Николай Гарин-Михайловский - Очерки и рассказы (сборник)
Вальнек развязно, с своей обычной манерой собрался было что-то отвечать.
– Вы совершенно достаточно обнаружили, что вы за личность! Вы больше не служите у меня!! Я вас выгоняю вон…
– Пхе! – сделал только Вальнек и, растерянно разведя руками, медленно пошел из комнаты.
– Гадость!! – кричал вдогонку инженер. Не успел вступить, уже развел мерзость!
Вальнек быстро повернулся.
Ну, пропал техник, ну, выгонят совсем, но он ничего не сделал такого, за что его можно так с грязью мешать.
– Али же я прошу снисхождения у пана… – начал было Вальнек, но инженер так раскричался, что Вальнек мгновенно опять повернулся к двери и еще мгновеннее скрылся за нею.
– О то ж пся крев! – проговорил Вальнек, захлопнув за собою дверь и в недоумении разводя руками, – что теперь делать?
Маленький господин с сонными глазами, случайный свидетель всей этой сцены, рассказал инженеру о своем знакомстве с Вальновским и для чего нужен был ему нивелир.
– Здесь, – кончил маленький господин, – здесь вовсе не нажива, как видите… Там в Киеве семь человек, – во, во, во… и способная только любить женщина. Нет, уж строгость вашу бросьте.
Инженер не был человеком злым. Это был просто влюбленный в себя, в свою аккуратность, в свою точность человек, видящий только себя, очень чуткий ко всему тому, что могло оскорбить или задеть его ненасытное «я». Теперь ему стало жаль Вальнека.
– Послушайте, почему вы не сказали прямо, чего вы хотите? – выскочил инженер в переднюю, где уныло сидел Вальнек и тупо смотрел перед собою.
Вальнек встал и, сдвинув брови, молча слушал длинную речь инженера о том, что первое и основное правило в их деле – не стараться быть больше того, что на самом деле представляешь из себя. Это и бесполезно и опасно для живого дела, в котором каждая ошибка неминуемо откроется и повлечет за собой крупные траты.
– У нас бьют не за незнание, а за скрывание своего незнания, – кончил инженер.
Вальнек слушал и понял только одно, что его простили.
Когда, кончив занятия, инженер оделся и вышел на улицу, Вальнек пошел за ним, смотрел ему вслед, и все складки его подвижного лба устремлялись за инженером.
– Господин начальник, – нагнал его Вальнек у самого его дома, – я вас покорнейше прошу, – позвольте мне денег…
– Я не могу… вы уже всё взяли…
И инженер, прибавив шагу, быстро ушел от Вальнека.
– Тьфу! – плюнул вдогонку ему Вальнек и угрюмо повернул назад.
VI– Господин начальник! – пришел к инженеру перед самым отъездом Вальнек. – Я не могу ехать без денег.
– Вы останетесь.
– Но я не могу возвратить вам взятые уже сто рублей.
– Что ж делать? я заплачу их из своего кармана за науку.
Наступило молчание.
– Все, что я могу вам сделать, – проговорил инженер, – это приказать взять вам билет третьего класса.
– Из гостиницы не выпускают.
– Ну, уж я тут ничего не могу.
– Если я дам им расписку и попрошу вашу контору высылать им деньги из моего жалованья?
– Вы хозяин ваших денег.
– Я хотел просить вас поручиться.
– Нет.
– Семье хоть что-нибудь выслать…
– Из жалованья за этот месяц, если вы дадите адрес, контора вышлет.
– За этот месяц… чем же я жить буду? Чем заплачу за проезд?
– Я ничего больше не могу сделать.
– Господин начальник! ну, хоть вот что… Вам люди в контору нужны – у меня есть племянница… здесь… возьмите ее чертежницей.
Инженер уже слышал об этой племяннице, найденной на улице, и быстро, возмущенно ответил:
– Ни в каком случае.
Вальнек от инженера отправился в контору.
Там уже шла предотъездная сутолока: закупоривали инструменты, заколачивали ящики. Младший инженер с большими ногами бегал по комнате, кричал и ругался.
Техники и десятники, рассевшись на стульях и ящиках в приемной, вели веселые разговоры людей, которые завтра-послезавтра бросят этот чуждый для них город с тем, чтобы никогда, вероятно, больше не возвратиться в него.
Что-то сбродное, цыганское, бесшабашное, а с ним и веселое чувствовалось во всей этой группе случайно столкнувшихся между собой людей.
Вальнек, потеряв надежду на то, чтоб урвать денег у инженера, поднялся на новую комбинацию. У кого пять, у кого десять, у кого и рубль – Вальнек насобирал около пятидесяти рублей у своих товарищей с клятвенным обещанием возвратить их немедленно после первой получки.
VIIНаконец все было уложено и свезено на пароход, и инженеры, и техники, и десятники – все поехали, и в момент отъезда все сбились в одну кучу на палубе, и все замахали шапками провожавшей их толпе.
Махал и Вальнек, хотя единственный знакомый ему человек в этом городе, отысканная им племянница, ехала с ним. Но уж таков обычай, и Вальнек не хотел отступать от него.
После первой минуты общего как будто сближения наступило быстрое разобщение.
Инженеры ушли в первый класс, где играли в карты, ухаживали за дамами и редко, разве посмотреть на закат, показывались на палубе.
Техники почти все время сидели на палубе второго класса, разговаривали, курили и сообщали друг другу разные случаи из своей жизни.
Десятники ехали в третьем классе, пили, курили, плевались, играли в карты, заводили постоянные ссоры с пассажирами и врали им всякую ерунду о том, кто они.
Высокий, в большой студенческой шляпе, в высоких сапогах, нахальный молодой десятник толковал десятнику Еремину о порядочности и воспитанности.
– Я по крайней мере так думаю.
Низкого роста, с прямыми волосами, бесцветный десятник Еремин ничего не имел против и усиленно угощал своего воспитанного товарища. Но однажды, напившись, он устроил такую неприличность, что воспитанный десятник надавал ему пощечин и пошел еще с жалобой к хозяину Еремина – молодому инженеру с большими ногами.
Он нашел инженера на палубе.
– Я имел удовольствие познакомиться с вашим десятником Ереминым, – так начал десятник, подходя к инженеру.
– С чем вас и поздравляю, – фыркнул молодой инженер.
– Не с чем… Я имел удовольствие нахлестать ему морду-с…
– Удовольствие небольшое…
– За невоспитанность…
– Именно за что же?
– Это уж его спросите.
И, подняв свою студенческую шляпу, воспитанный десятник величественно поклонился инженеру и проговорил:
– Еще одна негодная тварь затесалась к нам… Господин Вальнек со своей племянницей… Он тоже не минует пощечины… Вы его предупредите: если он не желает…
– Я предупрежу вашего инженера, чтоб он вам внушил держать себя прилично, – вспыхнул молодой инженер. – Ступайте в третий класс!
Долговязый десятник озадаченно посмотрел на инженера и зашагал вниз по трапу.
На другой день, сверх всякого ожидания, вышло совершенно обратное: Вальнек дал пощечину долговязому, о чем долговязый с воем пришел доложить уже своему инженеру.
– Помилуйте, здесь бьют-с… здесь нельзя ехать… здесь люди едут бог знает с какими женщинами… Я лучше уеду совсем…
– Ну и уезжайте куда хотите, только убирайтесь вон, – проговорил презрительно «его» инженер, занятый в это время шахматным ходом.
Когда десятник ушел, инженер, его хозяин, обратился к товарищам и сказал:
– Положительно, разбойничья банда… А ваш Еремин – это уж совсем что-то невозможное…
– А вы вот посмотрите этого Еремина на работе…
– Господа, кто избавит меня от Вальнека? – спросил начальник.
Все рассмеялись, и никому не хотелось его брать в свою партию.
– Я не буду стеснять… не годится, – хоть в первый день гоните…
– Брать не стоило, – проговорил, помолчав, пожилой инженер, заглянув в окно.
– Давайте мне, – согласился младший, с большими ногами, инженер… – У меня разговор короткий…
Инженер рассмеялся.
– Слушайте, батюшка, только вы уж его хоть немного…
– Э, нет!.. не вмешиваться так уж не вмешиваться… Да и нельзя же: может так может; а не может, кто ж за него будет работать?
Все энергично поддержали младшего инженера.
На другой день Вальнек узнал свой приговор и не обрадовался.
Нехорошо было, вообще, на душе у Вальнека.
Даже десятники, и те сторонились. Техники еще больше драли нос, а инженеры даже издали не подпускали к себе.
Вальнек, стоя у борта с своей племянницей, возмущался этой лестницей человеческого тщеславия даже здесь, в этой скромной капле жизни, и рассказывал ей о том времени, когда всю эту «сволочь» он купил бы за пять, за десять, за пятнадцать тысяч и дальше порога не пустил бы к себе.
VIIIПриехав на место, инженеры день-два походили по новому городу, пока техники разбирали инструменты, а на третий день уже все выехали к местам своих назначений.
Линия младшего инженера с большими ногами начиналась тут же, по ту сторону реки.
В пять часов утра инженер, техник, Вальнек, Еремин и пятнадцать рабочих уселись в лодку и поехали на противоположный берег реки к синевшему там сосновому бору.
