Уильям Сароян - Ученик брадобрея
Оборванный, нечесаный и пьяный бедняк Маркар спал здоровым глубоким сном султана, сотрясая окрестности мощным храпом, каким храпят судьи на своих скамьях. И сны его были прозрачнее снов Пророка: ему снился Бог. И хоть от него несло перегаром, дух его был чист и светел. Маркар – прямой потомок древнего рода пьяниц, выпивох и петухов, поэтов, певцов и плясунов. По отцовской линии, как и по материнской, его род был в изобилии представлен беспросветными пьянчугами и искусными рассказчиками. С появлением на свет Маркара в нем все эти качества, всегда присущие его семейству, слились в единое могучее целое. Так что, выпивши, этот молодой человек становился поэтом, а трезвый – превращался в пьяницу, или наоборот, если хотите.
Всего месяц назад, в седьмой день августа, Маркар отметил свой девятнадцатый день рождения. Напившись до красноречия, налив глаза для храбрости, он слонялся по горам и долам и, спотыкаясь о пороги крестьянских домов, упрашивал и умолял их обитателей жить счастливо во имя Сурб Карапета, горного святого, покровителя бедных и униженных. В день своих именин Макар пел так прекрасно, что птицы, сотворенные для пения, возревновали к нему и улетели, посрамленные, прочь. Он горланил так громогласно, что на много миль вокруг львам стало стыдно за себя. Его смех был так звонок и раскатист, что хохочущие гиены пришли в отчаяние и горько заплакали. Он дурачился и резвился так непринужденно и раскованно, что горные козы приняли его за самого сильного среди себе подобных, признали своим вожаком, устроили вокруг него шумную возню и поскакали за ним вприпрыжку, оглашая округу счастливым блеяньем.
Короче, в тот день Маркар был здорово навеселе. Его душа витала в поднебесье, а плоть стала тверже древесины самых больших деревьев. Но то была ложная сила вина, и вскоре он рухнул наземь и погрузился в бездонную пучину сна. Спустя много часов, ближе к ночи, тринадцатилетний брат Маркара Кероп обнаружил его скрюченного, с жалкой улыбкой на устах, по-прежнему спящего. После долгой тряски и множества оплеух мальчику наконец удалось разбудить брата. Бедный Маркар внезапно вскочил на ноги и заорал:
– Кто это бьет меня по щекам? Кто посмел ударить Маркара?
Мальчик, жалея брата, сказал:
– Маркар, я пришел забрать тебя домой.
– А, это же Кероп, – пробормотал Маркар себе под нос. Ему стало стыдно и мерзко. И все же он принял руку помощи от ребенка, и они зашагали вместе. Сон протрезвил его, и он преисполнился горького раскаяния.
– Кероп, – сказал Маркар поникшим голосом, – если я еще раз напьюсь, пусть Господь утопит меня в грязи. Пусть я провалюсь сквозь землю и никогда не увижу белого света. А-ах, моя голова, моя голова-а! Ноги ватные… Какой же я слабовольный, до чего ж не тверда моя вера!
Старая песня. Мальчику, знакомому с фамильной червоточинкой, показалось, что Маркар говорит все это, лишь бы отмазаться.
– Угу, – отозвался он. – Да, да, конечно, безусловно, больше никогда. Ни капли, братец Маркар. Ведь ты обещаешь, правда?
– Обещаю ли я?! – вторил Маркар, даже остановившись для придания весомости своим словам. – Да, да, да, Кероп! У меня голова как каменная, и в ней так и отдает эхо боли. Обещаю, обещаю.
Он сжал руку мальчика, и они заковыляли вниз к подножию холма.
«Чтоб я сдох, – думал Маркар, – этот мальчик учит мужчину быть мужчиной».
И вот опять пьяный Маркар спал, и ему снилось, что он видит сон без конца и края, а тем временем цирюльник Мустафа терпеливо сидел в ожидании клиента, чтобы побрить очередную бороду, постричь кого-нибудь или вырвать гнилой зуб.
1933
