Айрат Галиуллин - Тигры и земляника
Так я колбасился несколько лет, дружище, кидался от одного к десятому. Иногда деньги появлялись, но чаще их по-прежнему не было.
Тем временем Ленке подвернулась работа в кооперативе, где она заведовала кадрами, помогала бухгалтеру и заодно сидела за секретаршу. Три в одном, в общем, крутилась как электровеник, но платили хорошо. Не то чтобы мы стали соперничать с семейством Рокфеллеров, но хватало на еду, коврижкин детсад, погасили наконец долги по квартплате… И знаешь, я потихоньку успокаивался.
Ну как успокаивался? Когда пригласили обратно в театр и пообещали место второго кларнета, Ленка меня уломала. «Соглашайся, Виргус, – говорит. – Бизнесом ты можешь заниматься в свободное время, а тут хоть стабильность какая-то». Ну бабы, удивляюсь я прямо на них. Как будто бизнес это вроде рыбалки с мужиками или там шашек во дворе.
Я крепко подумал и решил поступить по-умному – пока устроиться в театр, а тем временем ждать хорошего шанса. И на всякую ерунду не кидаться, опыт уже есть. Рассматривать только перспективные темы, серьезные проекты.
Ну, время шло, серьезных проектов не появлялось. Быт засасывал, я пропускал зарядку по утрам и чаще задерживался с ребятами после работы… Как-то забываться стала мечта, даже не забываться, а затираться повседневностью, что ли. Уходила в недра памяти все глубже и глубже…
Уф-ф, давай прервемся, дружище, тяжко вспоминать. Пойдем в курилку, подымим.
…Здорово, коль не шутишь. Что? Нет, в домино не хочется. Извини. Но можем сыграть в «Бангладеш». Не умеешь?.. Сейчас объясню, не волнуйся. Играем на сигарету. Загадывай любое число… да, абсолютно любое, дай простор своей фантазии. Загадал? Ну, и сколько загадал? Четырнадцать? Ага! А у меня – пятнадцать, так что я выиграл. Гони цигарку. Давай, давай, проигрывать надо достойно… Ну, пока. Сыграй там в палате, порази народ интеллектуальной мощью…
Чудик… Кх-м… Ладно, дружище, закончу рассказ коль начал.
Когда я Ботану рассказал эту историю, он подумал и выдал: «Это у тебя программа внутри. Типа компьютерного трояна». Он много чего наговорил, запомнилось только про «самосбывающееся пророчество». И еще Ботан сказал, что с трояном бороться трудно, но можно.
А я, знаешь, вдруг понял, что нет у меня желания бороться. Прикольно, да? Кричал – «бунт, бунт!», а сам… Нет, дружище, постарайся меня понять. Ведь что получается: до сороковника рукой подать, а ничего у меня в жизни не срослось. Ну ничегошеньки. Не нажил ни палат каменных, ни сундуков со златом, ни белой Дэу Нексии… а сейчас и семью потерял.
И надежды что все изменится – тоже нет.
Лишь об одном я ходил и думал – что я могу оставить после себя. Ну, Коврижке, Ленке и остальному прогрессивному человечеству. И тут Ботан родил идею (опять Ботан, гениальный Ботан, супер-пупер Ботан! С тебя еще пузырь, старик). «А ты, – говорит, – напиши книгу. Роман автора-самоубийцы может стать очень популярным».
Я сначала поржал, конечно, – представил себя вдохновенно грызущим гусиное перо в Ясной Поляне. Но чем больше я думал, тем разумней казалась ботановская авантюра. Написать книжку, где рассказать свою историю и описать последние минуты жизни… Да, вполне возможно, она станет сенсацией. Почему нет? И останется после меня добрая память и круглый счет для моих девочек. А если денег хватит, можно еще основать фонд для начинающих джазменов. Эта мысль мне в голову пришла самостоятельно, но Ботан ее тоже одобрил.
Вот так я начал писать… Говорить, то бишь.
Чтобы закрасить все белые пятна, расскажу как я в психушке оказался. Слушай, дружище. Это вообще мультфильм какой-то…
Однажды Ботан с утра умотал в дом Кекина за портвейном, а я остался дома один. То есть, вдвоем с Агибой. Я так думал – с Агибой, а на самом деле ее уже не было. Я хватился, когда услышал мяуканье и увидел открытую настежь форточку.
Как она на забралась крышу – ума не приложу. По трубе, что ли, водосточной… Короче, накинул я куртку – и через чердак наверх. Точно, сидит наша Агиба, орет благим матом. Сгреб ее под мышку, хотел спускаться, только смотрю – красота вокруг какая!
Ботан на Жуковского живет, это в центре. И с его крыши вид обалденный, дружище: Кремль, залив Казанки, мосты…
Присел я на фанерный ящик, засмотрелся. Солнце пригревает, весна уже чувствуется. Под курткой Агиба теплая, мурлычет. И так мне хорошо стало… я не заметил как закемарил и провалился в Параллельный Мир…
…А когда очнулся – меня два мента за руки держат, от края крыши оттаскивают. Причем, знаешь, грубо так. Может, прохожие решили, что я надумал сигануть вниз, и вызвали ментовку?
Я им объясняю, что полез за Агибой, а здесь нечаянно провалился в другую реальность. Ну, по-честному все рассказываю, как есть. А они переглянулись, браслетики на меня надели и привезли в дурку.
А тут стажеры и Альфред Вульфович с ними. Он и говорит: «Полежите немного в диспансере, разберемся». Я ему: «А если откажусь?» – «Тогда полежите… на третьем этаже». Как не принять столь любезное приглашение, если третий этаж – это отделение для буйных?
По большому счету, дружище, мне все равно. У Ботана жить, в психушке ли – какая теперь разница?
В безлюдном парке
Чертово колесо.
Скрип над снегом.
На этом пока закончим. В следующий раз я тебе про Параллельный Мир расскажу. Чего уж теперь скрывать.
Элис. Я буду всегда с тобой
Привет, друзья =)
Вообще-то фотографий в альбоме много, я выбираю только самые… И они, похоже, кончаются.
Вот снимок из недавних. Мы в ресторане «Дружба» на свадьбе племянника Георгия. Сколько у него племянников он и сам, мне кажется, точно не скажет. Его мама, хоть и русская женщина, соблюла национальные традиции мужа и родила семерых детей. Героическая женщина.
На фотографии народ пляшет под мега-хит «Восточные сказки». Мужчины красные, без пиджаков и с приспущенными галстуками. Женщины в цветастых платьях ниже колен. Молодежь, конечно, одета гламурно… Я в правом нижнем углу изображаю веселье, хотя ни «Восточные сказки», ни «Черные глаза» не вызывают у меня восторга, и даже под ностальгический «Учкудук» танцевать не хочется. Я удовольствием подвигалась бы под что-нибудь латиноамериканское или рок-н-ролл… Но потом заиграла песня Агутина с Варум и я заслушалась. Помните эту композицию? «Я буду всегда с тобой, воздухом и водой, даже где нет тебя, буду всегда с тобой…»
И музыка классная и слова.
«Не опуская глаз, не пророняя слов, словно во мне твое сердце…»
Трогательно.
«Если ты не придешь… я для тебя найду крылья…»
Найду крылья.
Потом мы с Георгием поссорились. В ресторане отец опять отругал его за то, что он не работает, а Георгий выплеснул раздражение на меня. Но я всего лишь предложила: «Давай я устрою тебя в нашу фирму, хотя бы водителем. С твоим умом ты быстро продвинешься дальше».
Он давно ищет нормальную работу. Через знакомых я устраивала его на приличные должности, но в одном месте он разругался с шефом. Даже ударил его, если честно. В другом вышла какая-то история, его обвинили… Но там фирма новая, и руководство… в общем, репутация у них не очень.
Между нами говоря, я думаю, что Георгию просто неудобно получать меньше моего. Я зарабатываю хорошо, и это ущемляет его гордость. Но где он найдет место сразу с таким окладом?
В общем, мы поругались. Тяжело. Свинцово. Не разговаривал он со мной неделю, наверно… или чуть больше.
Мне было муторно. На работе беспросветный аврал и дома обстановка гнетущая. Алик не звонит, телефон недоступен. И к выходным я почувствовала, что…
Есть вещи, которые держат человека на плаву. Иногда кажется, что вот-вот пойдешь ко дну, но вспоминаешь, что есть – у кого любимое дело, у кого близкие люди, у каждого свое…
А еще внезапно похолодало. Терпеть не могу морозов – уж лучше какая угодно жара, хоть 50 градусов… И как назло, с отоплением что-то. Батареи греют плохо, в квартире холодно. Мерзнут ноги. Мерзнут руки. Включаешь газ – сгорает кислород и скоро становится трудно дышать. Болит голова, давит в области переносицы. Обогревателя не хватает, и тепло от него не живое, искусственное.
Я словно оцепенела, чувства притупились.
Ложишься спать в одежде, наваливаешь все одеяла, что находятся в доме. Утром просыпаешься с холодным носом и замерзшей ногой, что ночью выбилась наружу. И горло болит.
Отупение.
Я почему-то часто смотрела на часы, как будто ждала кого-то, или что-то должно произойти…
И все время невыносимо хотелось спать. А ляжешь – и не можешь уснуть.
И опять смотришь на циферблат.
Равнодушное время отсчитывало секунды, минуты, часы. Дни и годы. Я стала чувствовать время, чувствовать, как оно течет.
(А в голове только… Холодно как. Что с отоплением?)
