Гарольд Брайхаус - Я стал героем
— Как Вы вошли сюда?
Сэр Уильям едва не бросился на защиту девушки от секретарского гнева, однако, услышав дерзкий отклик: «Через дверь!», усомнился в ее ранимости.
— Но внизу стоит вахтер, — продолжал Фосдайк. — Я распорядился!
— А я улыбнулась, — парировала Долли. — Победа за мной.
— Достаточно моего слова… — Фосдайк не закончил.
— Довольно, довольно, — прервал его сэр Уильям. — Чем я могу быть полезен?
Ответ, несмотря на уклончивость, побудил его к дальнейшей переоценке характера посетительницы.
— У меня в зале друзья, — заявила гостья. — Если меня не послушаете, они молчать не станут. Так что попрошу внимания.
— Не угрожайте мне, девочка моя, — беззлобно осадил ее сэр Уильям. — Я всегда готов отозваться на любую законную жалобу, но…
— Законную? — перебила она. — Ну, моя вне закона. Так вот!
— Прошу прощения? — сэр Уильям был озадачен. — Но все-таки, — продолжил он самым отеческим тоном, — не думайте, что я не выслушаю Вас. Выслушаю. Этим вечером меня не занимает ничто, кроме благополучия Колдерсайда.
— О, тогда ладно, — немного виновато отозвалась незнакомка. — Извините, если рассердила вас, но как-то неловко говорить о таком с мужчинами. Только (ах, бессознательная жестокость молодости… или сознательная?) все равно вы оба старые, так что, наверное, можно. Это насчет Тима Мартло.
— А, — поддержал ее сэр Уильям. — Нашего славного героя.
— Да, — объявила Долли. — Отца моего ребенка.
Все мы — воздушные шарики, парящие по жизни средь шипов. Будем же милосердны к сэру Уильяму. Он безмолвно, как подкошенный, рухнул на стул.
Фосдайк оказался лучше готов к нападению.
— Впервые слышу, чтоб Мартло был женат, — вызывающе бросил он.
Долли в негодовании повернулась к нему.
— А сейчас что, услышали? — запротестовала она. — Сказано же — «вне закона». Я не говорю, что мы бы не поженились со временем, но всего за увольнение не успеешь.
Напрашивалось очевидное возражение. Рамбольд и Фосдайк переглянулись, но возможностью не воспользовались. Вместо этого Фосдайк спросил:
— Вы числитесь на предприятии?
— Числилась, сначала на снаряжении, потом на пособии.
— А теперь на большой дороге, — съязвил секретарь.
— Пусть так, — не поддалась Долли. — Столько шума вокруг Тима Мартло. Мне точно причитается.
— Прискорбно, — посетовал сэр Уильям. — Какая грубая корысть. Печально. Сколько Вам лет?
— Двадцать, — не смутилась Долли. — Двадцать лет, на руках ребенок, а имя отца выбито золотыми буквами вон там, в зале. По-моему, надо что-то делать.
— Полагаю, мисс… — заартачился Фосдайк.
— Уэйнрайт, Долли Уэйнрайт, хотя должно было быть Мартло.
— Полагаю, Вы всей душой любили Тима?
— Он мне нравился. Ему шел цвет хаки.
— Нравился? Уверен, дело обстояло куда серьезнее.
— Ну, допустим. А что? — полюбопытствовала предполагаемая мать ребенка Мартло.
— Убежден, — рассудил Фосдайк, — что Вы никогда не стали бы пятнать его светлую память.
Долли предложила сделку.
— Если со мной поступят честно, я поступлю честно с ним.
— Мисс Уэйнрайт, все, что погубило бы настроение этого вечера, немыслимо, — пришел на помощь своему лейтенанту сэр Уильям.
— Точно, — радостно согласилась Долли. — Если будете паиньками, обещаю, сцены не закачу.
— Сцены! — задохнулся сэр Уильям.
— Заметьте, — указала она, — это стоит мне немалого труда. Упустить верный шанс попасть на страницы газет. Я хорошо выхожу на снимках, кстати. Некоторые выходят плохо, а я вот — хорошо, и когда знаешь, что хватит пороха выкинуть номер, устоять непросто.
— Но Вы же сказали, что не устроите сцены!
— Бедным девушкам часто приходится делать что-то против воли. Я бы не стала закатывать обычной сцены. С истерикой и все такое. Истерика — это холодная вода по лицу, перепачканное платье и никакого сочувствия. Но ведь со сценами — чем серьезнее повод, тем жирнее куш, а сейчас повод есть, не находите? Столько суматохи вокруг Тима Мартло — награда должна соответствовать. Может, вы и не заметили, что если миленькая девушка закатывает сцену, то сразу получает предложения о браке? Так делают потерпевшие в полицейском суде, а потом судья передает письма мужчин судебному приставу и они вместе с девушкой просматривают их в поисках самого подходящего из честной компании.
— Но дорогая леди… — подал голос Фосдайк.
Жестом она остановила его.
— Ничего, ничего. Я и не думала еще о замужестве.
— Подумать непременно следует, — напомнил о добродетели сэр Уильям.
— В жизни есть вещи получше брака. Я все взвесила и не вижу в нем ничего стоящего для современной девушки.
— В Вашем случае, я бы сказал, брак — это все.
Долли фыркнула.
— Это потеря свободы. А мы отстояли наше право на свободу, так? Нет, я бы устроила сцену только ради фотографий в газетах, где их увидят киношники. Я хорошо выхожу не фотографиях, а остальное доделает моя романтическая история.
— Силы небесные, милочка, — возопил сэр Уильям, — есть в Вас хоть капля почтения? Фотографии! Все мои бескорыстные устремления Вы встречаете насмешкой. Вы… но все-таки! Вы не устроите скандала?
Девушка была холодна.
— Об этом, разумеется, можно договориться. Я всего лишь показываю вам, какой исключительный шанс упущу в случае уступки. Только представьте: я появляюсь и изливаю свое горе в момент, когда Вы за трибуной на фоне Юнион Джека перед толпой журналистов показываете табличку, провозглашающую Тима красой и гордостью Колдерсайда…
Сэр Уильям едва удержался от крика.
— Молчите, девушка. Фосдайк, — прорычал он, яростно обрушиваясь на секретаря, — какого черта Вы воображаете, что следите за делами, если у Вас под носом творится подобное?
— Он ни при чем, — смягчила удар Долли. — Я это приберегала для Вас.
— О-о, — застонал сэр Уильям. — А как счастливо все начиналось… — Он вынул авторучку. — Что ж, видимо, это единственный выход. Фосдайк, какое пособие мы назначили матери Мартло?
— Удвойте, накиньте фунт в неделю — что получается, мистер Фосдайк? — поспешила вставить Долли.
Сэр Уильям разинул рот, не веря в происходящее.
— Я о том, — при виде разинутого рта Долли снизошла до объяснения, — что она старая, не работала на снаряжении, не увиливала от подоходного налога и никогда не хотела попасть на экран. Что для нее — сумма, для меня — не деньги. Мой стандарт выше.
— Чем меньше, девочка моя, Вы говорите о своих стандартах, тем лучше, — возразил сэр Уильям. — Вам известно, что это шантаж?
— Ничуть. Я же ни о чем Вас не прошу. Если я лишь отмечаю, что минимальная плата в моем понимании — три фунта в неделю, никакого шантажа в этом нет.
Сэр Уильям молча вырвал листок из записной книжки Фосдайка.
— Три фунта в неделю!
— Нет, — разъяснила Долли. — Я не оцениваю возможную сумму так низко. Три фунта в неделю по нынешним временам маловато для девушки, попавшей в беду из-за красы и гордости Колдерсайда.
— А если Вы выйдете замуж? — предположил Фосдайк.
— Тогда я выйду замуж хорошо, имея собственные средства. Мне они полагаются ввиду того, что я вдова красы и гордости…
Глаза сэра Уильяма грозно сверкнули.
— Если я еще раз услышу эту фразу, я порву чек.
— Вдова Тима Мартло, — нехотя поправилась Долли. Сэр Уильям протянул ей только что подписанный документ. На простых, недвусмысленных условиях он соглашался пожизненно выплачивать ей три фунта в неделю. Пока она с ликованием читала бумагу, дверь испытала на себе пинок.
Бродяга по имени Тимоти Мартло, войдя, обернулся и бросил дворнику в дверной проем:
— Заорешь — вернусь, и ты ляжешь, — с этими словами он запер дверь.
Фосдайк храбро вышел навстречу.
— Что за вторжение? Кто Вы такой?
Бродяга убедился, что шляпа низко надвинута на лицо. Сунув руки в карманы, он выжидательно посмотрел на надвигающегося мистера Фосдайка.
— Пока я — тот, кто запер дверь.
Фосдайк устремился ко второму выходу, ведущему прямо не сцену. Бродяга опередил его и, оттеснив плечом, запер замок.
— Что, — участливым тоном обратился он к шарящему по стене сэру Уильяму, — нет звонка?
— Нет.
— Нет? — с издевкой произнес бродяга. — Звонка нет. Телефона нет. Ничего нет. Вот это влипли.
Фосдайк ожидал решения сэра Уильяма.
— Я могу крикнуть, позвать полицию, — предложил он.
— Рискованно, — отозвался бродяга. — Они ведь могут и прийти.
— Тогда… — начал секретарь.
— Рискни, — выразительно намекнул бродяга. — Но я бы не советовал. Я за эту неделю кучу усилий положил, чтобы не попасться колдерсайдским легавым. Они меня мигом опознают, сэру Уильяму это не понравится.
