Марк Твен - Том 10. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1863-1893.
– Джон, друг моего детства, я самый несчастный из людей!
– Простофиля ты, вот ты кто!
– Теперь мне некого больше любить, кроме моей статуи Америки. И гляди, даже она мне нисколько не сочувствует, это видно по ее холодному, каменному лицу – так прекрасна и так бессердечна!
– Ты болван!
– Ох, Джон, что ты!
– Да, охай больше! Ведь тебе же дали шесть месяцев сроку на то, чтобы достать эти деньги?
– Не смейся над моими страданиями, Джон. Даже если бы мне дали шесть веков, что из этого? Ведь это не поможет человеку без имени, без капитала, без друзей.
– Тупица! Плакса! Размазня! Шесть месяцев на то, чтобы достать деньги, когда и пяти за глаза довольно!
– Ты с ума сошел!
– Шесть месяцев! Куда столько! Предоставь—ка дело мне. Я добуду тебе деньги.
– Что ты хочешь сказать, Джон? Как же ты достанешь такую огромную сумму?
– Согласен ты предоставить дело мне и ни во что не вмешиваться? Обещай во всем меня слушаться и не противоречь мне, что бы я ни сделал.
– У меня голова кругом идет, я просто ошеломлен, но даю тебе слово…
Джон схватил молоток и одним решительным взмахом отбил нос Америке. Еще взмах – два пальца отлетели и упали на пол, еще взмах – отскочил кончик уха, еще взмах – и несколько пальцев на ноге были покалечены, еще взмах – и вся левая нога до колена была отбита и валялась на полу.
Джон надел шляпу и ушел.
Джордж, лишившись языка, с полминуты смотрел на изуродованное произведение искусства, потом как подкошенный свалился на пол, корчась в судорогах.
Скоро Джон вернулся в коляске, забрал скульптора с разбитым сердцем и статую с отбитой ногой и увез их, преспокойно что—то насвистывая. Он высадил художника у своего дома, а статую повез дальше, на Виа Квириналис.
Глава четвертая
В СТУДИИ
«Сегодня в два часа истекают данные мне шесть месяцев. Какая мука! Погибла вся моя жизнь. Лучше бы мне умереть. Вчера я не ужинал, а сегодня не завтракал. Я не смею даже войти в харчевню. А как хочется есть! Лучше об этом не думать. Сапожник не дает мне прохода, портной тоже, хозяин преследует меня по пятам. Несчастный я человек! Джона я так и не видел с того рокового дня. Она нежно улыбается мне, когда мы встречаемся на улице, но этот старый кремень, ее папаша, сейчас же велит ей отвернуться… Кто это стучится в дверь? Кто пришел преследовать меня? Ручаюсь, что злодей сапожник».
– Войдите!
– Позвольте поздравить вашу светлость! Я принес милорду новые сапоги. Нет, нет, насчет платы не беспокойтесь, торопиться незачем, совершенно незачем. Может быть, милорд и в будущем окажет мне честь, останется моим клиентом… Ах, до свидания!
«Сам принес сапоги! Не хочет брать денег! Отвешивает поклоны и реверансы, точно королю! Желает, чтоб я и впредь оставался его заказчиком! Да это прямо светопреставление!..»
– Войдите!
– Прошу прощения, синьор, я принес новый костюм для вашей чести.
– Войдите!
– Тысячу раз прошу прощения, ваша милость! Я приготовил внизу прекрасное новое помещение для вас, эта жалкая конура совершенно не подходит для…
– Войдите!
– Я зашел сказать, что ваш кредит в нашем банке, к сожалению, приостановленный на некоторое время, теперь возобновлен к нашему полному удовольствию, и мы будем счастливы, если вы возьмете у нас сколько угодно…
– Войдите!
– Мой славный мальчик, она твоя! Она сейчас приедет! Возьми ее, женись на ней, люби ее, будьте счастливы! Благослови бог вас обоих. Гип—гип, ура!
– Войдите!
– О Джордж, любимый мой, мы спасены!
– Мэри, дорогая! Да, мы спасены, но черт меня побери, если я хоть что—нибудь понимаю!
Глава пятая
КАФЕ В РИМЕ
Один из группы американцев читает и переводит из «Иль Бен Соврато ди Рома»:
«Чудесная находка! Около шести месяцев тому назад синьор Джон Смит, американский джентльмен, в течение нескольких лет проживающий в Риме, приобрел за незначительную сумму участок земли в Кампанье, по соседству с мавзолеем Сципионов, у владельца этого участка, разорившегося родственника княгини Боргезе. Затем мистер Смит перевел этот участок на имя бедного американского художника Джорджа Арнольда, в возмещение материального убытка, ненамеренно причиненного им синьору Арнольду, и заявил, что он за свой счет собирается привести в порядок это владение для синьора Арнольда. Месяц назад, производя на участке земляные работы, синьор Смит нашел античную статую редких достоинств, представляющую большую ценность даже для сокровищниц Рима, которые изобилуют первоклассными произведениями искусства. Глядя на эту прекрасную женскую фигуру, хотя и сильно поврежденную временем и пребыванием в земле, никто не может остаться равнодушным к ее восхитительной красоте. Не хватает носа, левой ноги, уха, нескольких пальцев на правой ноге и двух пальцев на руке, но в общем статуя замечательно сохранилась. Статуя находится в руках правительства; назначена комиссия, в которую вошли художественные критики, антиквары и представители римской церкви для определения художественной ценности статуи и размеров вознаграждения, причитающегося собственнику участка, где она была найдена. До вчерашнего вечера все дело сохранялось в строжайшей тайне. Комиссия заседала при закрытых дверях. Вчера вечером комиссия единогласно решила, что статуя изображает Венеру и принадлежит неизвестному, но высокоодаренному художнику третьего века до рождества Христова. Комиссия считает эту статую одним из совершеннейших произведений искусства, известных миру.
В полночь состоялось последнее заседание, на котором Венера была оценена в десять миллионов франков! По римским законам и обычаям, государству принадлежит половинная доля в каждом произведении искусства, найденном в Кампанье, а потому оно уплачивает мистеру Арнольду пять миллионов франков, после чего статуя переходит во владение правительства. Сегодня утром Венеру перевезут в Капитолий, где она будет установлена, а в полдень комиссия отвезет синьору Арнольду чек его святейшества папы римского на пять миллионов франков золотом!»
Хор голосов. Вот повезло! Просто слов не подберешь!
Один голос. Джентльмены, предлагаю немедленно организовать американское акционерное общество для приобретения земельных участков и производства раскопок, открыть филиал нашего общества на Уоллстрит, немедленно выпустить на биржу акции и начать игру на повышение и понижение.
Все. Мы согласны!
Глава шестая
В РИМСКОМ КАПИТОЛИИ – ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
– Дорогая Мэри, вот самая знаменитая статуя в мире. Это Венера Капитолийская, о которой ты столько слышала. Вот она, «реставрированная», то есть кое—как подштукатуренная лучшими римскими скульпторами. Уже одно то, что они принимали скромное участие в ее реставрации, навеки прославит их имена. Как все это странно! Десять лет назад, накануне того памятного дня, я стоял на этом самом месте и отнюдь не был богачом – честное слово, у меня не было ни цента. И все же без меня Рим не получил бы величайшего произведения античного искусства, какое когда—либо было известно миру.
– Знаменитая, прославленная Венера Капитолийская. И каких огромных денег она стоит! Десять миллионов франков!
– Да, теперь она стоит десять миллионов…
– О Джорджи, как она хороша! Божественно хороша!
– Да, конечно, но все же она далеко не та, какая была, пока этот чертов Джон Смит не отбил ей ногу и не повредил нос. Хитроумный Смит, гениальный Смит, благородный Смит! Творец нашего счастья!.. Послушай, что это такое? У мальчишки коклюш! Мэри, неужели ты никогда не научишься смотреть за детьми!
КОНЕЦ
Венера Капитолийская и посейчас стоит в Римском Капитолии и все еще является самым пленительным и знаменитым произведением искусства, каким может похвастать мир. Но если вам придется когда—нибудь стоять перед ней и, как полагается, восхищаться, пусть эта правдивая и мало кому известная история ее происхождения не портит вам удовольствия; и когда вы прочтете об окаменевшем гиганте, которого откопали близ Сиракуз, в штате Нью—Йорк или еще где—нибудь, не верьте ни одному слову.
И если зарывший колосса Барнум предложит вам купить его за большие деньги, не покупайте. Пошлите Барнума к папе римскому!
КАК ВЫВОДИТЬ КУР
С ранней юности я испытывал особую страсть к выведению кур, и возможность стать членом вашего общества отвечает моим самым горячим желаниям. Еще когда я был ребенком, выведение кур интересовало меня, и могу не хвалясь сказать, что уже к семнадцати годам я был знаком с лучшими и быстрейшими способами выведения кур, от увода их из курятника посредством зажигания фосфорных спичек у них под клювом, до снятия их с плетня при помощи теплой доски, подсунутой в морозную ночь под их лапки. Смею сказать, что к тому времени, когда мне исполнилось двадцать лет, я вывел больше кур, чем любой другой любитель куроводства во всей нашей округе. Постепенно сами куры стали признавать мой талант. Стоило мне показаться на горизонте, как молодняк обоего пола переставал рыть землю в поисках червей, и старые петухи, которые вышли, чтобы покукарекать, "останавливались помолиться".
