Луи-Фердинанд Селин - Ригодон
– Вы французы?
– А вы?
Повязка меня не обманывает… полиция, но чья?… Какая? Он собирается нас увезти?… Я старше его!.. Боши нас сдают?
– Я собираюсь вам помочь… я из Зигмарингена…
Ах, мы вновь встречаемся!
– Когда я уехал, вас там не было…
– Не было!.. Я прибыл туда позже!
Объяснение… я знавал шпиков из Замка, их коллег из Милис… его среди них не было… или потом прибыли другие?… Возможно!.. Увидим!..
– А как поживает Ретиф?
– Очень хорошо… он должен уехать, но он ждет вас…
Хороший ответ!.. Все-таки я не очень верю…
Другой полицейский явно больше интересуется Ля Витой, он не сводит с него глаз… осматривает… еще! С другой стороны! А, не о чем говорить… полагаю, он только что испытал шок, там, перед «мерседесом», вел себя странно, но сейчас он нормален, это была только вспышка, припадок… его прыжок на дорогу… он даже не помнит об этом… приближается другой полицейский…
– Papier? Waffen?
Документы? О-ля-ля! Сколько угодно, но оружия нет!.. Waffen!
– У него тоже?
Полицейский спрашивает меня… а нет ли у Ля Виги?
– О, нет!.. У него тоже нет!
Он, вероятно, должен был бы нас обыскать, но я вижу, он не в настроении и только переспрашивает меня:
– Sicher nicht?… Точно нет?… Da nicht? А что там?
– Это Бебер, его сумка…
– Ach, nein!
Документами я могу их позабавить!.. Забиты карманы и подкладки… то же самое и у Ля Виги!.. Целые связки!.. Они роются в бумагах, снова перерываю!.. я вывалил перед ними на стол целую кучу… ф-фу! Вдруг они все вскакивают! Выпрямляются! Напряженные взгляды!.. Сухой стук каблуков!.. Смирно! Кто-то вошел… я его плохо разглядел в автомобиле, в «мерседесе», а теперь он сам, собственной персоной, маршал… Рундштедт… он лично… вижу его совсем близко… напудрен, морщинист, но на губах нет красной помады… у всех этих стариков из высшего командного состава помада на губах, но не у этого… я его не разглядел там, на дороге… Ля Вига, затеянный им скандал!.. Зачем явился сюда этот маршал? Ведь у него хватает дел!.. Узнать, кто мы такие? Я отвечу маршалу, мне нетрудно! У него жезл под мышкой… полицейский и наш шпик стоят по стойке «смирно»!.. Маршал спрашивает…
– Nun?
– Drei Franzosen!.. Трое французов!
Полицейские отвечают одновременно, каждый на своем языке…
– Papier sind da! Kein Waffen! Документы здесь… оружия нет!..
Маршалу, как видно, наплевать… на нас почти не глядит…
– Woher sind die? Откуда они?
– Aus Paris…
– Nur gut… Хорошо!
– Und das?… А это?
«Это» – сумка Бебера, она шевелится… он заметил…
Лили… тотчас:
– Наш кот Бебер!
– Не будете ли вы так любезны показать мне ею, мадам!.. Будьте добры!
Его он тоже хочет повесить?… Приоткрываем сумку… Бебер высовывает голову, поводит усами… тогда они еще гордо торчали, не обвисли, как потом…
– Он прибыл из Парижа?
– Вместе с нами, господин маршал!
Ле Виган вмешивается…
– С Монмартра!.. Он жил у меня, месье маршал!
– Он наш!
Лили заговорила… я смотрю на нее… должно быть, это из-за Бебера… обычно она вообще не разговаривает…
– Мадам, вы совершенно правы, Бебер принадлежит вам! Маршал интересуется котом.
– Он не поцарапает меня, если я его поглажу?
– О нет, месье маршал!
Его рука на кошачьей голове… Бебер замирает… потом начинает мурлыкать.
Шпик, стоящий по струнке, что-то говорит… шепчет… маршал не совсем понимает…
– Was? Wasi? Что?
Речь идет о нас.
– Вы направляетесь в Зигмаринген?
– Именно так, господин маршал!
– Ja! Sicher!.. Да! Конечно!
Должно быть, мы кажемся ему забавными… к счастью… сколько ему лет? Примерно моего возраста… моего нынешнего… он говорит по-французски почти без акцента, только его «вы» несколько суховато…
Затем он внезапно поднимается.
– Мое почтение, мадам!
Он кланяется.
– Желаю удачи, друзья мои!..
Легкий кивок Ля Виге и мне… короткая ласка Беберу… он уходит… с жезлом под мышкой… через ту же дверь… надо ли о чем-либо задумываться?… Нет! Не о чем! Наши двое шпиков и не задумываются! Они знают продолжение! Тот же самый автомобиль с затемненными стеклами… нас увозят!.. Они помогают нам, все в порядке!.. И та же дорога… думаю, мы возвращаемся на вокзал, так мне кажется… секретов нет!
– Должен быть сформирован состав!
Это говорит нам наш шпик, трехцветный, он должен знать… я его спрашиваю:
– Вы поедете с нами?
– Ну а как же! Чем больше компания, тем больше веселья!
Мы едем… едем… вот и вокзал!.. Перрон… никто нас не встречает… капитан Зигфрид? Исчез! Начальница вокзала, «малиновка»?… Ее трое детей? Быть может, и поезд тоже исчез? Нет… он там, на месте, сформирован, стоит возле платформы… наши шпики не солгали!.. Дощечка с надписью, все! Sigmaringen… «специально» для нас… больше никого!.. Мы быстро забираемся внутрь, устраиваемся, и мы, и наши шпики… других пассажиров нет… совсем маленький паровозик… на коксе, я видел, я успел… все то же… дерево, арматура, как и тот, наш «рыбный» поезд… наконец Ульм, Зигмаринген!.. Всего лишь сотня километров, если не случится ничего непредвиденного, будем там к шести часам… к семи часам.
– Мы будем там к обеду!
Как это звучит, «обед»!.. Во всяком случае, пока над нами нет самолетов… несколько слабых раскатов… «бу-ум!»… но далеко… очень далеко… мы потрясены, ужасно потрясены, но не настолько, как в «рыбном» поезде… жаловаться не приходится… я спрашиваю Ля Вигу, попрощался ли он со своей Клер?… О чем они говорили на пивоваренном заводе?… Я рассказываю вам все это с той же скоростью, как оно и происходило!.. Подумаем об этом позже!.. О том вокзале… о возвращении, о шпиках… о Рундштедте… о заводе… я не слишком-то много знаю!.. Вы будете смеяться… мадемуазель де Леспинасс больше не систематизировала свои впечатления и не анализировала их!.. У нее теперь не осталось ничего, кроме впечатлений!.. Я же считаю, что нас выкрали, Ля Вигу, Лили, меня, Бебера!.. Выкрали!.. Позже мы сумеем… возможно…
* * *Почтенный читатель, прошу меня извинить, дела в Конго понемногу налаживаются, доходы прикарманиваются, убытки оплакиваются, ряды больных в постелях, уткнувшиеся носами в газеты, увеличиваются, – какая нехватка информации!.. Журналисты настороже, они разносят, раздувают самые нелепые сплетни… подстегивают хлыстом наших стареньких знаменитостей, чтобы те провизжали или протявкали невесть что, встряхнули мертвый сезон, это оцепенение баров и казино на грани банкротства под бесконечными дождями… я сам так ничтожен и неприметен, но не подумайте, однако, что меня оставляют в покое, что мне позволяют, несчастному и жалкому окончить свои очень тяжкие последние дни в одиночестве… черт подери, конечно, нет! Вот к вам одна журналистка!.. Вот к вам еще один! Десяток!.. И несколько вопросов!..
– О, ради Бога!.. О мэтр!.. Не будете ли вы так любезны?…
– В чем дело?
– Что вы думаете о Тенья?…
– Только самое хорошее!
– Речь идет о его женитьбе!.. На ком, по-вашему, он женится?… Кто, на ваш взгляд, может стать ему идеальной женой?
– Мистэнгэт![34]
– На чем основываются ваши предположения, мэтр!
– Если их слить в один бокал, разбавить муравьиной кислотой… она уже почти полутруп, собственный скелет… он – не более чем колечко, не забывайте… отделенное от тельца… это колечко,[35] или сегмент, членик, может только ползти, трепыхаться… не более того!
В штанах, в сортире, в постели… вот все, что он может!.. Такова трагическая судьба членика! Доказательство: понаблюдайте под лупой конвульсии этого огрызка… его можно принять за физиономию с двумя своеобразными глазками навыкате, глядящими в разные стороны…
– Вы серьезно полагаете, мэтр?
– Я паразитолог, черт подери! Дипломированный! Не забывайте!
– Вы жестоки!
– Нет!.. Жизнь Тенья ужасна… допускаю… я прощаю ему все!.. Если он вылезет из жопы, если даже проползет через Сорбонну или иное учебное заведение, пройдет через предательство, подкуп, плагиат, мутации, все равно он закончит не иначе, как в ассенизационной бочке… в редких случаях и уж если очень повезет – пятипроцентный раствор формальдегида, этажерка, круглый столик на одной ножке… Насекомое!..
– А если он женится на скелете Мистэнгэт, мэтр?
– Дамы и господа, я больше не отвечаю на вопросы! Дорогие хроникеры, убирайтесь прочь!
– Один вопрос!.. Только один!.. Последний! У вас было много друзей?
– Холера! Одуревшие от страха, все! Пустышки!..
Один лучше другого!
– Значит, ни одного?
– Ни одного!.. Меньше, чем один, смею сказать… все достойны того, чтобы гром их разразил!.. Моих дорогих друзей… но он разит только меня! Все громы и молнии – на меня!..
– Вы озлоблены, мэтр, сожалею…
Черт побери! Они никогда не отлипнут…
