Луи Селин - Банда гиньолей
Она — как тротуар, так в крик!.. Рана болит… подпрыгивает с воплями!.. По счастью, улицы все пусты!.. Мы несемся всей оравой!.. Хороши б мы были при свете дня!.. Просперо с нами бежит… Лица его не вижу! Только слышу, шепелявит что-то… Он впереди меня. У него ничего не осталось!.. Домик его — раз — и нету! Елки-палки! Так и вспыхнул!.. Дерево! солома! неизвестно чем держался! Что верно, то верно!.. Боро — стукнутый малый!.. Бежит, значит, вместе с Джокондой… Тащит старуху… а она на него орет!.. «Не так быстро! Бозе мой! Не так быстро!..» Еще рванули!.. Мургейт-стрит! из конца в конец! Как от огня! это уж точно!..
За сквером — доки… Вроде как Клодовица потеряли… Зову его… ходу не сбавляю… ответа нет… Госпиталь его тут… рядом… Старуху не забросим?.. Ведь мимо пробегаем… Я спрашиваю… кричу на ходу! Нет! Бежим, не останавливаясь!.. Ать! два!., ать! два!., закашиваем налево!.. Мэрилборн… дальше прямо!., потом Минт-плейс… Так, стало быть, мы к Тэкету?.. А я и не знал… Никто ничего не сказал!.. Тормози! Приехали!..
Оп-ля! Вламываемся в дверь! Врываемся!., всей оравой!.. Видали б вы его удивление! Он как раз барахлишко складывал! А тут мы!.. Товар свой перебирал! веревки! железяки! Полный ангар дребедени! Он первым делом — к двери и на замок ее. У самого дух заняло!.. «Откуда вас нелегкая принесла?» — спрашивает… Все молчат… Хрипят, носами хлюпают… отдышаться не могут… Чихают, откашливаются! Обессилели разом! Ой-ой-ой! Ну и кросс!
Каскад первым заговорил… как только дух перевел…
Показывает Тэкету на Боро…
— Хочешь, — говорит, — поглядеть на убийцу?..
И рассказывает, как все было… он тоже гранату видел!..
— Может, у тебя в штанах еще одна припрятана?..
Тут все накинулись на Боро! Псих!., негодяй!., трахнутый!.. Навалились на него все разом!., трясут, ощупывают с ног до головы!.. Может, и вправду, припрятана?..
— Мясник поганый! Свихнутый!.. Поносят его на чем свет стоит!
Он все спокойно выдерживает… не ерепенится… Посмеивается даже!., покрякивает — щекотно, дескать!..
— Говори, есть еще?..
Обшаривают его снова и снова, на совесть… Тэкет выставить его хочет!.. Ему его хата дорога!., и товар тоже!., и скарб!.. Просперо — тот от отчаяния слова не вымолвил. Еще б ему не горевать — все лопнуло: заведение, клиенты, а главное, арендный договор… Сколько он о нем говорил… 78 лет оставалось!.. Гордился им!.. Мэтью, черт побери, прав оказался!.. Грязный боров этот Боро! лицемерный злобный поджигатель!.. А ведь сразу не скажешь!.. Я б нипочем не догадался!.. Так прямо взял и взорвал! тут уж, извините, никаких сомнений!.. Террорист!., а наглость какая!., ведь нисколечки не смутился!.. Теперь ему, видите ли, выпить захотелось!.. Чтоб снова чокнулись все дружно! Жажда, понимаете ли, обуяла! Чекушку ему откупорьте! теперь! Сию секунду! Он не может ждать, потому что ранен в руку…
Кровь у него, и правда, не останавливалась, у Джоконды тоже… Они сравнивали, у кого сильнее… Ну просто отделение «Скорой помощи»… Я лично, если что и ощущал, то не жажду, а холод…
Джоконда, оказавшись в кругу семьи, вспомнила свои притязания… Ей повязку поправили, приладили кое-как салфетки, вату… Все это у нее между ног висело… Уложили ее на мешки… Каскад рядом лег… чтоб успокоилась малость… замолчала наконец…
Тут откуда ни возьмись — Клодовиц… В дверь стучит… барабанит… Имя свое выкрикивает… И как он нас отыскал?., очкарик поганый! Заходит… Мигает… Несет невесть что… Взрыва не помнит!.. Городит что-то несусветное!.. Ничего не помнит! Шок у него, по башке шарахнуло… кожа содрана… рана кровит порядочно… и изо рта кровь. Надо ему выпить согреть… Не то совсем скопытится… От бега у него в сердце перебои… Чтоб его в чувство привести, готовим две миски грога, себе тоже за компанию!.. Тэкет только и успевает подливать!.. Ну и гость пошел!.. Ложимся рядком… На мешки! они там кипами!.. Кроватей нет… Понятно, склад…
Тут Боро воспрянул, надумал идти…
— Я ухожу!.. — заявляет. — Времени, должно быть, часа два…
— Проваливай!.. Сыты мы твоими фокусами!.. Таково общее мнение.
Просперо так ни звука и не произнес… Сидит на мешках… не прилег даже… Только голову руками обхватил…
— И ты тоже вали! слышишь?..
Каскад его за плечи трясет, выставляет… А ведь он ничего не сказал! не пикнул! рта не раскрыл…
— Давай! Оп! Нечего сидеть!
Грубо так!
Думаю, он опасался, как бы они ночью чего не натворили вдвоем с Боро, гранату какую не ухнули, когда все уснут!
— Валите, и убивайте себе друг друга!..
Выставляет, и все тут!.. Никто не протестует… Тэкет на его стороне… С Тэкетом шутки плохи! Если что не так, у него кол наготове… Излюбленное, значит, оружие… По ногам запускал.
Так мы избавились от Просперо и Боро.
Склад теперь был в полнейшем нашем распоряжении!.. Можно и поспать… Боро найдет, где переночевать! Я за него нисколечки не беспокоился! Не думал даже. Пойдет к Кощею, приятелю своему… всегда к нему ходит… Это по ту сторону… за доками Кьюбит…
Теперь они с улицы кричали… «Скоты!..» — раздавалось в ночи… — «Подонки!.. Подонки!..» Потом второй подключился… «Скоты!..» Хором орали.
Мы их долго еще слышали… И шаги их слышали… Далеко, далеко… До конца. Потом заснули.
* * *В ту минуту, когда сгустятся тени и настанет пора уходить, вспомнится всякий вздор тутошнего пребывания… Шутки, галантные прожекты, лихие ригодоны и прочие приятности… и потом еще то, что в результате всех испытаний и ужасов окажется не более чем тяжелым, причудливым, пышным убранством катафалка… Тщета усилий, ложащаяся свинцовыми складками драпировки! непомерная ноша строгостей, затруднений, клятв, скучных добродетелей, наваливающаяся на умершего… связанного по рукам и ногам в сосновой постели внутри пустого склепа. Вот было бы заманчиво, если б в ту самую минуту, когда тебя окончательно пригвоздят, вырвалась бы, выпорхнула из гроба чудесная трель флейты! быстрая, обворожительно веселая! То-то было б диво! А честь-то какая! Сколько шумных вздохов в стане мертвых! И родственникам наука!.. Ишь, покойничек-шутник какие себе вольности позволяет! Менестрель бездн и прочих проклятых мест! Первый жмурик, жизнь проживший не зря… сумевший постичь, уловить очарование весны! рождение песни! молодого зяблика в роще… возносящийся в мир иной! Революционер теней! Трубадур дубарей! Весельчак-затейник в утробе Мира!.. Вот кем бы я хотел быть! Ни мало ни много! Им и только им! Так-то, черт побери! Ну и хитрец! Один ригодон в вечности стоит жалкой земной суеты гигантского муравейника, слепленного из козней… Тьмы миражей!.. Привет вам, властители мира! Вы заставляете подданных плясать под вашу дудку! подстегиваете их бодрым ритмом! Ерунда! Безумен тот, кто предается преходящему!.. Во сто крат лучше тихо уйти с флейтой!.. Однако для этого надобен момент восхитительного экстаза! Думаете, захотелось музыки и все тут? Нет! только в подходящую минуту!.. А до того надобно существовать… То-то же!.. Надо взвесить все «за»… и «против»! Прыгай сюда!.. Скачи туда!., за хлебом насущным… Чисто блохи!.. Под бдительным наблюдением!.. Какое мучение!.. Как там у Тэкета, я вам ясно показал… Уход с флейтой — это из другой оперы! Увидите еще! Мать честная!
После истории в Динги я метался как загнанный зверь! Улюлю! Только и делал, что бегал! Из залов ожидания в гнуснейшие гостиницы, из полуподвалов на чердаки, из одной вонючей дыры в другую! Вниз! Вверх! В приюты Армии Спасения по два пенса за ночь! Народищу там! Каскад меня запугал россказнями своими, будто меня консульство разыскивает… Нервы у меня уже не те стали… Сдавать начал… Метался из квартала в квартал… Дважды в одной меблирашке не останавливался, дабы расспросов избежать неуместных… Осторожность проявлял… Ни разу не встречался ни с теми, ни с другими… Благоразумным советам следовал досконально… Лестер и Бедфорд стороной обходил, и улицы, где девчонки работали, хотя там я мог бы хоть что-нибудь разузнать… А все равно дергался, как на угольях!.. И было отчего!.. В газетенках — ни строчки. Должно быть, Каскад заплатил!.. Встречаться он не велел, пока сам знака не подаст! Я все в точности исполнил… Чтоб острый момент прошел!., фараоны чтоб отвлеклись немного… кого еще ловить стали… Только вот карманы у меня опустели!.. Перед побегом я занял у Каскада дюжину фунтов. Я ничего себе не позволял, однако ж они подошли к концу… На жестком полу я спать не мог из-за руки — боли начинались — хоть криком кричи!.. Вынужден был койку снимать… Койка, понятно, денег стоит… хоть бы и в самом дешевом заведении. Время проводил в кино… Программу до сих пор помню… По большей части это была Перл Уайт в «Нью-Йоркских тайнах»… Но сколько бы сеансов я ни отсиживал, все равно время оставалось… Я слонялся по улочкам Сохо, выбирал самые людные, самые оживленные… где популюс туда-сюда снует безостановочно… и ярмарочная торговля не стихает… ручейки людские от лавки к лавке перетекают… от Шафтсбери до Уигмор-стрит — все сплошь витрины и народ кишит, там ты незаметен и чувствуешь себя спокойней и к тому же веселей; какое-никакое, а развлечение… однако десяти-двенадцати дней шатания мне показалось достаточным. Я был сыт по горло такой эпитимией! В конце концов, черт возьми! я ж ничего не сделал!.. Каскаду я на глаза попадаться боялся, но я вполне мог повидать Боро!.. В одно воскресное утро я наконец решился… «Айда, малыш!» — сказал я себе. Я находился неподалеку от доков Барбели, аккурат возле переправы, и паромчик ожидал… до чего же заманчиво… десятиминутная прогулка по реке… Вода меня притягивает… По любому поводу!.. Я готов плавать в фонтане в Тюильри! В стекле от ручных часов, будь я мухой… Не важно где, лишь бы плавать! Я никогда не упускаю случая пройти по мосту… Хорошо б все дороги были реками… Это колдовство… чары… завораживающее движение воды… Я стоял, прельщенный невольно плеском Темзы… стоял, и дух захватывало… не выдерживал очарования, особенно когда плывут большие суда… все движется вокруг… струится, пенится… шлюпки… южный подход к докам… катера и бригантины лавируют… пристают… сносятся течением… скользят вдоль берега… мягко так!.. Феерия!., иначе не скажешь!.. Балет!., галлюцинация!.. Не оторваться… Мы на паромчике «Дельфин» тоже вроде как в танец вступаем… Два оборота… от берега до берега… я раз пять или шесть прокатился! Вот так праздник!.. Туда и обратно!.. Барбели — Гринвич… к большим грузовым судам почти вплотную подходили… толстопузые колоссы пыхтят против течения, винтами яростно бурлят… их напором воды… они рычат, гудят тревожно… недотроги… Красотища!.. Чайки летают! скользят себе по небу! Ишь, размечтался! Спускайся, парень, на землю! В кармане больше ни гроша! Слезай! Гринвич!., вот жалость-то! Ну что ж… теперь вперед! Погуляли, побездельничали, и будет!.. Я его, скотину, отыщу! решено, заметано… у Кощея этого.
