Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 78
99. В редакции газет. Неотправленное.
1908 г. Марта 25. Я. П.
Ясная Поляна.
Милостивый Государь Господин Редактор,
Посылаю вам прилагаемое письмо.1 Таких писем от людей, отрицательно относящихся к моему предстоящему юбилею, я получил несколько, это же письмо я очень прошу вас напечатать, как желает этого автор его. Я, с своей стороны, тоже желал бы его напечатания, так как в связи с этим письмом я имею сказать кое-что относительно этого моего предстоящего юбилея.
Сказать я имею именно то, что готовящийся юбилей этот чрезвычайно тяжел для меня. Причин этому много. Одна из первых та, что я никогда не смотрел на такого рода чествования с сочувствием; мне казалось, что выражение сочувствия и любви к деятельности человека может выразиться никак не внешним образом, а близким соединением чувствами и мыслями с тем, к кому относятся эти мысли и чувства. Вспоминаю, как давно уже, лет около тридцати тому назад, во время чествования Пушкина и поставления ему памятника, милый Тургенев заехал ко мне, прося меня ехать с ним на этот праздник. Как ни дорог и мил мне был тогда Тургенев, как я ни дорожил и высоко ценил (и ценю) гений Пушкина, я отказался;2 знал, что огорчал Тургенева, но не мог сделать иначе, потому что и тогда уже такого рода чествования мне представлялись чем-то неестественным и, не скажу ложным, но не отвечающим моим душевным требованиям. Теперь же, когда это касается лично меня, я чувствую это еще в гораздо большей степени.
Но это последнее соображение. Другое, самое важное, это то, что выражено в этом письме и в других такого же рода письмах, именно то, что эти готовящиеся чествования даже при своем приготовлении вызывают в большом количестве людей самые недобрые чувства ко мне. Недобрые чувства эти могли бы лежать без выражения, но выбиваются и развиваются вследствие этого. Знаю, что эти недобрые чувства вызваны мною самим: сам я виноват в них, виноват теми неосторожными, резкими словами, которыми я позволял себе осуждать верования других людей. Я искренно раскаиваюсь в этом и очень рад случаю высказать это. Но это не изменяет самого дела. В мои года, стоя одной ногой в гробу, одно, что желательно, это быть в любви с людьми, насколько это возможно, и расстаться с ними в этих самых чувствах. Письмо же это и подобные ему, получаемые мною, показывают именно, что приготовления к юбилею вызывают в людях — и совершенно справедливо — самые обратные любви чувства ко мне. И это мне очень тяжело. Если бы на одной чашке весов лежали самые мне приятные и лестные одобрения людей, которых я уважаю, а на другой — вызванная ненависть хотя бы одного человека, я думаю, что я бы не задумался отказаться от похвал, только бы не увеличивать нелюбовь этого одного человека. Теперь же я чувствую, что этот готовящийся юбилей вызывает недобрые, нелюбовные чувства ко мне, которые я заслужил, не одного, а многих и многих, очень многих. Это мне мучительно тяжело, и поэтому я бы просил всех тех добрых людей, любящих меня, сделать всё, что возможно, для того, чтобы уничтожить всякие попытки чествования меня.
Не буду говорить о том, что я совершенно искренно не признаю себя заслуживающим тех чествований, которые готовятся: всё это показалось бы каким-то фальшивым кокетством. Но не могу не сказать того, что думаю, и был бы счастлив, если бы люди оставили это дело и ничего не делали бы в этом направлении.
Подлинник написан на машинке (не был подписан и датирован). Продиктован в фонограф. Впервые опубликовано без первого абзаца в статье В. Черткова «Юбилей Толстого» — «Речь» 1908, № 132 от 4 июня. Напечатано полностью как письмо в редакцию «Русских ведомостей» в ПТС, I, № 258. Основание датировки: письмо продиктовано в день приезда Н. В. Давыдова в Ясную Поляну, то есть 25 марта 1908 г.
Комментируемое письмо было передано Н. В. Давыдову, приехавшему в Ясную Поляну по поручению московского комитета по организации чествования 80-летия Толстого. Комитет образовался по предложению петербургского Комитета почина (см. прим. к письму № 60). После организации московского комитета функции разделились. Петербургский комитет вел работу в Петербурге и за границей, московский — в Москве и в провинции. Московский комитет организовался 9 марта на собрании представителей научных, литературных, художественных и других общественных учреждений. Председателем Временного бюро был избран Н. В. Давыдов, секретарем А. И. Сумбатов-Южин. В комитет вошли: В. Я. Брюсов, И. А. Бунин, А. Н. Веселовский, Н. Н. Златовратский, Вл. И. Немирович-Данченко, С. А. Муромцев, П. Н. Сакулин, В. О. Ключевский, А. А. Кизеветтер, А. Е. Грузинский, С. И. Танеев, Н. И. Тимковский, Д. Н. Телешов, В. В. Вересаев, И. А. Белоусов и др. Комитет поручил Н. В. Давыдову выяснить, какие формы чествования были бы для Толстого наиболее приемлемы. Толстой высказал свое мнение и просил Давыдова опубликовать комментируемое письмо в столичных газетах. Потом он раздумал печатать письмо и попросил Давыдова прочитать его на заседании комитета. Давыдов 2 апреля сообщил комитету о результатах поездки в Ясную Поляну и огласил письмо Толстого. «С благоговением преклоняясь перед категорически выраженной волей Толстого», комитет постановил деятельность свою прекратить.
1 Толстой имел в виду ругательное письмо К. Воинова-Разумов[ского?] от 16 марта 1908 г., отправленное из Курска с вокзала без обратного адреса. Письмо опубликовано в т. 56, стр. 483—484.
2 С приглашением принять участие в празднествах по случаю открытия памятника Пушкину в Москве И. С. Тургенев приезжал в Ясную Поляну в мае 1880 г. См. т. 63, стр. 17.
*100. И. М. Трегубову.
1908 г. Марта 25. Я. П.
Ясная Поляна.
Получил ваше письмо, милый Иван Михайлович, и новый устав. Откровенно скажу вам, что для меня не имеет большого интереса, или имеет интерес, но не интерес задушевный — установление отношений с существующим правительством. Но это никак не значит того, чтобы я не сочувствовал вашему делу; напротив, вполне сочувствую ему. Кроме самого радикального отношения к правительству, должны быть и промежуточные стадии, и вот именно такую стадию вырабатываете вы, и я нахожу, что это в высшей степени полезно.
Искренно желаю вам успеха.
Простите, что пищу коротко; я очень занят и не совсем здоров.
Лев Толстой.
1908. 25 марта.
Подлинник написан на машинке, подпись и дата собственноручные. Продиктован в фонограф.
При письме от 18 марта 1908 г. И. М. Трегубов прислал два экземпляра отпечатанных на гектографе «Основных положений петербургской общины свободных христиан». Просил внимательно прочитать и поправленный экземпляр вернуть. «Основные положения» опубликованы в журнале «Свободный христианин» 1908, 10. Об общине см. прим. к письму № 26.
101. В. А. Шейерману.
1908 г. Марта 25. Я. П.
Ясная Поляна.
Милый Владимир Александрович,
Мне особенно приятно было ваше письмо, приятно тем, что, читая его, чувствуешь, как одна и та же основа соединяет тебя с людьми, с которыми ты не видался никогда, к[отор]ые живут далеко от тебя, но которые живут духовно одним и тем же, чем живешь ты. Ваше отношение к этому смешному моему юбилею было точно такое же, как и мое к нему, только с тою разницею, что мне затруднительно было выразить то мое отношение к этим людям, так как мешало их доброе желание. Вы же этим не были стеснены. Слава богу, как вы, может быть, прочли в газетах, вся эта затея, должно быть, прекратится.
Очень жалею, что до сих пор не встречался с вами. Дружески жму вам руку.
Лев Толстой.
25 марта 1908 г.
Печатается по копировальной книге № 8, л. 162, куда вклеена рукописная копия. Продиктовано в фонограф. Впервые опубликовано под шифром: В. А. Ш. с начальными буквами имени и отчества в обращении в ПТС, I, № 262.
О Владимире Александровиче Шейермане см. т. 76, стр. 84.
При письме от 17 марта 1908 г. В. А. Шейерман прислал экземпляр того «обращения», которое несколько раньше Толстой получил от М. С. Дудченко. См. письмо № 96.
102. С. А. Толстой от 25 марта.
103. В. Г. Черткову от 25 марта.
*104. А. А. Данишевскому.
1908 г. Марта 29. Я. П.
Благодарю очень зa добрые чувства.
Лев Толстой.
29 марта 1908.
Печатается по копировальной книге № 8, л. 167.
Ответ на письмо крестьянина-самоучки Андрея Александровича Данишевского (ст. Воронцовка Воронежской губ.) от 20 марта 1908 г. Поздравляя Толстого с днем 80-летия, Данишевский благодарил его «за олицетворенную доброту и сердечную простоту к бедному, угнетенному и оскорбленному ближнему». Просил ответа, «который, — писал он, — заведу в рамку для своего потомства и назидания современников». Очевидно, Толстой предполагал поручить ответ секретарю. На конверте его помета: Отве[тить], благод[арить].
