Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 2
И много унылыхъ, тяжелыхъ часовъ провелъ негоціантъ, переворачивая эти документы одинъ за другимъ, и задумываясь надъ этими памяткиками минувшей жизни. Тутъ были всѣ его надежды, мечты, всѣ тщеславные замыслы, которые когда-либо онъ лелѣялъ въ своей душѣ. Давно ли онъ такъ гордился своимъ сыномъ, да и кто бы не гордился на его мѣстѣ? Это было чудное, прекраснѣйшее дитя и всѣ говорили, что малютка Джорджъ джентльменскій сынокъ. У какого купца въ Сити могъ быть такой ребенокъ? Все было у малютки Джорджа, что только можно было пріобрѣсть за деньги. Бывало отецъ пріѣзжалъ къ нему въ школу въ четвернѣ съ ливрейными лакеями на запяткахъ, и щедрою рукою бросалъ шиллинги мальчикамъ, товарищамъ Джорджа. Въ ту пору, когда Джорджъ собирался въ Индію на службу, мистеръ Осборнъ задалъ его сослуживцамъ такой обѣдъ, за которымъ было бы не стыдно сидѣть даже герцогу Йоркскому. Отказывался ли онъ когда-нибудь отъ счетовъ, представленныхъ отъ имени Джорджа? Нѣтъ, за все платилъ мистеръ Осборнъ безъ всякихъ отговорокъ. Немногіе изъ генераловъ въ арміи щеголяли такими лошадьми, какъ его сынокъ.
И куда бы ни обратилъ свое вниманіе старый негоціантъ, всюду и всегда одинъ и тотъ же предметъ поражалъ его взоры. Вотъ они присутствуютъ на парадномъ обѣдѣ: Джорджъ сидитъ подлѣ своего отца, разговариваетъ и пьетъ вино съ такою смѣлостью, какъ какой-нибудь лордъ. Вотъ онъ разъѣзжаетъ въ Брайтонѣ на своемъ гордомъ конѣ, и смѣло перескакиваетъ черезъ баррьеръ, изумляя всѣхъ наѣздниковъ и егерей. Но вотъ — о счастливая година, Джорджъ Осборнъ на выходѣ у принца регента, гдѣ всѣ приходятъ въ восторгъ отъ прекраснѣйшаго молодаго человѣка, какого еще не бывало въ Сен-Джемсѣ. И все это исчезло, все опрокинулось въ одно мгновеніе! Джорджъ женился на дочери банкрота, выпустилъ изъ рукъ блистательную фортуну! Какое униженіе, какой страшный ударъ для гордости, честолюбія и даже для отцовской любви! Кто можетъ изобразить эту убійственную пытку, подъ которою страдалъ теперь старый любостяжатель, раздираемый отчаянною злобой?
Обозрѣвъ окончательно эти документы подъ вліяніемъ той безнадежной тоски, какую испытываютъ несчастливцы при воспоминаніи о невозвратимыхъ дняхъ минувшаго блаженства, отецъ Джорджа вынулъ всѣ эти бумаги изъ ящика, гдѣ они хранились, и заперъ ихъ въ портфейль, перевязавъ его снурками, и скрѣпивъ собственною печатью. Потомъ онъ отворилъ книжный шкафъ, и взялъ съ верхней полки большую фамильную книу съ золотымъ обрѣзомъ, переплетенную въ красный сафьянъ. Здѣсь на заглавномъ листѣ этой книги, господинъ Осборнъ, слѣдуя фамильному обыкновенію, собственноручно записывалъ грандіознымъ конторскимъ почеркомъ, день своей свадьбы, день кончины своей супруги, дни и часы рожденія своихъ дѣтей, исчисленныхъ по порядку съ ихъ христіанскими именами. на первомъ мѣстѣ стояла Дженни, за нею слѣдовалъ Джорджъ Седли Осборнъ; и за нимъ Марія Франчесса. Дни крещенія тоже были поименованы съ крестными отцами и матерями. Мистеръ Осборнъ взялъ перо, обмакнулъ, вздохнулъ, и тщательно зачеркнулъ всѣ имена Джорджа. И когда густой слой чернилъ подсохъ на заглавномъ листѣ, онъ закрылъ книгу и положилъ ее опять на верхнюю полку шкафа. Эта книга была Библія, и на красной ея крышкѣ былъ фронтисписъ, изображавшій жертвоприношеніе Исаака.
Потомъ мистеръ Осборнъ вынулъ документы изъ другаго шкафа, гдѣ хранились его собственныя бумаги. Прочитавъ одну изъ нихъ, онъ судорожно скомкалъ ее въ рукѣ и зажегъ на свѣчкѣ. Когда бумага сгорѣла, онъ собралъ пепелъ и зашвырнулъ его въ каминъ. Это было его завѣщаніе. Когда оно сгорѣло, онъ присѣлъ къ письменному столу, написалъ письмо, и позвонивъ слугу, приказалъ ему вручить это письмо по принадлежности завтра утромъ. Но утро уже наступило. Когда мистеръ Осбарнъ легъ въ постель, весь домъ, озаренный солнечнымъ сіяніемъ, стоялъ уже на ногахъ, и птички весело щебетали между свѣжими зелеными листьями на Росселъ-Скверѣ.
Не теряя присутствія духа, капитанъ Доббинъ принялъ мѣры относительно того, чтобы въ семействѣ и конторѣ мистера Осборна завербовать какъ-можно болѣе друзей, которые могли бы, въ случаѣ надобности, ходатайствовать за Джорджа передъ его отцомъ… Зная очень хорошо, какое могущественное вліяніе на человѣческое сердце производятъ хорошіе обѣды и отличныя вина, предпрімчивый капитанъ, тотчасъ же по своемъ возвращеніи домой, написалъ гостепріимное приглашеніе къ господину Томасу Чопперу, прося этого джентльмена пообѣдать съ нимъ на друтой день въ гостинницѣ «Пестраго Быка». Мистеръ Чопперъ получилъ эту записку прежде чѣмъ вьшелъ изъ Сити, и отвѣтъ его былъ такого рода, что «мистеръ Чопперъ свидѣтельствуетъ свое глубокое почитаніе капитану Доббину, извѣщая при семъ, что онъ будетъ имѣть честь явиться на обязательное приглашеніе въ назначенный часъ.» По возвращеніи въ свою квартиру, мистеръ Чопперъ не замедлилъ показать пригласительное письмецо и черновой отвѣтъ своей супругѣ, и дочерямъ, которыя весь этотъ вечеръ разговаривали съ своимъ папенькой объ этихъ военныхъ людяхъ, и о томъ, какъ весело живутъ богатые джентльмены Вест-Энда. Когда, наконецъ, дѣвицы ушли въ свою спальню, мистеръ и мистриссъ Чопперъ долго еще разсуждали о странныхъ событіяхъ, случившихся въ семействѣ ихъ принципала. Никогда старый конторщикъ не видалъ своего начальника въ такомъ ужасномъ волненіи. Когда онъ прибѣжалъ къ мистеру Осборну послѣ ухода капитана Доббина, лицо негоціанта почернѣло, и онъ былъ въ обморокѣ. Не было никакого сомнѣнія, думалъ мистеръ Чопперъ, что между нимъ и молодымъ капитаномъ происходила страшная ссора. Очнувишсь отъ обморока, мистеръ Осборнъ приказалъ своему конторщику сдѣлать немедленно итогъ денежныхъ суммъ, выданныхъ капитану Осборну въ послѣдніе три года. «И вышли, моя милая, порядочные куши», сказалъ мистеръ Чопперъ своей супругѣ, удивляясь необыкновенной щедрости своего принципала. Онъ глубоко уважалъ и сына и отца зато преимущественно, что онъ, повидимому, не знали счета свомъ гинеямъ. Затѣмъ разговоръ постепенно склонился на миссъ Амелію Седли. Мистриссъ Чопперъ объявила, что она искренно жалѣетъ эту молодую дѣвицу, потерявшую такого чуднаго красавца, какъ молодой Осборнъ; но мистеръ Чошеръ не слишкомъ уважалъ миссъ Седли, какъ дочь несчастнаго спекулянта, который очень дурно выплачивалъ дивиденды. Прежде и больше всѣхъ въ лондонскомъ Сити, онъ цѣнилъ домъ Осборновъ, питая весьма лестную надежду, что капитанъ Джорджъ женится со временемъ на дворянской дочкѣ. Послѣ этой назидательной бесѣды, мистеръ Чопперъ заснулъ самымъ сладкимъ сномъ, и поутру на другой день позавтракалъ съ завиднымъ аппетитомъ въ обществѣ своихъ дѣтей. Затѣмъ, нарядившись въ свое лучшее праздничное платье, онъ поцаловалъ малютокъ и вышелъ со двора, давъ торжественное обѣщаніе своей супругѣ — щадить, по возможности, портвейнъ на праздничномъ обѣдѣ капитана Доббина.
Физіономія мистера Осборна, когда онъ пришелъ въ Сити въ свой урочный часѣ, поразила всѣхъ конторщиковъ и писарей, которые давно привыкли слѣдить за ея измѣненіями, заранѣе предъугадывая, въ какомъ расположеніи духа будетъ ихъ принципалъ. Мистеръ Осборнъ былъ страшно блѣденъ и угрюмъ. Въ двѣнадцать часовъ явился въ контору мистеръ Гиггсъ, нотаріусъ и стряпчій, извѣстный своею опытностью въ юридическихъ дѣлахъ. Его впустили въ кабинетъ принципала, и тамъ онъ пробылъ съ нимъ взаперти около часа. Мистеръ Чопперъ между-тѣмъ получилъ еще письмо отъ капитана Доббина, со вложеніемъ записки для мистера Осборна, которую Чопперъ тутъ же отдалъ по назначенію. Въ скоромъ времени мистеръ Чопперъ и мистеръ Берчъ, младшій конторщикъ, были потребованы въ комнату негоціанта, чтобы засвидѣтельствовать какую-то бумагу;
— Я сдѣлалъ новое завѣщаніе, господа, сказалъ мистеръ Осборнъ, — прошу васъ подписаться,
Чолперъ и Берчъ подписались.
Больше не произошло между ними никакого разговора; никакихъ объясненій. Мистеръ Гиггсъ, выходя изъ конторы, пристально заглянулъ въ лицо мистера Чоппера, но не сказалъ ему ни слова. Замѣтили вообще, что мистеръ Осборнъ былъ удивительно спокоенъ и деликатенъ весь этотъ день, къ изумленію всѣхъ особъ, первоначально ожидавшихъ отъ него страшной бури. Никого не побранилъ онъ, никому даже не сдѣлалъ легкаго выговора. Выходя изъ конторы (очень рано, противъ обыкновенія), онъ еще разъ подозвалъ къ себѣ главнаго конторщика, и сдѣлавъ ему какія-то общія замѣчанія, спросилъ послѣ нѣкотораго колебанія:
— Не знаете ли вы, Чопперъ, въ городѣ капитанъ Доббинъ или нѣтъ?
— Кажется, что въ городѣ, а впрочемъ не знаю, сэръ.
