Рэй Брэдбери - Кто-то умер
— У нас тоже, — мгновенно парировала миссис Хетт.
Миссис Сполдинг загибала пальцы.
— Моя мать дожила до восьмидесяти пяти, отец — до девяноста…
— По-моему, ты говорила, что он скончался в шестьдесят три года…
— Кто? — Визгливо. — Папа? — Смех. — Ничего подобного. В девяносто лет был как огурчик!
— А кто же у вас в роду стал инвалидом в шестьдесят лет?
— Инвалидом? — Во взгляде миссис Сполдинг — неподдельное изумление. — А! Ты, наверное, перепутала его с кузиной Вильмой. То есть с моей троюродной сестрой Вильмой…
— Неважно, — миссис Хетт повела плечами. — У меня в роду все жили до девяноста. У Билла — то же самое. Нам обеспечена долгая-долгая жизнь.
— Было бы здоровье. Что за радость долго жить, если будешь мучиться всякими болячками. Хорошо, если камни в желчном пузыре тебя не доконают.
— В этом месяце мне их удалят. А у Билла радикулит со временем вылечат. Ты, дорогуша, смотри, как бы тебя саму рак не доконал.
— Господи, да какой это рак? Просто слегка пучит, мне ли не знать.
Она разглядывали друг дружку: у одной глаза ничуть не яснее, чем у другой, столько же седины в волосах, такие же глубокие морщины, одинаковое душевное и физическое равновесие. Ни одну не радовало такое положение дел.
— Ладно, спасибо за вечер, — миссис Хетт ни с того ни с сего вскочила, избегая встречаться глазами с хозяйкой. — Надеюсь застать вас через пять лет, когда мы опять приедем в город, — чопорная улыбочка.
— Вы, главное, сами приезжайте, а за нас не волнуйтесь, — сухо.
Мужья тоже поднялись со своих мест, выпуская колечки сизого дыма и обмениваясь теплыми стариковскими взглядами. Как водится, они солидно, неторопливо пожали друг другу руки.
— Ну, бывай, Уилл.
— Бывай, Лео!
Неловкость.
— Вы непременно приезжайте, — оба уставились в пол. — Если я в скором времени с тобой не увижусь… короче говоря, здоровья тебе.
— И тебе того же.
— Вас, мужиков, послушаешь — так можно подумать, мы прямо старые развалины.
Все рассмеялись. Хозяева помогли гостям надеть пальто, некоторое время все переминались с ноги на ногу и долго прощались в дверях, а когда машина мистера Хетта отъезжала от дома в полуночный уличный мрак, Сполдинги махали вслед.
Стены гостиной пожелтели от никотина, оставшегося после разговоров о смерти. Дом помрачнел, отрезанный от мира, и под значительным давлением выпустил из себя воздух. Мистер и миссис Сполдинг некоторое время кружили по гостиной, словно на карусели, вытряхивая пепельницы, собирая посуду и щелкая выключателями.
Почти беззвучно, если не считать легкого покашливания, вроде того, что издает старый двигатель, мистер Сполдинг поднялся по лестнице. Когда в спальне появилась его жена, возбужденная после приема гостей, он уже лежал под одеялом. Поблескивая в темноте легкой полуулыбкой, она легла рядом.
Через некоторое время она услышала его вздох.
— Паршиво себя чувствую, — признался Леонард Сполдинг.
— А что такое? — спросила жена.
— Сам не знаю, — простонал он. — Плохо мне. Настроение паршивое.
— Какая жалость.
— А все ты и эта чертовка миссис Хетт. Господи, я еле высидел. Уилл-то приличный мужик, но вы с ней — как шарманки. Боже, весь вечер трендели без умолку.
Из темноты донесся его жалобный, по-стариковски усталый стон.
Жена обиделась.
— Так ведь к нам теперь никто не заходит.
— Мы уж не в том возрасте, чтобы приемы закатывать, — слабо вякнул он. — У стариков одно на уме. Вы как завелись, так весь вечер остановиться не могли, ей-богу!
— Ну почему же, мы не…
— Да угомонись ты, — взмолился он, съежившись у нее под боком, как сморщенный младенец, — спать не даешь.
Минут пять они молча лежали в потемках. Потом она отвернулась — похолодевшая, неподвижная, с плотно сомкнутыми веками. И прежде чем ей перестать на него злиться и уйти в сон, как в теплый ночной дождь, до ее слуха донеслись откуда-то издалека два трудноразличимых женских голоса.
«Я моему Биллу такие похороны устроила, каких в округе отродясь не бывало. Цветы? Море! Я прямо слезами обливалась. Сколько было народу? Весь город».
«Видела бы ты, как отпевали моего Лео. Он лежал прямо как живой, будто уснул. Много ли было цветов? Горы! Повсюду, повсюду! А народу!»
«Это что! Вот моего Уилла провожали так… Хор исполнил „Прекрасный остров Где-Нибудь“».
«А народу!» — «А цветов!» — «А пели как!»
Теплый дождь забарабанил ей по темечку. Она погрузилась в сон.
