Антонин Ладинский - Артистка
Когда утром Тарашкевич вышел из дому, во двор въехал наемный тарантас со станции. Из неуклюжего экипажа вылез не без труда толстый человек в сером городском костюме и в панаме с красно-черной лентой. Вежливо приподняв шляпу, он спросил студента:
– Это здесь я могу видеть госпожу Полянскую?
– Здесь, – ответил Тарашкевич, недоумевая, что все это значит.
– Позвольте представиться: Сташевский. Антрепренёр.
Но растворилось окно в доме, и Александра Александровна, в японском халатике, утренняя, свежая, уже махала ручкой:
– Какими судьбами, Михаил Казимирович! Что случилось?
Толстяк воздел драматически руки к небесам, изобразил на своем актерском лице отчаянней произнес:
– Стрельская нарушила контракт. Без ножа зарезала. Выручайте, голубушка.
– Да вы пройдите в дом. Может быть, умыться хотите с дороги. Я сейчас.
Обращаясь к студенту, Сташевский сказал:
– Тут, знаете, не до умываний.
Артистка и толстяк долго о чем-то говорили, запершись в кабинете Ивана Васильевича. Потом Александра Александровна вышла и заявила, что ей надо экстренно уезжать.
За столом все выяснилось окончательно.
Сташевский шаркал ножкой и всем говорил:
– Очень приятно! ооо-чень приятно!
Несмотря на любовь к трагическим позам, аппетит у него был завидный. Но антрепренер все волновался, когда уходит поезд. В доме началась суета. Александра Александровна, уже во власти другой жизни, повторяла:
– Ничего не поделаешь, надо уезжать.
Провожали ее всей компанией. Артистка стояла на площадке вагона I класса и махала платочком. За нею виднелось круглое, как луна, лицо Сташевского. Клубы дыма вырвались из паровозной трубы. На перроне, важно выставив вперед ногу, красовался жандарм. Вагоны уплывали…
– Вот и уехала тетя Саша, – сказал Тоша.
А студенту казалось, что весь мир посыпан пеплом, и он стал каким-то серым, перестал звучать. В тот вечер он уже писал артистке длинное письмо, рвал, снова начинал и опять рвал…
Но лето медленно катилось своими сенокосами, жатвами, грибными урожаями. Стояли запахи сена, спелой ржи, яблок. Студент перерешал с гимназистом все задачи о трубах и бассейнах. Молодость живет сегодняшним днем, не любит копаться в воспоминаниях. В беседке его обнимали нежные загорелые руки Аси. В саду гулко падали с деревьев яблоки. Может быть, прекрасные глаза и грудной голос только приснились? Где-то там, в огромном городе гремели аплодисменты, бушевала буря. Жизнь, ты – море…
