Пэлем Вудхауз - Том 14. М-р Моллой и другие
��А, их.
��Ты говоришь так, будто они тебе хорошо знакомы.
��Конечно. У тебя одно есть.
��У меня?
��Ну да. Красавчик купил его во Франции в тысяча восемьсот каком-то. Я его большая обожательница. Стоит в картинной галерее вместе с другими фамильными ценностями.
Генри поморщился. Она коснулась обнаженного нерва.
��Не говори мне про фамильные ценности. Я их ненавижу. Как подумаю, сколько они стоят и вспомню, что закон не позволяет мне их продать, сердце кровью обливается. Сколько, по-твоему, может стоить французское пресс-папье восемнадцатого века? Не трудись отвечать, я и так знаю, что ты не имеешь ни малейшего представления.
��А вот как раз имею. Прочла недавно в газете. Недавно одно ушло на �Кристи� за тысячу фунтов.
Генри сдавленно вскрикнул.
��Тысячу? Господи! Ну вот, теперь ты испортила мне день. Мое пресс-папье сидит себе сиднем в картинной галерее, а я не имею права обратить его в наличность. Только потому, что какой-то осел придумал закон, запрещающий продавать фамильные ценности. Просто зло берет. Будь у меня тысяча фунтов.
��Ты в точности, как Алджи.
��Когда говоришь это, улыбайся. И, пожалуйста, не надо про Алджи. У меня от его упоминания давление подскакивает.
��Ладно, расскажи про мистера Стикни.
��Рассказывать, собственно, нечего. Он бросил курить, любит хорошее вино, которого, слава Богу, у меня достаточно, спасибо господам Даффу и Троттеру. Поэтому� Что с тобой?
Джейн тоненько вскрикнула.
��Ой, Генри, я начисто забыла!
��Про что?
��Про Алджи и пристава.
��Господи! Неужели у Алджи пристав?
��Да, и знаешь, от кого? От Даффа и Троттера, которым ты столько задолжал. Ты не боишься, что и тебе такого пришлют? Ужасно, если толпа приставов нахлынет в то самое время, когда ты будешь продавать дом мистеру Стикни. Это его спугнет.
Генри, с обычной своей беспечностью, только отмахнулся. Он не умел мрачно смотреть на мир. К будущему он относился со старым театральным оптимизмом � на премьере все будет отлично.
��Не тревожься, моя девочка. И не равняй меня с Алджи. Приличный торговый дом, как Дафф и Троттер, так со мной не поступит. Я � важная шишка, мне отведена четверть страницы в �Справочнике поместного дворянства�. Они задрожат, стоит мне легонько нахмуриться. Телефон звонит.
Джейн встала.
��Наверное, опять Тарвин.
Она ушла довольно надолго и вернулась, весело улыбаясь.
��Угадай, кто,�� сказала она.
��Тарвин?
��Нет. Алджи.
��Чего ему надо?
��Спросил, не знаю ли я, кто бы одолжил ему пятьсот фунтов. У него очередной великий замысел. Нужен капитал.
��Дай ему Бог. Он не собирается просить у меня?
��Нет, даже Алджи не такой оптимист,�� сказала Джейн.
2Нахмурив брови, Уэнделл Стикни сидел на низком парапете террасы напротив парадной двери Эшби-холла; однако хмурился он не потому, что этот странный памятник эпохи Регентства оскорблял его эстетическое чувство. Мысли его витали в другом месте. Он думал о французских пресс-папье восемнадцатого века, в частности � о том, которое хозяйская племянница показала ему после обеда, когда водила по дому.
