любимое место детей. Они копошатся там, как муравьи; они так старательно зарывают в песок своих лучших друзей и так неутомимо строят замки из песка, которые опрокидывает первая же волна прилива, что любопытно подумать, до чего точно их игра, под музыку моря, предвещает реальности их будущей жизни.
