Валентин Рыбин - Разбег
Лилия Аркадьевна вынула из книги записки, перечитала их и прижала к губам.
Вечером она надела самое любимое, коричневое платье, меховую шубку — на дворе уже стояла глубокая осень и с копетдагских гор веяло холодом, — и отправилась к Иргизовым.
Не один раз она бывала у них. Приходила запросто: оглядывала комнаты, вещи, садилась за стол, навязывала свои вкусы, журила Иргизова за невзыскательность к себе, за неприхотливость. Но это было так давно…
Войдя в неосвещенный коридор, Лилия Аркадьевна услышала звуки музыки. Вместе с музыкой из-за двери доносились выкрики Зинки: «С такой высоты?! Обалдеть можно! Нет, ты все-таки молодчина, Сердар!» Лилия Аркадьевна постучала, открыла дверь и столкнулась у порога с Зиной.
— Ой, Лилия Аркадьевна! А я думала…
— Ты думала, что пришла Ручьева? — непринужденно спросила Шнайдер.
— Я думала, они вместе. Понимаете, они пошли в магазин. Простите, я чуть не сбила вас с ног. Проходите, пожалуйста.
Зина стала высокая, стройная. Ростом — в брата, и вообще сходство поразительное. Раньше, когда была девочкой, схожесть не очень бросалась в глаза, а сейчас — прямо слепок с него. Глаза задорные, синие, брови черные, и главное, такая же открытая незащищенность натуры.
— Познакомьтесь, это — Сердар.
Юноша учтиво подал руку. Он чуть выше Зинки. Широкоплечий, в сером коверкотовом костюме, волосы черные, как смоль. Лилия Аркадьевна с интересом оглядывала его, но беспокойство не покидало ее. Вот сейчас войдет с ней Иргизов, и надо постараться быть совершенно хладнокровной.
— Сколько тебе лет, Сердар?
— Восемнадцать, — отозвался он.
— Он всего на месяц старше меня, — тотчас вмешалась Зинка, — но преуспел, как никто другой. Он уже в авиамодельной мастерской учился, и на планере летал, и с парашютом прыгал! Вообще, человек без страха. Я тоже сначала хотела стать летчицей, но передумала. Все-таки, медицина мне ближе.
— Ты уже на втором курсе, кажется?
— Ну, да. На акушерском. Тамара Яновна наш факультет ведет… Ну, вот и явились! — тут же воскликнула она, услышав в коридоре возбужденные голоса.
Лилия Аркадьевна почувствовала, как замерло у нее сердце. Чтобы скрыть прихлынувшее волнение, она взяла из рук Сердара пластинку.
Ручьева вошла первой со свертками в руках. Иргизов придерживал дверь.
— О, у нас гостья! — воскликнула Нина. — Добрый вечер. Наверное, вы и есть преподаватель… Ваня, прости, забыла фамилию.
— Знакомься, это Лилия Аркадьевна, — мой давний товарищ.
— Здравствуйте, — Лилия Аркадьевна подала руку. Актриса показалась ей роскошной женщиной. Красота царственная, хотя и в строгом шерстяном платье, поверх которого обыкновенный вязаный жакет.
Лилия Аркадьевна почувствовала некоторую робость. Ей вдруг стало больно за свой вид и за то, что так интимно близок Иргизов с этой, знающей себе цену, женщиной. Нина назвала его запросто, Ваней, а он, Чтобы не огорчить ее, назвал Лилию Шнайдер «давним товарищем». Уже не друг, а давний товарищ.
Лилия Аркадьевна еще не успела справиться с «первым ударом», а вот уже и второй, более ощутимый, Ручьева смяла жакет, вошла в комнату Иргизова, повесила его и, выйдя, принялась хозяйничать.
— Сердарчик, будь добр, сними со стола граммофон. Вот умница! А вы, Лилия Аркадьевна, снимите скатерть — застелим свежую. Ты, Зинуля, неси тарелки.
В считанные минуты стол был накрыт, и Нина же пригласила всех за стол. И прежде чем сесть, подошла к Иргизову, влюблено заглянула ему в глаза и прикоснулась к галстуку.
— Может быть, снимешь?
Он позволив ей снять с себя галстук и расстегнуть верхние пуговицы на рубашке. Лилия Аркадьевна почувствовала спазм в горле и пожалела: «Зачем, зачем я пришла?»
— Ваня, бери бразды в свои руки, — сказала Нина и разлила в бокалы вино. Затем в рюмки налила коньяк.
Иргизов встал из-за стола, посмотрел на Сердара:
— Ну, что, джигит, помнишь еще, как меня из колодца вытаскивал?
— Помню, дядя Ваня, — смутился Сердар.
— Из какого колодца? — вырвалось у Лилии Аркадьевны.
— Как!? — удивилась Нина. — Разве вы не знаете этой истории? Ваня, что же ты не рассказал о себе своему давнему товарищу!
— Не довелось, — сказал Иргизов. — У нас с Лилией Аркадьевной разговоры, в основном, о политике… Сердар, мы собрались сегодня, чтобы отметить, может быть, самую важную веху в твоей жизни… Ты — недавний бедный пастушок, сын батрака Чары Пальванова, сегодня с направлением туркменского рабоче-крестьянского правительства отправляешься в авиационную школу. Пройдут годы, а время, Сердар, летит быстро, и вернешься ты в свою родную Туркмению на серебристых крыльях аэроплана…
Сердар смутился, опустил голову. Иргизов решил, что говорит слишком помпезно; заговорил шутливо.
— Я очень счастлив, Сердар, что упал именно в твой колодец. Иначе бы не встретился с тобой. А если б мы не встретились с тобой, то не встретил бы ты и Зину, и Нину, и Лилию Аркадьевну… Выпьем, друзья, за Сердара — будущего летчика. Пусть будет жизнь его крылатой!
Лилия Аркадьевна подняла бокал с вином, слегка прикоснулась к нему губами. «Даже в тосте, — подумала она с раздражением, — он упомянул раньше ее имя!» Ей хотелось показать себя с самой лучшей стороны. В конце концов, за ее плечами университет, Москва… Лилия Аркадьевна подумала: что бы такое рассказать, но так и не придумала. Она как-то неловко и беспомощно посмотрела на Иргизова. И ему стало жаль ее. «Зачем вы сюда пришли? — спрашивал и упрекал его ответный взгляд. — Неужели вам непонятно, что судьбой мне начертано быть с этой женщиной?»
Нина, напротив, чувствовала себя очень уверенно. У нее — врожденная русская простота, непринужденность. Ей совершенно безразлично, в каких отношениях Иргизов с этой, в общем-то приятной и обаятельной Лилией Аркадьевной. Может быть, даже он и грешен, как большинство мужчин. Но ей важно, чтобы сейчас, в сию минуту, когда тут сидит возможная, соперница, Иргизов ухаживал за Ручьевой. Она для него все на свете: бог, жена, мать, радость и наслаждение. Нина это хорошо чувствует. Ей тоже стало жаль гостью. Но не толкать же Иргизова в объятия этой, явно неравнодушной к нему, учительнице. Нина скосила глаза на Лилию Шнайдер, положила руку на плечо Иргизову.
Лилия Аркадьевна окончательно сникла: «Это уже пытка! Зачем я сюда пришла? Да пусть он катится ко всем чертям со своей актрисой!» С минуту она собиралась с духом, чтобы встать и уйти, наконец решилась.
— Ну что, мой «давний товарищ», мне пора идти. Повидалась с вашим младшим другом, Сердаром. Очень приятный молодой человек. Желаю тебе, Сердар, чтобы мечты твои все исполнились… — Она замешкалась и предложила: — Если можно, давайте выпьем еще по одной за парня?
— Ах, как вы добры! — воскликнула Нина. — Только не спешите, ради бога. Без вас нам станет скучно!
«Боже, она еще издевается!» — подумала Лилия Аркадьевна.
Иргизов насупился, поднял рюмку и соединил свай бокал с бокалом Лилии Аркадьевны:
— Поезд в одиннадцать… Посидите еще…
— Нет, Иргизов, я пойду… Маман будет беспокоиться. — Она вышла из-за стола и надела шубку.
— Жаль, — сказала Нина. — Надеюсь, вы на нас не обижены? Мне показалось, вы чем-то разочарованы. Может быть, лимонад? Ваня, по-моему, лимонад немножко кисловат. Как ты думаешь?
— Причем тут лимонад? — сказал огорченно Иргизов. — Лилия Аркадьевна, вероятно, больна.
— Да, Иргизов, у меня, действительно, разболелась голова. До свиданья, Сердар. Счастливого тебе пути… До свиданья, Зина.
Выйдя на дорогу, Иргизов взял под руку обеих женщин. На тротуаре Лилия Аркадьевна, осмелившись, незаметно пожала ему руку. Он тоже легонько сжал ей пальцы. Она прочла его мысли: «Не надо слишком расстраиваться — у вас все еще впереди».
XV
Восемь утра… Девять… Занятия в медтехникуме не начаты. Студенты, не теряя времени зря, играют во дворе в волейбол. Никто пока не знает — что произошло, но уже известно, где-то — то ли в горсовете, то ли в ЦК — срочное совещание: все медики там. Около десяти комсорг высунулся из окна общежития, крикнул во двор:
— Девчата, быстро! Тамара Яновна собирает!
Зина поймала мяч и пошла следом за девчатами в учебный корпус.
В зале собрался весь преподавательский состав. Медики суетятся, лица напряжены. Тамара Яновна дает какие-то указания коменданту. Тот покорно кивает и все намеревается куда-то бежать, но останавливается, дослушивая наставления. Наконец Тамара Яновна, видя, что зал заполнился студентками, подняла руку и попросила тишины.
— Девушки, в республике стихийное бедствие. Из-за гор налетела саранча. Едем на саранчовый фронт… Поедут второй и третий курсы, в качестве медицинских сестер. Списки — кто куда едет — через час будут вывешены в коридоре. Немедленно, но без всякой суеты и паники, получайте у коменданта матрацы, одеяла и подушки…
