Артур Дойль - Уроки жизни
Суть комментария мистера Беербома к обрисованной мной картине того времени сводится к мысли о том, что я, владея, возможно, фактической информацией, не сумел уловить дух времени. Не могу сказать об оппоненте противоположное; в своей попытке «уловить» отдельные факты он оказался далёк от успеха.
Мистер Беербом вправе разглагольствовать о моих «домашних манерах» и очках в золотой оправе, не боясь ошибиться; о нравах недавнего прошлого он, однако, не имеет ни малейшего представления.
Искренне Ваш
А. Конан-Дойль
«Реформ-клуб», Пэлл-Мэлл
Последний исторический казус доктора А. Конан-Дойля (2)
«Сэтердей ревью»
9 января 1897 г.
Сэр! Я вижу, спасти положение может лишь ряд уступок с моей стороны мистеру Беербому. Если он ими удовлетворится, то я — тем более. Не могу мысленно не поаплодировать его выводу о том, что поскольку в какой-то момент своей жизни Георг носил звание регента, вполне позволительно нам будет именовать так его и впредь. Полагаю, следуя логике этого аргумента, любую историческую личность удобнее всего было бы называть просто «младенцем» — это избавило бы нас от многих сложностей.
«Грейсвуд-Бичез»,
Хаслмир 4 января 1897 г.
О литературном этикете
«Дэйли кроникл»
7 августа 1897 г.
Милостивый государь!
Киплингу, написавшему «Recessional», не пришлось публично разглагольствовать о том, что сам он думает по поводу этого стихотворения, или делиться воспоминаниями о том, как он его написал. Барри, создавшему прекрасное произведение, «Маргарет Огилви», также не было нужды давать пространные интервью, рекламирующие книгу до её появления. Величие литературы как таковой — вот что служит единственной рекомендацией для разборчивого читателя; информацию же о конкретных достоинствах той или иной работы доводят до сведения широкой публики самые обычные рекламные агентства.
На правах коллеги-литератора я хотел бы убедительно попросить мистера Голла Кейна следовать тем же принципам. Действительно ли это его произведение — самое лучшее, каждый читатель должен решить самостоятельно. Лично я высокого мнения о некоторых его аспектах, но это уже выходит за рамки обсуждаемого нами вопроса.
Судя по всему, мистер Кейн так и не сумел до сих пор осознать, что в каждом цехе высокой профессии — юридическом и медицинском, военном и литературном — существуют определённые неписаные законы, джентльменский этикет, коими связаны все, но в наибольшей степени — мастера, претендующие на ведущее место в общем ряду.
Если пользующиеся успехом авторы будут с помощью прессы рекламировать продукт собственного труда, дабы подстегнуть интерес к книге прежде, чем она попадёт в руки к литературным критикам, подающая надежды литературная молодёжь решит естественным образом, что реклама есть непосредственная причина успеха, и примет на вооружение ту же тактику, снизив уровень всей системы ценностей нашей профессии.
Книга Голла Кейна ещё не вышла в свет (и я пожелаю ей после появления всевозможных успехов), но, мне кажется, представитель нашей профессии должен испытывать унижение, видя, как в каждой газете читатель встречает бесконечные рассказы автора о грандиозной задаче, взваленной им на свои плечи, и о колоссальной работе, доведённой наконец до завершения, — с подробным описанием различных этапов творчества, не говоря уже о неисчислимых трудностях, которые пришлось ему преодолеть. Глядя на всё это со стороны, мистер Кейн и сам бы наверняка отметил, что подобные вещи автор о себе говорить не должен — самореклама такого рода смешна и в чём-то даже оскорбительна. Но ведь таким образом мистер Кейн возвещает о каждой своей новой книге.
Все эти саморекламные интриги унижают литературу, и пришло время каждому уважающему себя человеку осудить их, но не в силу каких-то личных причин, а просто потому что именно на нас лежит обязанность хранить славные традиции, полученные по наследству от великих предшественников.
Подобные вопросы литературной этики предпочтительнее было бы оставить критикам, но каждое профессиональное сообщество должно стоять на страже собственной чести; если мы сами не восстановим этические нормы в своей среде, вряд ли стоит ожидать, что за нас это сделает литературная критика. Дисциплина в любом уважающем себя профессиональном цехе должна устанавливаться изнутри и вследствие лишь внешнего давления возникнуть не может. Дисциплина эта в последние годы, как ни печально, ослабла, и некоторые из нас выражают надежду, что этим займётся наконец Писательское общество — по примеру юридических и медицинских организаций, обязующих своих членов следовать профессиональному этикету самого высокого уровня. В данный момент нам остаётся лишь выразить протест, не более того.
Я не подписываю это письмо, потому что не желаю придавать характер личной склоки обсуждению темы, которая представляется мне самой общей, но чтобы не оказаться в роли злостного анонима — прилагаю карточку, которую редакция может отправить мистеру Голлу Кейну, если он того пожелает.
Искренне Ваш
Английский писатель.
Писательский клуб, 7 августа
Юбилей Нельсона (1)
«Таймс»
20 октября 1897 г.
Милостивый государь!
Позвольте мне на страницах Вашей газеты выразить следующее мнение; Морская Лига могла бы объединить общественное мнение и устранить все поводы для возражений, если бы перенесла ежегодные празднования на день рождения Нельсона 29 сентября, отказавшись отмечать дату его гибели у Трафальгара. В противном случае мы, как бы ни оправдывали свои мотивы, наносим оскорбление соседним странам.
Возьмись французы ежегодно чествовать маршала Сакса в день победы при Фонтенуа, никакие объяснения не могли бы избавить нас от ощущения уязвлённого национального достоинства. Торжествовать над поверженным врагом — это не по-английски, да и просто неблагородно. Выбрав же в качестве праздничной даты день рождения Нельсона, Лига смогла бы достичь поставленных целей, одновременно лишив противников всех аргументов.
Искренне Ваш
А. Конан-Дойль
Отель «Морлей’с»
Трафальгарская площадь, Лондон
Юбилей Нельсона (2)
«Таймс»
23 октября 1897 г.
Сэр!
Сожалея о невозможности сойтись во мнении с адмиралом Гамильтоном и другими джентльменами, отреагировавшими на моё письмо, я всё же считаю, что, выбрав в качестве национального праздника день рождения Нельсона, мы проявили бы больше такта, чем если бы стали ежегодно праздновать победу над двумя дружественными соседними странами.
Мне кажется, вопрос совершенно не в том, следует ли французам обижаться на этот счёт. Приходится признать — факт этот в полной мере подтверждён комментариями французской прессы, — что Франция не в восторге от решения Лиги; впрочем, это чувство познали бы и мы, оказавшись на её месте.
Если существует ни для кого не обидный путь к достижению двух целей: возможности отдать дань памяти нашему герою и повышения общественного интереса к делам Военно-Морского флота, — так ли уж необходимо выбирать провокационный метод? «Не бей лежачего», — требует от нас старый британский обычай. Празднование даты, которая нашим недавним противникам представляется днём катастрофы, нарушает это правило.
При всём своём сочувствии к общим задачам Морской Лиги, хотел бы напомнить исполненные высокого благородства слова, произнесённые лордом Роузбери в Стерлинге, о том, что Британия оставила за спиной у себя так много побед, что не имеет больше ни времени, ни ресурсов памяти, чтобы теперь все их праздновать.
Искренне Ваш
А. Конан-Дойль
«Реформ-клуб», Пэлл-Мэлл
22 октября
Этические нормы литературной критики (1)
«Дэйли кроникл»
16 мая 1899 г.
Сэр! Вы не раз великодушно предоставляли мне свои страницы, когда у меня появлялся случай коснуться предмета, имеющего отношение к общим интересам литературы нашей страны. Позвольте мне вновь привлечь общественное внимание к явлению, которое представляется мне вопиющим безобразием, и пригласить собратьев по перу к обсуждению этого вопроса.
Речь идёт о публикации одним критиком нескольких рецензий на ту или иную книгу в разных изданиях, так что у непосвящённого может возникнуть впечатление, будто в печати поднялась буря восхищения или, наоборот, негодования, хотя на самом деле при ближайшем рассмотрении оказывается, что взбаламучена таковая одним человеком.
