Торнтон Уайлдер - К небу мой путь
— Вам бы лучше не писать на этой книге. Мистер Гиббс ужасно сердился. Ему пришлось сразу же заменить книгу, и он ужасно сердился.
— Это кому-нибудь повредило? — невозмутимо спросил Браш, пряча в карман авторучку.
— Люди этого не любят. Мистер Блоджет, который у нас остановился, прямо-таки вышел из себя.
— Ладно. Передай мистеру Блоджету, чтобы он поговорил со мной. Я бы хотел с ним встретиться, — ответил Браш, подходя к автомату с газировкой и намереваясь утолить жажду.
В эту минуту на ступенях главной лестницы показался управляющий в сопровождении мужчины и женщины. Мужчина был невысок ростом и тучен; у него было круглое красное лицо и подвижные черные кустистые брови. Он пересек холл и остановился у регистрационного столика, выбирая ручку.
— Посмотрите! — вдруг закричал он, тыча в книгу пальцем. — Посмотрите! Это уже второй раз. О Боже, мне плохо.
— Я не могу запретить ему, мистер Блоджет, — развел руками управляющий. — Впрочем, в прошлом году тут появлялся один парень…
— Нет, я очень бы хотел встретиться с этим!.. Я бы сказал ему, что я о нем думаю!
Управляющий что-то прошептал Блоджету и указал пальцем на Браша. Блоджет присвистнул.
— Не может быть! — воскликнул он.
Тут громко вмешалась женщина:
— Послушай, Реме, ты всегда натыкаешься на какого-нибудь сумасшедшего растяпу. Когда-нибудь ты непременно попадешь в беду. Иди завтракать и оставь его в покое.
— Да-да, сестра, в дороге тебе не пришлось скучать, не так ли? — сказал Блоджет. — Это счастливый случай. Подожди меня.
Как только Браш двинулся к выходу на улицу, Блоджет протянул ему руку.
— Скажи, приятель, — произнес он спокойно, и бровь его многозначительно приподнялась, — где ты проводишь собрания?
— Я не провожу никаких собраний, — ответил Браш, пожимая протянутую руку, мельком заглянув ему в глаза. — Я полагаю, ваше имя Блоджет. А меня зовут Джордж Браш. Джордж Марвин Браш. Я продаю учебники. Рад с вами познакомиться, мистер Блоджет.
— Я тоже, — сказал Блоджет. — Доремус Блоджет. Фабрика «Вечный трикотаж». Итак, ты путешествуешь, верно?
— Да.
— Хорошо. Но что за мысль — писать на этих книгах? Ты молодой, здоровый — ты меня понимаешь?
— Я рад возможности поговорить об этом, — сказал Браш.
— Вот тебе и подходящий случай. Послушай, Браш, а я рад убедиться, что ты рассудительный парень. Мы боялись, что ты окажешься каким-нибудь маньяком — ты понимаешь меня? Браш, я хочу познакомить тебя с моей кузиной, миссис Мак-Кой, самой чудесной девчонкой в целом свете!
— Рад с вами познакомиться, миссис, — сказал Браш.
У миссис Мак-Кой было большое одутловатое, густо напудренное лицо, переходившее в крупную голову с оранжевыми, коричневыми и черными волосами. Ее внешность не подтверждала рекомендации.
— Все-таки, как мужчина мужчине, — продолжал Блоджет, — что за мысль — писать на этих книгах, а? Не могу сказать, чтобы это подходило проповеднику. Они ведь заплатили за эти книги.
— Мистер Блоджет, я открыл в себе добрые мысли и хочу сказать о них каждому.
— Оставь его в покое, Реме, оставь его! — громко сказала миссис Мак-Кой, призывая жестом своего кузена в обеденный зал, дергая головой и поводя злыми глазами.
— А мне это не нравится! — воскликнул ее кузен с неожиданной воинственностью.
— Если вам это не нравится, — продолжал Браш, — то это потому, что вы осознаете бессмысленность своей жизни.
Тут Блоджет закричал:
— Мучение с тобой, дрянной ты реформатор! Ты что же, думаешь, что каждый…
В эту минуту Марджи Мак-Кой бросилась между ними:
— Позавтракай сначала, ради Бога, я прошу тебя! Сейчас же прекрати. Прекрати, я сказала! Ты всегда лезешь в драку. Сказал же тебе доктор, что тебе нельзя волноваться!
— Вовсе не в драку, миссис Мак-Кой, — невозмутимо возразил Браш. — Дайте ему договорить, что он хотел.
Блоджет снова заговорил, уже спокойно:
— Я не говорю, что это не подобает священнику. Но что меня задевает, так это когда какой-нибудь… Черт возьми, всему есть границы, в конце концов!
— Ужас! Да идем же наконец, я хочу кофе, — сказала миссис Мак-Кой, добавив вполголоса: — Он сумасшедший, понял? Оставь его в покое.
— Ну хотя бы скажи, почему ты не священник? Почему ты не в церкви, которая для тебя больше подходит?
— На это есть причина, — ответил Браш, сурово глядя в стену за спиной Блоджета.
— Тебе не хватает денег?
— Нет, это меня не заботит… У меня сугубо личная причина.
— Стоп! — воскликнул Блоджет. — Это меня не касается. Просто я хочу сказать, что ты выглядишь, как будто имеешь немалую личную причину заниматься этими фокусами.
Браш мрачно взглянул на него.
— Не стану скрывать, — сказал он, — я совершил нечто… Я совершил нечто такое, что священник себе никогда не позволит.
— Да, похоже на то, — вздохнул Блоджет с некоторой растерянностью. — Да… Конечно, это совсем другое дело.
— Что он сказал? — не поняла миссис Мак-Кой.
— Он сказал… Он что-то натворил такого, чего священник никогда бы себе не позволил.
Повернувшись к Брашу, Блоджет продолжал конфиденциальным тоном, понизив голос:
— Ну и что же ты такое себе позволил?
— Я не хотел бы говорить об этом при даме, — ответил Браш, насупившись.
Блоджет поднял бровь и ошеломленно присвистнул.
— Какой ужас! Замешана женщина, да?
— Да.
— Тс! Тс-с! Знаешь, что ты должен сделать? Ты просто обязан жениться на этой несчастной.
Браш пристально посмотрел на него.
— Конечно, я бы не прочь жениться на ней. Но только я не могу ее найти.
— Все, я пошла, — рассердилась миссис Мак-Кой. — Мне надоело куковать тут с вами. Брось его, Реме. Он сумасшедший. Он чокнутый!
Она решительно направилась в обеденный зал.
Мистер Блоджет напустил на себя столь таинственный вид, словно Браш сообщил ему о своей беседе с самим Наполеоном.
— Скажите пожалуйста, это ли не ужас! Как же это случилось?
— Я бы не хотел вдаваться в подробности, — сказал Браш.
Блоджет спросил еще что-то о дороге и деловой жизни в Техасе. Затем сказал:
— Как насчет того, чтобы встретиться сегодня вечерком, а? Так, немножко поболтать?
— Я бы рад, но утром я уезжаю в Оклахома-Сити.
— Вот как! Мы там будем завтра. Где ты собираешься остановиться, дружок?
Оказалось, что оба они намерены остановиться в «Мак-Гро Хауз». Они договорились встретиться вечером, как приедут.
— Отлично! Около восьми, идет? Встретимся в баре и немножко выпьем.
— Я не пью, — сказал Браш, — но с удовольствием посижу с вами.
— О! Так ты еще и не пьешь!
— Да, я не пью.
— Мне сдается, это непорядок, — покровительственно сказал Блоджет.
— Алкоголь разрушает нервную систему и понижает работоспособность, — возразил Браш.
— Ты, конечно, прав, черт тебя возьми. Да, ты прав. Я тоже завяжу с этим делом, но попозже. Ты не будешь возражать, если мы с сестрицей немного, так сказать, «себе позволим», а? — Он щелкнул себя по кадыку.
— Не буду, — пожал плечами Браш.
Миссис Мак-Кой выглянула из-за двери.
— Реме! Ты идешь или нет? — крикнула она. — Иди сюда сейчас же! А то он, чего доброго, еще застрелит тебя или еще что-нибудь…
— Марджи, что ты несешь: застрелит! Да он абсолютно нормален. Он хороший парень. — Блоджет хлопнул Браша по спине и добавил, понизив голос: — И никаких болезней, да? Мою сестру эти вещи беспокоят в первую очередь.
Блоджет свойски подмигнул и поспешил следом за сестрой в обеденный зал, где остывал в его ожидании черный кофе.
Браш вышел из отеля и направился вниз по улице, держась в тени тополей. Он с завистью ловил ухом звуки, долетавшие к нему из окон домов справа и слева. Хозяйки трясли с балконов половики, гремели кастрюлями на плитах. Душераздирающие голоса призывали непослушных детей, чуть ли не каждое слово которых начиналось и кончалось недовольным «ма-а!». Несколько мужчин, пользуясь утренней прохладой, стригли газоны; пожилой толстяк отпер двери своего гаража и потом долго самодовольно оглядывал машину. На краю городка Браш сошел с дороги в высокую траву за обочиной. Миновав несколько мусорных куч и обойдя стороной лесопилку, он вышел к чистому ручью, быстрое течение которого несло к пруду перепутанные водоросли. Браш лег ничком в траву на берегу пруда и стал наблюдать. Две водяные змеи, извиваясь, скользили в воде друг за другом. На середине пруда черепаха с двумя маленькими черепашками на спине взбиралась на полусгнившую доску. Другие черепахи следовали за ней и, устроившись, прятали шейку в панцирь и закрывали глаза. Пенье и свист птиц возвещали о начале жаркого дня.
Браш задумался. Сегодня ему исполнилось двадцать три года, а дни рождения всегда были для него торжественными днями. Два года назад он вылез из раскачивавшегося гамака на веранде отцовского дома, пересек городок, именуемый Ладингтоном, штат Мичиган, и сделал предложение одной вдове, которая была лет на десять старше его. Он получил отказ, но запомнил навсегда ту веселую легкость, с которой она ему отказала, а также ее лучившиеся смехом глаза, когда она стояла перед ним, вытирая руки о передник, в то время как ее малыш ползал около на полу и тянул за шнурки его ботинок. Год назад он сидел вечером в Публичной библиотеке в Абилине, штат Техас, читая описание жизни Наполеона в «Британской энциклопедии». Закончив читать, он вынул из кармана карандаш и написал на полях страницы: «Я тоже великий человек, но во имя Добра», — и приписал свои инициалы.
