Михаил Загоскин - Москва и москвичи
Аксинья. Так-с.
Анна Ивановна. Врешь, врешь!.. не так! Чему ты смеялась?
Аксинья. Да так-с, ничему-с.
Степанида Федоровна. Эх, матушка Анна Ивановна! Кондратьевна божится… Что эта божба? Коли наша сестра сама себя не бережет, так что ей образ со стены спять? Покаюсь, дескать, разом во всех грехах на исповеди.
Анна Ивановна. Ах, батюшки!.. Да неужели в самом деле?… Да если это правда, так я булочнику завтра же от квартиры откажу…
Степанида Федоровна. И, ваше превосходительство, от этого не уйдешь! Мало ли есть таких же, как ваши, генеральных домов, а, поглядишь, в редком не живет какой-нибудь амурной дамы.
Анна Ивановна. Что мне на других смотреть: мне никто не указ, Степанида Федоровна! Стану я в моем доме такие беспорядки терпеть!
Степанида Федоровна. Да уж нынче такой свет, матушка! Бывало, девушка лет двадцати пяти не смеет вон из дому выйти. Побывает раз в году, об Святой, под Новинским, да и дожидается другой Святой. А теперь какая-нибудь девчонка лет семнадцати так-таки и норовит шмыгнуть каждое воскресенье в Марьину рощу, на Ваганьково, в Нескучное… Совсем избаловались!
Анна Ивановна. Я этого и знать не хочу! Там что хочешь делай, но у меня-то в доме… Матрешка, вынеси моську!.. Нет, Степанида Федоровна, не стану я смотреть сквозь пальцы. Хочешь жить в моем дому, так живи честно! (Входит управитель.) А, Прокофий!.. Ну что, был у квартального?
Прокофий. Был, ваше превосходительство; поручика не застал дома, так ходил к самому надзирателю. Приказал вам доложить: «Я, дескать, для Анны Ивановны готов бы все сделать, ее превосходительство первый человек в моем квартале; да только, дескать, никак нельзя жильца выгнать тотчас из дому; это, дескать, противно городовому положению; всякому жильцу дается для приискания новой квартиры законный срок».
Анна Ивановна. Как? Так этот негодяй, который нанимает у нас внизу под самой моей спальней, не выедет сегодня?
Прокофий. Нет, сударыня, он еще с неделю у нас проживет.
Анна Ивановна. Что ты говоришь?… Целую неделю!
Прокофий. А может быть, и дольше; время-то пришло такое, сударыня. Вот зимою можно было бы как-нибудь понудить: вьюшки у печей обобрать, окно выставить, а теперь что станешь с ними делать?…
Анна Ивановна. Правда, правда!.. Нельзя ли как-нибудь хоть чрез неделю-то его выжить?
Прокофий. Да не прикажете ли сходить к частному? Он, может быть, покруче повернет.
Анна Ивановна. Сходи, Прокофий, сходи!.. Вот навязали себе какого жильца на шею. Невежа, грубиян!.. На прошлой неделе я иду садиться в карету, гляжу, этот пострел стоит в сенях — подбоченился таким фертиком! А ведь не на что взглянуть: плюгавец этакий, фрачишка истасканный, все швы белехоньки, жилетка замасленная, а туда ж, одет по моде — вперетяжку, волосы в кружок, бородка, в желтых заштопанных перчатках, ну точь-в-точь запачканная модная картинка! Вот я думаю: поклонится! Как бы не так!.. Вытащил из кармана роговую лорнетку, воткнул в правый глаз да и смотрит на меня, как будто б в стену! Головой не пошевелил, мужик этакий, неуч! А вчера сажусь в карету — глядь: стоит, голубчик, у окна, в изорванном халатишке, в какой-то жидовской ермолке, и так-то важно курит свою копеечную сигарку! Ну, хоть бы вид сделал, что хочет спрятаться; нет, так и лезет вон из окна!.. Наглец этакий, нахал!.. А все, Прокофий, твое несмотренье!.. Ну как не видеть с первого взгляду…
Прокофий. Помилуйте, ваше превосходительство, ведь жильцы-то всякие бывают — не узнаешь. Вот если б нам попался еще такой же жилец, как этот живописец, который нанимает внизу другую половину…
Анна Ивановна. Да, нечего сказать, учтивый человек! Третьего дня, как я приехала от моей сватьи, он из кареты меня высадил… И вид у него такой приятный! Да что бы ему вовсе не переехать к нам жить? Ведь он здесь не ночует, Прокофий?
Прокофий. Нет, сударыня, никогда не ночует. Он живет у родного дяди на хлебах, а сюда приходит только рисовать. Дядя-то у него человек семейный, — тесненько, негде ему со своим инструментом расположиться, так и нанимает для этого квартиру. «Ко мне же, — говорит, — господа приезжают списывать с себя портреты, а иногда и барыни, так надобно же иметь для этого особую квартиру. Вот, — говорит, — и теперь снимаю по секрету портрет с одной барыни; хочет, дескать, в именины подарить своему мужу».
Анна Ивановна. Это не та ли, Прокофий, что раза по два в неделю приезжает?
Прокофий. Должно быть, та, сударыня; она и теперь здесь.
Анна Ивановна. Что ж он так долго с нее списывает?
Прокофий. Да говорит, четыре портрета уж перепортил, не может потрафить.
Анна Ивановна. А что, узнал ли ты, кто эта барыня?
Прокофий. Никак нет, ваше превосходительство.
Анна Ивановна. Как же, я тебе приказывала…
Прокофий. Да в прошлый раз, как она изволила приезжать, меня не было дома.
Анна Ивановна. Смотри же, сегодня узнай непременно.
Прокофий. Слушаю, сударыня. (Входит слуга; Прокофий уходит.)
Анна Ивановна. Что ты?
Слуга. Андрей Сергеевич Перебиваев. Прикажете принять?
Анна Ивановна. Проси!.. Давно он ко мне не завертывал. То-то, чай, вестей-то привез!.. Все знает, что делается и в своих и в чужих краях; а уж о Москве и говорить нечего, все дома ему приказаны. И как он успеет везде побывать, все выведать…
Степанида Федоровна. На том стоит, матушка! И люди-то у него все так приметаны, шныряют везде да все пронюхивают.
Анна Ивановна. Вот охота, подумаешь, мешаться в чужие дела; видно, своих-то мало! (Входит Перебиваев.) А, редкий гость!.. Андрей Сергеевич!.. Прошу покорно!..
Перебиваев (целуя руку у Чокиной). Здравствуйте, Анна Ивановна! Как ваше здоровье?
Анна Ивановна. Да так, батюшка. Бог грехам терпит, живу понемногу. Забыл ты меня, старуху! Легко ли, целых два месяца!
Перебиваев. Да меня в городе не было.
Анна Ивановна. А где ж ты был?
Перебиваев. Все разъезжал по разным подмосковным; был у графа Яворского, у княгини Луцкой, у Дедюнина, ездил к Троице…
Анна Ивановна. Один?
Перебиваев. Нет; нас ездило четырнадцать человек, целое общество, — в аериэне…
Анна Ивановна. В чем, батюшка?
Перебиваев. В аериэне — это род большой крытой линеи на лежачих рессорах. По гладкой дороге спокойно, очень спокойно!.. Неловко только, что сидишь боком и ног нельзя протянуть да по сторонам ничего не видно, и если пойдет дождь, так, я вам скажу, нитки живой не останется!.. А впрочем, приятно, очень приятно! Прекрасная выдумка!.. О, французы на это мастера!
Анна Ивановна. Да полно, батюшка, хвалить этих французов!.. Меня выгнали из дому… Москву сожгли… разбойники этакие!.. Скажи-ка лучше, что новенького?
Перебиваев. Не спрашивайте! Я ничего не знаю. Я все ездил по деревням, иностранных газет в глаза не видел… Слышал я как-то мимоходом, что англичан поколотили в Индии да в Испании также дела плохо идут…
Анна Ивановна. И, батюшка, что нам до чужих! Ты мне скажи, что в Москве-то делается?…
Перебиваев. Да ровно ничего. Москва пуста; в театре никого, в Петровском парке очень мало, в воксале бывает человек по двадцати — тоска, да и только! А, кстати!.. Вы знаете Ивана Андреевича Хлынова?
Анна Ивановна. Как же, батюшка, с его покойной женой мы были большие приятельницы.
Перебиваев. Женился.
Анна Ивановна. На ком?
Перебиваев. На мадаме, которая была при его дочерях.
Анна Ивановна. Как? На этой немке Шарлотте Карловне?
Перебиваев. Да, да, я и на свадьбе был. Венчались у Николы в Звонарях.
Анна Ивановна. Скажите пожалуйста!.. Сын в службе, дочери — невесты!.. Ах он, старый дурак!..
Перебиваев. Посмотрите, они приедут к вам с визитом.
Анна Ивановна. Не приму, батюшка, не приму! (Входит Ольга Николаевна Влонская.)
Влонская. Здравствуйте, тетушка!
Анна Ивановна (вставая с дивана). А, Ольга Николаевна!.. Здравствуйте, матушка!.. Милости просим, прошу покорно садиться!
Влонская. Вы на меня сердитесь, тетушка?
Анна Ивановна. За что, Ольга Николаевна?… Что вы у меня не были три недели?… Помилуйте, да кто нынче за это сердится?… Вы же, матушка, женщина модная, живете в большом свете… Стыдно, племянница, стыдно!.. Ну, да бог с тобою!.. Здравствуй, мой друг! (Целуется с Влонской и сажает ее подле себя.)
Перебиваев. Как ваше здоровье, Ольга Николаевна?…
Влонская. Слава богу, Андрей Сергеевич! Да с вами что делается?… Я вас нигде не встречаю.
Перебиваев. Меня не было в Москве.
Влонская. Ведь это ваши дрожки стоят на дворе?
Перебиваев. Мои, Ольга Николаевна.
Влонская. А чья ж карета?…
Анна Ивановна. Это, матушка, какая-то барыня приехала к моему жильцу…
Влонская. К вашему жильцу?…
Анна Ивановна. Да, портретный живописец…
Влонская. Вот что! Так у вас в дому atelier?… А что, этот живописец старик?
Анна Ивановна. Нет, человек молодой.
