Люси Монтгомери - Аня из Зеленых Мезонинов
Марилла рассмеялась против воли. Но совесть упрекнула ее.
— Аня, подобного я еще не слыхала! Но я была не права… Я понимаю это теперь. Я не должна была сомневаться в твоих словах, раз никогда не слышала от тебя лжи. Конечно и ты была не права, что призналась в том, чего не делала… Это было очень нехорошо. Но я сама довела тебя до этого. Так что, если ты простишь меня, Аня, я прощу тебя, и мы будем по-прежнему друзьями. А теперь собирайся на пикник.
Аня взвилась, словно ракета фейерверка:
— Ах, Марилла, а не поздно?
— Конечно нет, еще только два часа. Они еще, я думаю, только собрались, и еще целый час пройдет, прежде чем сядут пить чай. Умойся, причешись и надень коричневое платье. Я соберу для тебя корзинку с едой. В доме полно печенья и пирожков. Я скажу Джерри, чтобы он запряг гнедую и отвез тебя на луг, где будет пикник.
— О, Марилла! — воскликнула Аня, подлетая к умывальнику. — Пять минут назад я была так несчастна Я думала, что лучше мне было и не родиться на этот свет, а теперь я не поменялась бы местами даже с ангелом!
В тот вечер, совершенно счастливая, хотя и ужасно усталая, Аня вернулась в Зеленые Мезонины в состоянии блаженства, не поддающегося описанию.
— Ах, Марилла, я сказочно провела время. Сказочно — это новое выражение, которое я сегодня узнала. Я услышала его от Мэри Белл. Правда, оно очень выразительное? Все было прелестно. Чай был просто замечательный, а потом мистер Хармон Эндрюс катал нас на лодке по Озеру Сверкающих Вод — по шесть человек за раз. И Джейн Эндрюс чуть не упала за борт. Она потянулась, чтобы сорвать водяную лилию, и если бы мистер Эндрюс не схватил ее за кушак в самое последнее мгновение, то она выпала бы из лодки и наверняка утонула бы. Как мне хотелось бы быть на ее месте! Это было бы так романтично — почти утонуть. Можно было бы потом рассказывать всем эту потрясающую историю. И мы ели мороженое! У меня нет слов, чтобы описать это мороженое. Марилла, уверяю вас, это было нечто грандиозное!
В тот вечер, штопая чулки, Марилла рассказала обо всем Мэтью.
— Я признаю, что совершила ошибку, — заключила она чистосердечно, — но я получила урок. Смех меня разбирает, как вспомню Анино «признание». Я полагаю, что не должна бы смеяться, ведь это была ложь, хотя, может быть, и не такая дурная, как та, о которой я предполагала. И как-никак я в этом виновата. Этого ребенка порой трудно понять. Но я верю, что все сложится хорошо. Одно бесспорно: в доме, где есть эта девочка, никогда не будет скучно.
Глава 15
Буря в школьном стакане воды
— Какой замечательный день! — сказала Аня, глубоко вдыхая свежий прохладный воздух. — Разве не чудесно, что живешь в такой день? Жаль мне тех, кто еще не родился и пропустил его. Конечно, может быть, у них будут хорошие дни, но они никогда не смогут насладиться этим днем… А еще чудеснее, что в школу нужно идти по такой восхитительной дороге, правда?
— Да, этот путь гораздо приятнее, чем идти кругом по большой дороге; там так пыльно и жарко, — отвечала практичная Диана, заглядывая в корзинку с завтраком и мысленно оценивая, какой кусочек вкусного и сочного малинового пирожного придется на одну девочку, если три таких пирожных, лежащих в корзиночке, разделить на десять девочек.
Авонлейские девочки всегда ели вместе свои школьные завтраки, и съесть три малиновых пирожных одной или даже вместе со своей лучшей подругой означало на веки вечные быть заклейменной как "противная жадина". Но когда пирожные делились между десятью девочками, вам доставался маленький кусочек, лишь дразнивший аппетит.
Дорога, по которой Аня и Диана ходили в школу, была и в самом деле прелестной. Ане казалось, что эти прогулки вместе с Дианой в школу и из школы нельзя улучшить даже в воображении. Идти кругом по большой дороге было совсем не романтично; но идти по Тропинке Влюбленных, мимо Плача Ив, вдоль Долины Фиалок и по Березовой Дорожке — романтичнее и быть не могло.
Тропинка Влюбленных начиналась прямо за садом Зеленых Мезонинов и тянулась по лесу до самого конца фермы Касбертов. По этой дорожке обычно выгоняли коров на дальнее пастбище, а зимой таскали дрова и хворост. Аня назвала ее Тропинкой Влюбленных, когда еще не прожила и месяца в Зеленых Мезонинах.
— Не потому, что там когда-нибудь ходили влюбленные, — объясняла она Марилле. — Просто мы с Дианой читаем сейчас совершенно великолепную книжку, и там есть Тропинка Влюбленных. И нам захотелось, чтобы и у нас была такая. Это очень красивое название, как вам кажется? Такое романтичное! Понимаете, мы легко можем вообразить на ней влюбленных. Мне она очень нравится, потому что там можно думать вслух, никто не назовет тебя сумасшедшей.
Утром Аня выходила из дома одна и по Тропинке Влюбленных добиралась до самого ручья. Там ее уже ждала Диана, и они вместе продолжали путь под густыми кронами сплетавшихся кленов, — "Клены — такие общительные деревья, — говорила Аня, — они всегда шелестят и что-то нам нашептывают", — пока не добирались до грубо сколоченного маленького мостика. Затем девочки сворачивали с тропинки и шли через поле мистера Барри, мимо Плача Ив, за которым открывалась Долина Фиалок — маленькая зеленая впадина в тени густого леса мистера Эндрю Белла.
— Конечно, сейчас там уже нет фиалок, — рассказывала Аня Марилле, — но Диана говорит, что весной их там миллионы. Ах, Марилла, только вообразите — миллионы фиалок! У меня прямо дух захватывает. Я назвала это место Долиной Фиалок. Диана говорит, что еще никого не видела, кто бы так легко придумывал названия для всяких мест. Так приятно в чем-то отличиться, правда? А Диана дала название Березовой Дорожке. Она очень захотела, и я согласилась. Но, конечно, я придумала бы что-нибудь более поэтичное. Такое простое название, как Березовая Дорожка, каждый может придумать. Но Березовая Дорожка, Марилла, — одно из красивейших мест на свете.
Так оно и было. Не только Аня — каждый, кто случайно забредал туда, думал то же самое. Это была узкая извилистая тропинка, спускавшаяся с длинного холма прямо через лес мистера Белла, где свет, много раз просеянный через изумрудные сита густых крон деревьев, становился безупречно чистым, как бриллиант. На всем протяжении дорожку окаймляли стройные молодые березки с белыми стволами и гибкими ветвями; папоротники, перелески, дикие ландыши и алые пучки лаконосов густо росли вдоль нее; и всегда в воздухе здесь носился пряный аромат, звучала музыка птичьих песен, шепот и смех лесных ветерков в ветвях деревьев над головой. Порой здесь можно было увидеть зайца, прыгающего через дорожку, если, конечно, идти тихо, чего с Аней и Дианой почти никогда не случалось. Спустившись в долину, дорожка подходила к большой дороге, и оттуда по поросшему елями холму было рукой подать до школы.
Авонлейская школа представляла собой чисто выбеленное здание с низко спускающейся крышей и широкими окнами. Внутри стояли прочные и удобные старомодные парты, которые открывались и закрывались и крышки которых были изрезаны инициалами и иероглифами трех поколений школьников. Школьное здание стояло в стороне от дороги, а за ним тянулся темный сосновый лес и вился ручей, в который ученики ставили по утрам свои бутылки с молоком, чтобы оно осталось прохладным и сладким до обеденного перерыва.
В первый день сентября Марилла проводила Аню в школу, питая в душе множество тайных опасений. Аня была такой необычной девочкой. Как она поладит с другими детьми? И каким образом удастся ей на уроках справиться со своей болтливостью?
Однако дела пошли лучше, чем можно было предположить. В тот вечер Аня пришла домой в отличном настроении.
— Мне кажется, я полюблю школу, — объявила она. — Хотя я не очень высокого мнения об учителе. Он все время крутит усы и поглядывает на Присси Эндрюс. Присси уже взрослая, вы знаете. Ей шестнадцать, и она собирается в следующем году сдавать вступительные экзамены в Королевскую учительскую семинарию в Шарлоттауне. Тилли Бултер говорит, что учитель в нее по уши влюблен. У нее красивый цвет лица и вьющиеся темные волосы, и она их очень элегантно укладывает. Она сидит на самой задней скамье, и он сидит с ней почти все время… объясняет ей ее урок, как он говорит… Но Руби Джиллис говорит, что видела, как он написал что-то на грифельной дощечке Присси, и когда Присси это прочитала, то покраснела, как свекла, и захихикала; и Руби Джиллис говорит, что не верит, будто это имело какое-то отношение к уроку.
— Аня, я не желаю, чтобы ты отзывалась об учителе в таком тоне, — сказала Марилла сурово. — Ты ходишь в школу не для того, чтобы критиковать учителя. Я полагаю, что тебя он может научить кое-чему, и твое дело учиться. И я хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла, что не должна приносить домой всякие сплетни о нем. Я не собираюсь этого поощрять. Надеюсь, ты хорошо себя вела.
