Айрис Мердок - Дилемма Джексона
Как же тихо, незаметно и неотвратимо все это подкралось. «Смогу ли я быть счастлив? — спрашивал себя Эдвард. — Неужели моя погруженная во мрак душа наконец увидит свет?» Этим ранним утром он сидел за письменным столом в нижнем кабинете своего дома в Ноттинг-Хилле, глубоко вдыхая и резко выпуская воздух из легких. Он чувствовал, как бешено колотится сердце. Прижав ладонь к груди и ощутив рукой силу этих ударов, он некоторое время сидел тихо и неподвижно. Завтра ему предстояло венчаться в маленькой церквушке четырнадцатого века, стоящей на холме неподалеку от Хэттинг-Холла.
Внезапно произошло нечто ужасное и неожиданное. Оконное стекло треснуло и ввалилось внутрь, осыпав ковер бриллиантиками сверкающих осколков. Резкий звук раздался, как показалось, лишь секунду спустя. Что это было? Пистолетный выстрел? Эдвард вскочил и, как он вспоминал позднее, что-то крикнул. Нападение? Покушение на убийство? Разорвавшаяся поблизости бомба? Потом он подумал, что кто-то, должно быть, бросил камень в окно. Быстро пересек комнату, давя подошвами стекла, выглянул на улицу, но никого не увидел. Сначала он хотел выбежать из дома, но потом решил этого не делать, отошел от окна и начал, внимательно глядя вокруг, подбирать блестящие осколки, которые сначала сложил себе в карман и лишь потом выбросил в пустую корзину для бумаг. Да, это действительно оказался камень. Подняв с пола, Эдвард подержал его в руке, потом протер, чтобы удалить мелкие частички стекла, и осторожно положил на каминную полку, после чего сел в свой чудесный красный автомобиль и отправился в Хэттинг-Холл.
В середине того же дня Бенет продолжал заниматься приготовлениями к вечернему приему гостей. К завтрашней свадьбе, насколько он понимал, все было готово. Он детально обсудил все с пастором Оливером Кэкстоном. Церемонию назначили на полдень. Должна была состояться ничем не примечательная англиканская свадебная служба. Обычно пастор, в ведении которого находилось еще несколько приходов, посещал местную церковь раз или два раза в месяц, а также в особых случаях, например, по поводу свадеб, похорон, на Рождество и на Пасху. Постоянного священника для этого прихода найти было трудно, так как обычные службы (заутрени и воскресные) могли посещать в лучшем случае Бенет, его гости, садовник из Пенндина по имени Клан, его дочь Сильвия, три-четыре женщины из деревни, а в летний период еще два-три дачника. Раньше отрывки из Священного Писания читали ныне покойный дядюшка Бенета или сам Бенет. Теперь это иногда делал Клан. Бенет оставил за собой лишь особые случаи. Зимой, в промежутках между приездами пастора, церковь порой и вовсе пустовала. Барнеллы, разумеется, были квакерами, но вблизи Липкота квакерские собрания не проводились, поэтому простые англиканские службы, согласно пожеланию, исходившему из Пенндина, перемежались молчаливыми паузами. В настоящий момент в церкви не было пианино. Бенета это не особенно огорчало.
Что же касается очаровательной молодой пары — сияющих героя и героини предстоящего спектакля, то поначалу они вообще хотели ограничиться короткой гражданской церемонией, но их переубедила мать невесты, Ада Фокс, хотя сама она, к сожалению, не могла присутствовать на бракосочетании. Милдред Смолден, праведница, приятельница Барнеллов, поддержала ее. Бенет хотел, чтобы все прошло «как положено», как это было бы при дядюшке Тиме. Жаль, что дядюшки Тима больше нет с ними. Гостей по настоянию молодых должно было собраться совсем немного. Предполагалось, что после церковной церемонии в Пенне подадут шампанское и различные вина (Бенет шампанского не любил), а также всевозможные деликатесы в качестве закусок, которыми гости смогут наслаждаться сидя, стоя или бродя по дому, после чего дети (так называла их Милдред) отбудут в «ягуаре» Эдварда в направлении, которое они держали в секрете.
Накануне свадьбы узкий круг приглашенных должен был собраться за ужином в доме Бенета. Он хорошо знал Аду и еще лучше ее дочерей, для которых в последнее время стал кем-то вроде опекуна, что очень устраивало их непоседливую мать. Мэриан, любившая придумывать всякие «штучки», решила провести последние день и ночь в Лондоне, чтобы приготовить какой-то «сюрприз» и приехать рано утром в день свадьбы. Эдвард, невзирая на ее возражения, собирался вернуться в Хэттинг-Холл днем раньше. Розалинда, которая, конечно же, должна была быть на свадьбе сестры подружкой невесты, тоже намеревалась приехать накануне вместе с Милдред. Еще двумя гостями Бенета были эксцентричный художник Оуэн Силбери и работавший в книжном магазине молодой человек по имени Томас Эбелсон, друг Оуэна, которому дядюшка Тим придумал прозвище Туан. Он должен был приехать на такси с вокзала, находящегося довольно далеко от здешних мест. Розалинду и Милдред предполагалось разместить в старой части дома, которая обычно пустовала и была заперта, поскольку в ней якобы водились привидения и было отчаянно холодно зимой. Теперь она была открыта, проветрена и отлично прибрана горничной Сильвией. Туану отвели спальню для гостей в основной части дома. Оуэн остановился в деревенской гостинице при пабе, как делал всегда, поскольку его настоятельно просил об этом хозяин, считавшийся его другом. Гостиница с пабом называлась «Короли моря», на ее вывеске красовался пиратский корабль, нарисованный Оуэном. Вообще-то деревня Липкот находилась довольно далеко от моря, но гостиница получила свое название очень давно, как утверждали, несколько веков назад, так что выяснить происхождение названия за давностью лет возможным не представлялось.
Бенет сидел в библиотеке один. Тишина, словно некая гнетущая неподвижная субстанция, царила в ней. Книги — множество книг — принадлежали дядюшке Тиму, с юности Бенета они всегда стояли на своих определенных местах. Многие из них, когда-то яркие, потускнели, красные обложки стали блекло-красными, синие — блекло-синими, позолота постепенно осыпалась с букв, испуская мирное бесшумное дыхание. Большинство книг самого Бенета все еще оставалось в Лондоне. (Почему «все еще»? Разве планировался их исход оттуда и пополнение пенндинской библиотеки?) Дядюшка Бенета скончался, совершенно неожиданно оставив его единоличным владельцем усадьбы, в которой он с детства жил скорее как гость или пилигрим, ищущий приюта и исцеления. Даже когда дядюшка Тим уезжал в Индию, в доме все равно господствовала магия глубокого, незамутненного покоя. Книги еще не знали, что дядюшка Тим скончался, что на сей раз он отбыл безвозвратно, навсегда.
Отец Бенета, давно умерший, был младшим братом дядюшки Тима. Дед Бенета, большой любитель классики, назвал старшего сына Тимеем, а младшего — Патроклом, но мальчики быстро переиначили имена в Тима и Пэта. Бенет (едва избежавший участи стать Ахиллом) называл отца Пэт, а мать, разумеется, Мэт. Полное имя Бенета было Уильям (в честь Уильяма Пенна) Бенет Барнелл. «Уильяма» он отмел с самого начала и, конечно же, не признавал никакого «Бена». Происхождение имени Бенет, к которому его носитель прикипел душой, оставалось неясным. Возможно, оно имело какое-то отношение к его матери и к Испании.
Пэт всегда утверждал, что он невезучий и ему в жизни «недодано». Тем не менее он, судя по всему, удачно и даже счастливо женился на прелестной Элеанор Мортон, дочери жизнерадостного адвоката, которая училась на певицу. Увы, Пэт не любил музыку. Как вскоре обнаружил Бенет, не был он доволен и рождением сына. Пэт мечтал о дочери. Однажды отец спросил Бенета, хочет ли тот иметь сестренку, на что Бенет громко и решительно ответил: «Нет, нет, нет!» Так или иначе, больше детей в семье не было.
Невезение Пэта продолжалось. Элеанор совсем молодой погибла в автомобильной катастрофе. За рулем был Пэт. Сам Пэт, страстный курильщик, умер от рака легких. К тому времени Бенет вырос, бросил университет, где изучал философию, и по стопам отца пошел на государственную службу. Бенет любил родителей и впоследствии сокрушался, что недостаточно выказывал им свою любовь при их жизни.
Никто точно не знал, чем занимался в Индии дядюшка Тим после войны, в которой принимал участие. Считалось, что строил мосты. Вероятно, его об этом просто никто не спрашивал, даже обожавший дядюшку Тима Бенет до самого последнего времени не задавал ему подобных вопросов, а когда начал задавать, стал получать ответы, казавшиеся странными. Пэт, бывало, говорил, что его брат «превратился в туземца». Дядюшка Тим не раз приглашал родственников в Индию — посмотреть на Гималаи. Бенет мечтал поехать, но отец никогда не позволял. К концу жизни дядюшка Тим стал проводить все больше времени в Пенндине и наконец поселился там.
Глядя на книги, Бенет вспомнил, что Тим, не будучи ученым, обожал читать и постоянно приводил в разговоре любимые цитаты и высказывания — это называлось «моралями дядюшки Тима» — строчки из Шекспира, фразы из Конрада, Достоевского, Диккенса, «Алисы в Стране чудес», «Ветра в ивах»[1], Киплинга, Роберта Луиса Стивенсона. «Еще шаг, мистер Хэндс, и я вышибу вам мозги». Когда дядюшка умирал, Бенет слышал, как он бормочет: «Долой мечи! Им повредит роса!»[2]
