Даниэль Дефо - Жизнь и приключения Робинзона Крузо
Я былъ въ восхищеніи отъ своего новаго сотоварища, всячески старался образовать его, началъ учить его говорить по-англійски, и онъ оказался самыхъ лучшимъ ученикомъ въ свѣтѣ. Я разговаривалъ съ нимъ безпрестанно при всѣхъ моихъ занятіяхъ, во время доенія козъ, паханія земли и за столомъ. Пятница со вниманіемъ слушалъ мои уроки; но только затруднялся въ произношеніи словъ.
Недѣлю спустя послѣ того, какъ я сталъ жить вмѣстѣ съ Пятницею, я захотѣлъ возбудить въ немъ отвращеніе къ его каннибальской пищѣ, приготовивъ для него кушанье изъ мяса дикихъ козъ. На слѣдующій день я повелъ его въ тотъ мой табунъ, который былъ окруженъ почти со всѣхъ сторонъ густымъ лѣсомъ. Пришедши туда, я увидѣлъ одну козу, лежавшую въ тѣни подъ деревомъ съ двумя козлятами. Я подозвалъ къ себѣ Пятницу, сдѣлалъ ему знакъ, чтобъ онъ стоялъ смирно, не двигаясь; и въ это мгновеніе, выстрѣлилъ и убилъ козленка. Бѣдный дикій, который уже зналъ изъ опыта, какъ издали былъ убитъ изъ ружья одинъ изъ его непріятелей, снова приведенъ былъ въ сильный страхъ и дрожалъ какъ листъ. Не обращая глазъ въ ту сторону, гдѣ находился козленокъ, чтобы посмотрѣть, убитъ онъ или нѣтъ, Пятница заботился только о себѣ самомъ. Лишь только раздался выстрѣлъ, онъ поспѣшно раскрылъ свой камзолъ и внимательно разсматривалъ, нѣтъ ли у него на груди раны. Воображая, что я рѣшился избавиться отъ него, онъ бросился ко мнѣ въ ноги и, обнимая колѣна мои, долго говорилъ мнѣ.что-то, но я ничего не понялъ, а только догадывался, что онъ просилъ у меня не отнимать у него жизнь.
Чтобы вывести бѣдняка изъ заблужденія, я взялъ его за руку и, улыбаясь, поднялъ его потомъ, указывая на козлеяка, сдѣлалъ ему знакъ, чтобъ онъ шелъ туда и принесъ это ко мнѣ. Въ то время, когда Пятница занимался разсматриваніемъ, какъ это животное было убито, я снова успѣлъ зарядить свое ружье. Когда Пятница пришелъ съ козленкомъ, я, показывая ему на ружье, потомъ на сидѣвшую за деревѣ птицу и на землю, прицѣлился и выстрѣлилъ. Мой дикій опять пришелъ въ страхъ, и не видавъ, какъ я заряжалъ ружье, считалъ его за неисчерпаемый источникъ огня и смерти. Послѣ этого въ продолженіи долгаго времени онъ всегда подходилъ къ ружью съ глубочайшимъ почтеніемъ, боялся дотронуться до него и часто разговаривалъ съ нимъ какъ съ живымъ существомъ. Впослѣдствіи, когда Пятница научился говорить по-англійски, я узналъ отъ него, что онъ упрашивалъ ружье не убивать его.
Когда Пятница ходилъ за убитой птицей, я зарядилъ опять свое ружье, но, не желая болѣе пугать дикаго, отправился послѣ сего съ нимъ и добычей въ свое жилище.
Вечеромъ этого же дня я приготовилъ изъ козленка супъ и угостилъ имъ Пятницу. Видя, какъ я ѣлъ, онъ подражалъ мнѣ и знаками показывалъ, что ему очень нравится это кушанье. Ему кавалось страннымъ, что я ѣдъ говядину съ солью. Чтобы объяснить мнѣ, что соль ему не нравится, онъ положлъ ея нѣсколько въ ротъ, потомъ тотчасъ же выплюнулъ и сдѣлалъ гримасу. Я сдѣлалъ напротивъ, положилъ кусокъ мяса безъ соли себѣ въ ротъ, и тотчась же выбросилъ его вонъ. Впрочемъ, онъ впослѣдствіи привыкъ къ употребленію соли, и ничего безъ нея не ѣдъ.
На слѣдующій день я угощалъ Пятницу жаренымъ мясомъ козленка, которое я приготовлялъ на вертелѣ. Оно такъ понравилось ему, что онъ показывалъ мнѣ знаками, что никогда не будетъ ѣсть человѣческаго мяса, которое ему чрезвычайно опротивѣло.
Однажды я молотилъ хлѣбъ по своему (т. е. вынималъ зерна руками) и провѣивалъ его; Пятница помогалъ мнѣ и дѣлалъ то же самое, что и я. Онъ научился также мѣсить хлѣбы, печь ихъ и дѣлать пироги, однимъ словомъ, чрезъ нѣсколько времени онъ служилъ и помогалъ мнѣ во всѣхъ моихъ занятіяхъ.
ГЛАВА XXIV
Разговоръ Робинзона съ Пятницею о его землякахъ и о вѣрѣ. Робинзонъ просвѣщаетъ Пятницу ученіемъ христіанскимъ. Прежняя шлюпка. Желаніе Робинзона ѣхать въ отечество Пятницы. Онъ и Пятница строятъ большую барку. Пятница — хорошій матросъ
Теперь насъ было двое, а потому и сѣять хлѣба нужно было болѣе. Я съ Пятницею вспахалъ пространство земли, гораздо большее противъ прежняго, засѣвалъ его рожью и рисомъ и обнесъ другимъ тыномъ. Мой дикій помогалъ въ этихъ дѣлахъ не только съ прилежаніемъ и ловкостію, но и видимымъ удовольствіемъ, потому что зналъ, что все это дѣлается частію и для него. Пятница сталъ уже порядочно говорить и понимать по-англійски, зналъ названіе всѣхъ предметовъ, которые находились у насъ, и всѣхъ тѣхъ мѣстъ, куда я посылалъ его за чѣмъ-нибудь.
Однажды я, желая узнать, сожалѣетъ ли онъ о своей родинѣ, спросилъ у него, какъ онъ попался въ плѣнъ. Онъ отвѣчалъ, что его отечество сильно, воинственно и побѣдоносно; но что они, будучи въ маломъ числѣ, напали на многочисленную толпу непріятелей и были взяты въ плѣнъ. «Мои соотечественники», прибавилъ онъ, «тоже ѣдятъ своихъ военноплѣнныхъ, и я самъ былъ однажды на этомъ островѣ и участвовалъ въ пиршествѣ».
— Жалко ли тебѣ своихъ земляковъ? спросилъ я.
— Нѣтъ, отвѣчалъ Пятница, я не жалѣю ихъ, а жалко мнѣ только отца моего, старика, которому теперь плохо безъ меня.
Продолжая разговаривать, я узналъ отъ Пятницы, что въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега каждое утро бываетъ одинъ и тотъ же вѣтеръ и одно и то же теченіе морское, а вечеромъ вѣтеръ и теченіе прямо противоположны первымъ. Дикіе знаютъ это и пользуются этихи теченіями при пріѣздѣ на островъ и при отъѣздѣ съ него. Я впослѣдствіи узналъ, что этотъ феноменъ происходитъ отъ рѣки Ореноко въ устьяхъ которой находился мой островъ. Мнѣ также сказалъ онъ, что его соотечественники называются караибами, и что за ними болѣе мѣсяца (такъ Пятница выражался о странахъ, лежащихъ къ западу) живутъ бѣлые люди съ бородами (вѣроятно, испанцы).
Среди разнообразныхъ разговоровъ я старался посѣять въ душѣ Пятницы сѣмена Христіанской вѣры. Однажды я спросилъ у него: «кто создалъ море, землю, лѣса и проч.» Онъ отвечалъ мнѣ: «ихъ сотворилъ старикъ Бенакмуке, который жилъ за долго прежде всего живущаго, и существующаго на свѣтѣ, и который очень старъ, гораздо старше моря, луны и звѣздъ».
Я желалъ дать ему понятіе объ истинномъ Богѣ, Koторый управляетъ всѣхъ въ мірѣ, что этотъ Богъ всемогущъ, можетъ намъ дать все и можетъ все отнять у насъ. Пятница слушалъ меня съ большимъ вниманіемъ и удовольствіемъ. Я разсказывалъ ему объ Іисусѣ Христѣ, приходившемъ для искупленія нашего. Говорилъ ему также, что должно молиться Богу непрестанно, что Онъ, хотя находится на небесахъ, но слышитъ молитвы наши и исподняетъ ихъ, если это нужно и полезно намъ.
— Этотъ Богъ, сказалъ Пятница, превосходитъ нашего Бенакмуке. Бенакмуке живетъ не на небесахъ, а на высокихъ горахъ, и если ему что говорить отсюда, то онъ ничего не услышить. Надобно идти на эти горы, если кому нужно разговаривать съ нимъ.
— A ты часто ли разговаривалъ съ нимъ? спросилъ я у Пятницы.
— Ни разу, отвѣчалъ онъ, потому что молодымъ людямъ не дозволяется это; но прилично только оакавамъ [2] нашимъ. Они ходятъ къ нему и говорятъ ему: оа! и потомъ приносятъ отвѣтъ.
Пятница иногда своими вопросахи приводилъ меня въ замѣшательство. Какъ-то зашла рѣчь о діаволѣ, Пятница вдругъ спросилъ у меня: почему же Богъ, Который сильнѣе діавола, же убьетъ это чудовище? Я не могъ дать ему надлежащаго отвѣта и сказалъ только, что наказаніе діаволу будетъ во время преставленія свѣта. Я былъ мало ученъ и безъ всякихъ разсужденій вѣрилъ всему тому, чему повелѣвала вѣрить Церковь, а потому не могъ давать поученій съ надлежащими доказательствахи, но не смотря на эти мои недостатки, могу увѣрить всякаго, что я въ короткое время сдѣлалъ Пятницу добрымъ христіаниномъ, даже можетъ быть лучшимъ, нежели какимъ я самъ былъ.
Въ такихъ и тому подобныхъ упражненіяхъ проведъ я съ моимъ Пятницею три года. Признаюсь, я считаю это время самымъ счастливѣйшимъ для меня изъ всей моей жизни на островѣ.
Когда я совершенно увѣрился въ расположеніи и преданности ко мнѣ моего Пятницы, я разсказалъ ему всѣ свои приключенія, открылъ ему тайну употребленія пороха и пуль, научилъ какъ стрѣлять, и сверзъ всего этого подарилъ ему большой ножъ. Этому подарку онъ былъ чрезмѣрно радъ.
Однажды я пошелъ съ нимъ на берегъ и показалъ ему ту шлюпку, которую не могъ я вынуть изъ песку. Лишь только онъ взглянулъ на нее, то очень удивился и сталъ предъ нею въ какомъ-то раздумьѣ.
— О чемъ ты думаешь? спросилъ я у него.
— Я видѣль, отвѣчалъ онъ, точно такую шлюпку у моихъ соотечественниковъ.
Послѣ сего онъ сдѣлалъ подробное описаніе той шлюпки и прибавилъ: мы спасли бѣлыхъ людей, которые были на этой шлюпкѣ. Она была полна ими. На ней находилось семнадцать человѣкъ.
Этотъ разсказъ наполнилъ опять мою голову новыми химерами. Я сначала воображалъ, что экипажъ того корабля, который былъ разбитъ близь моего острова, пересѣлъ въ шлюпку и по счастію присталъ къ берегамъ, гдѣ жили соотечественники Пятницы. Я спросилъ у Пятницы, что же сдѣлалось съ этими бѣлыми? Онъ увѣрялъ меня, что они живутъ въ его отечествѣ болѣе четырехъ лѣтъ и получають жизненные припасы отъ дикихъ.
