Джон Стейнбек - Короткое правление Пипина IV
— Один мой приятель говорил: если хочешь залечь на дно по-настоящему, устройся официантом в дорогой ресторан. Там никто никогда на официантов внимания не обращает. Присаживайтесь, сэр. Хотите выпить?
— О да, этот, как его, мар… март…
— Мартини?
— Точно, мартини, — радостно закивал король. — Знаете, один турист чуть не сдал меня в полицию за оскорбление королевской персоны.
— Вас, наверное, уже ищут.
— Надеюсь. Но сюда они вряд ли заглянут. Вы сами сказали — сюда французы не заглядывают… О, мой юный друг, у вас получается намного лучше, чем у моего дядюшки.
— Он никак не научится класть льда сколько надо.
— Моя собственная охрана выпроводила меня из моего же сада, — сказал король, сияя.
— Люди видят то, что привыкли видеть. А они не привыкли узнавать Их Величество в человеке без шляпы, да еще и с плешью на макушке. А как вы до такого додумались, сэр?
— По чистой случайности. Мари вдруг взбрело в голову убрать в моем кабинете. А потом садовник согнал меня с ограды.
— И вы не оскорбились?
— Что значит «оскорбился»? Да я был просто счастлив!
— Ну, я знаю голливудских знаменитостей, которые любят маскироваться: нацепят на нос черные очки, шляпу надвинут до бровей. Однако им не по нутру, когда их не узнают. Взять, к примеру, владельца трех крупнейших наших журналов. Он ненавидит паблисити, Постоянно про это говорит, но почему-то его все время случайно фотографируют. А мой отец…
— Я как раз хотел поговорить с вами о вашем отце, — перебил его Пипин.
— Я получил от него сегодня длиннющее письмо. Он не в восторге от моих встреч с Крошкой.
— Почему?
— Он сноб. Понимаете, он — человек, который сам себя сделал, а это самые жуткие снобы. Такие только на небо не смотрят свысока. Их отпрыски, правда, уже могут чуток расслабиться. Быть подемократичней. Мой папаша серьезно заинтересовался здешними делами. Он просил сказать вам, что расклад у вас хороший. И если правильно играть, есть шанс здорово подняться. Но он не верит, что у вас это получится.
— Как вы думаете, он смог бы приехать и помочь?
— Нет конечно! Он же сноб. Если и приедет, то потом — чтоб сказать, где и почему вы ошиблись. И уж точно оказаться правым.
Тод налил королю мартини.
— Это правда, что вначале ваш отец сам выращивал цыплят? — спросил король.
— Само собой. Он их ненавидит.
— И что, многие из ваших миллионеров, хозяев корпораций, начинали с самых низов?
— Ну да. Кнудсен начинал литейщиком. Бен Честнолих кочегарил, если не ошибаюсь. Да еще много кто. Чарли Вильсон, к примеру. Но от этого демократами они не стали. Скорее наоборот.
— Никогда не понимал Америку, — сказал король.
— Мы тоже, сэр. Можно сказать, у нас два правительства, и одно переходит в другое. Первое мы выбираем сами. Оно демократическое или республиканское, разницы почти никакой. А второе — это корпорации.
— И как они уживаются?
— Сам не знаю. Те, кого мы выбираем, они якобы демократы, но на самом деле автократы. Корпорации — по убеждению автократы, они все время друг дружку обвиняют в социализме. Социализм они ненавидят.
— Я про это слышал, — заметил король.
— Вот тут-то и есть самое забавное, сэр. Возьмите, к примеру, наших гигантов: «Дженерал моторс», или «Дюпойнт», или «Ю-эс стил». Они социализма боятся как огня, а у самих, по сути, самый настоящий социализм.
— Как?! — поразился король.
— Судите сами, сэр. Они обеспечивают своих рабочих и их семьи медицинским обслуживанием, страховками от несчастных случаев, пенсиями по старости, оплаченными отпусками, даже строят свои курорты. Они уже гарантируют стабильную оплату труда на год вперед. Рабочие имеют право голоса почти по всем вопросам — даже в какой цвет выкрасить фабрику. Да у них социализм такой, что Советский Союз позавидует! По сравнению с нашими корпорациями правительство Соединенных Штатов выглядит авторитарной монархией. Но в том-то и штука, что, если правительство попытается проделать хотя бы десятую долю того, что делает «Дженерал моторс», «Дженерал моторс» учинит мятеж.
Пипин покачал головой. Потом встал, подошел к окну и глянул наружу, на укрытую в тени деревьев авеню Георга Пятого.
— Так зачем же они это делают?
Тод Джонсон налил джин в высокий графинчик, плеснул несколько капель вермута, качнул графинчик, заставляя кубики льда кружиться.
— Самое невероятное — то, что это и есть самый разумный для корпорации образ действий… Вам выжать немного лимона, сэр?
— Да, пожалуйста. Но все же почему они так поступают?
— Не из доброты, конечно. Просто они поняли, что так смогут больше производить и больше продавать. Раньше они враждовали с рабочими. Это накладно и неэффективно. Больные рабочие еще накладнее. Вы думаете, мой старикан кормит кур витаминами, селедочным маслом с минералами, содержит их в тепле, чистоте и довольстве из милосердия? Черта с два! Просто они так лучше несутся. Конечно, дело движется куда медленней, чем хотелось бы, но разве не странно, что чуть ли не самая автократическая система в мире — одна-единственная, где растет настоящий, жизнеспособный социализм? Если б мой старикан это услышал, он удушил бы меня собственными руками. Он-то считает, будто сам все это придумал, что делается все только по его воле и никаким социализмом у него и не пахнет.
— А по чьей же воле это делается? — продолжал допытываться король.
— Рынок требует. Если ему не подчиняться, то быстро окажешься за бортом.
Тод осторожно разлил свежесмешанный мартини по стаканам.
— Я пошлю за сандвичами, сэр. Если не закусывать, это пойло — настоящий спотыкач.
— Пожалуйста, — рассеянно ответил король. — …Но перемены — они ведь легко не даются?
— Черт возьми, за них уже сотню лет дерутся! — Тод рассмеялся. — Вы знаете, сэр, моему старику не терпится разузнать про ваш бизнес. Он мне на девяти страницах расписал, что и как у вас надо выспросить. А выспрашивать у него значит советовать.
— Я, с вашего позволения, дождусь сандвичей, прежде чем отвечать на вопросы, — сказал король сонно. — А как у вас дела с… как вы говорите, Крошкой?
— Вроде как маятник, сэр. Мне она очень нравится, но, когда на нее находит и она начинает строить из себя принцессу, хочется дать ей пинка.
— Она рано повзрослела, — вздохнул Пипин. — Уже к восемнадцати годам она прожила несколько жизней.
— Оно и видно. Крошка — то «плохая девчонка», то леди Астор. И так все время.
— Я — ученый, — строго и назидательно выговорил месье Пипин заплетающимся языком, — а ученый прежде всего наблюдатель. Молодой человек, творческая, созидательная сторона науки — это построение гипотез. Наблюдая за Клотильдой и ее друзьями, я сформулировал гипотезу взросления… Эти ваши мартини очень крепкие.
— Они не крепкие, а хитрые. Бьют наповал… Мистер король, вы меня заинтриговали. Что за гипотеза?
Глаза Пипина закрылись, но он с усилием открыл их, помотал головой, будто вытряхивая из ушей воду.
— Плод лежит в чреве матери головой вниз. Но после рождения ребенок переворачивается далеко не сразу. Обратите внимание: когда дети отдыхают, их ноги почти всегда выше головы. Как бы ни пытался растущий юноша, а тем более девушка, справиться со своими ногами, ноги упорно стремятся вверх. То, как ты лежал в утробе, не скоро забывается. Нужно от восемнадцати до двадцати лет для того, чтобы ноги наконец приучились твердо стоять на земле. Моя гипотеза состоит в том, что подлинный возраст можно в точности оценить по положению ног относительно земли.
Тод расхохотался.
— У меня есть сестренка… — начал он.
Король внезапно встал.
— Простите, — сказал он, — вы не покажете мне, где я могу…
Тод вскочил и подхватил его под локоть:
— Сюда, сэр. Позвольте вам помочь. Осторожно, здесь ступенька!
Уже рассвело, когда Пипин проснулся на одной из роскошных двуспальных кроватей в номере Тода. Король в ужасе огляделся.
— Что со мной? — спросил он жалобно.
— С вами все в порядке, месье король, — сказал лежавший на соседней кровати Тод. — Как вы себя чувствуете?
— Чувствую? Я? Нормально.
— Я вам приготовил аспирин и витамины — помогает с похмелья.
— Боже! А как же Мари? Она же поднимет полицию!
— Не волнуйтесь, сэр. Я позвонил Крошке.
— Что вы ей сказали?
— Что вы напились.
— Но Мари?
— Не беспокойтесь, сэр. Принцесса уведомила Ее Величество, что вы на сверхсекретной конференции с министрами Вашего Величества по проблемам международной важности.
— Вы славный юноша, — сказал король. — Мне следует сделать вас министром.
— У меня и без того хлопот хватает. Вы когда-нибудь пробовали «Кровавую Мэри»?
— Что это?
— Во Франции название немного изменили. Во Франции до сих пор не было королевы Мэри, потому название попахивало святотатством. Здесь это окрестили «Мари Блессе».
