Уильям Фолкнер - Свет в августе; Особняк
Эта история начинается с тех фолкнеровских рассказов, в которых изображены исконные владельцы Йокнапатофы — индейцы племени чикесо. Потом, в 30-е годы прошлого века, здесь появляются первые белые поселенцы. Сильные, смелые, беззастенчивые в выборе средств, они всеми правдами и неправдами приобретают у индейцев землю, создают обширные плантации, на которых трудятся негры-рабы, возводят роскошные особняки, становятся земельными баронами, основателями династий и состояний. Это богатство Сарторисов, Компсонов, Сатпенов, Маккаслинов зиждется на крови и поте негров-рабов, на преступлениях и насилии, на поругании человеческого достоинства, на отрицании за неграми права ощущать себя людьми.
Но вот открывается новая страница истории — на земле Йокнапатофы бушует Гражданская война. Скачут всадники партизанского отряда южан под командованием полковника Сарториса, мелькают синие мундиры северян-янки, горят усадьбы, уходят с плантаций освобожденные негры, рушится экономическая основа процветания Юга — рабовладение.
Следующая страница истории оказывается опять залитой кровью, запятнанной преступлениями. Потерпевшие поражение рабовладельцы возвращаются на свои пепелища, исполненные решимости силой оружия не допустить уравнения негров в правах с белыми. На первых же выборах полковник Сарторис убивает двух уполномоченных федерального правительства — Берденов, пытавшихся обеспечить участие негров в голосовании, и увозит избирательные бюллетени и урны в свою усадьбу, где вместе со своими белыми сообщниками цинично фальсифицирует результаты выборов. Так вырабатывается стереотип будущей социальной и политической структуры американского Юга с его кодексом расовых отношений, утверждающим неполноценность негра по сравнению с белым, с судом Линча как средством держать негров в страхе и повиновении.
Об истории этого края было необходимо сказать здесь не только потому, что эти события лежат в основе многих фолкнеровских сюжетов, описываются непосредственно, упоминаются, возникают в воспоминаниях героев, но и потому, что мрачный, трагический отсвет истории лежит на всем современном американском Юге, проглядывает в кричащих социальных и нравственных конфликтах, раздирающих общество Юга.
Прошлое очень многое значило для Фолкнера, занимало весьма важное место в его концепции человека и общества. «Для меня, — говорил Фолкнер, — не существует человека, который был бы сам по себе, он представляет собой сумму прошлого. В действительности нет такого понятия, как «был», потому что прошлое существует сегодня. Оно является частью каждого мужчины, каждой женщины, каждого данного момента. Поэтому человек, характер в повествовании в каждый момент действия является не только самим собой, он представляет собой все то, что сделало его».
Именно эта проблема соотнесения прошлого с современностью, влияния прошлого на души молодых южан, живущих уже в XX веке, стала центральной темой первых романов йокнапатофской саги. «Сарторис», «Шум и ярость» (1929), «Святилище» (1931) затрагивали самый близкий и знакомый Фолкнеру и, в общем, лежащий на поверхности пласт жизни. Герои этих романов — такие же, как и сам Фолкнер, потомки богатых в прошлом плантаторских семейств, несущие в своем сознании трагическую коллизию несоответствия современного им мира с красивой легендой о героическом и славном прошлом, изображавшей Юг до Гражданской войны как утраченный рай, с кодексом поведения, доставшимся им в наследство от довоенного времени.
Это ощущение своего несоответствия высоким образцам прошлого, своей душевной слабости, ужас перед жизненными принципами современной Америки заставляют молодых героев Фолкнера искать выхода в бегстве от жизни. Баярд Сарторис в романе «Сарторис», летчик, вернувшийся с первой мировой войны, где он потерял брата-близнеца, в глубине души не может смириться с тем, что испытал в бою паническое чувство страха перед гибелью, и теперь сознательно играет со смертью, гоняя на бешеной скорости на автомобиле, садясь на дикого, необъезженного жеребца, и в конце концов гибнет, испытывая экспериментальный самолет. Квентин Компсон в романе «Шум и ярость» ищет спасения от «грубого, шумного мира» и находит его в самоубийстве. Хорэс Бенбоу в романе «Сарторис» пытается укрыться от жизни в мире фантазии и терпит жестокое фиаско, когда его иллюзии (в романе «Святилище») при столкновении с жестокой правдой жизни рассыпаются в прах.
Следует отметить, что в этих первых романах йокнапатофской саги Фолкнер не касался главных социальных проблем современного ему американского Юга, первенствующее место среди которых занимала и занимает расовая проблема. Более того, отношения между белыми и неграми Фолкнер описывал, в частности в романе «Сарторис», в традиционном духе старой «южной» литературы, где эти отношения изображались в идиллических тонах, — белые плантаторы представали в роли добросердечных «родителей», а негры — как неразумные дети, с которыми нужно быть строгими, но снисходительными. В то же время в романе «Шум и ярость» Фолкнер создал обаятельнейший образ старой негритянки Дилси, которая одна среди вырождающейся семьи Компсонов воплощает собой лучшие человеческие качества — бескорыстную любовь, преданность, сострадание.
Примечательно, что постепенно в романах йокнапатофской саги появляются герои из иной социальной среды. Если в «Сарторисе» и в «Шуме и ярости» перед читателем проходит вереница представителей старинных плантаторских семейств, то уже в «Святилище» рядом с этими героями появляется бывшая проститутка Раби, которая оказывается в моральном плане гораздо выше и чище благопристойных дам и девиц из добропорядочного общества.
В следующем за «Святилищем» романе «Когда я умираю» (1930) все действие концентрируется вокруг семьи мелких фермеров. Правда, Фолкнер здесь исследовал не социальные аспекты их бытия, а чисто психологические ситуации взаимоотношений внутри этой семьи.
Значительным явлением в творчестве Фолкнера, знаменовавшим мужание его таланта, расширение его кругозора, стал роман «Свет в августе» (1932). В этом романе писатель впервые обратился к самой жгучей социальной и нравственной проблеме американского Юга — проблеме расовых отношений. И героями романа закономерно оказались представители низших социальных слоев американского общества — бродяга, дочь бедного фермера, рабочий на лесопилке, бывший священник.
Фолкнер не раз говорил, что его «интересуют главным образом люди, человек в конфликте с самим собой, со своим собратом, со своим временем и местом, где он живет, со своим окружением».
Понятие «окружение» занимало очень значительное место в высказываниях Фолкнера о его собственном творчестве. «Под окружением, — писал он, — я не подразумеваю окружающий человека мир, землю, по которой он ходит, или город, я имею в виду традиции, воздух, которым он дышит, его наследие. И прошлое, конечно, является самой непосредственной частью настоящего каждого человека».
Вот этот конфликт человека со своим окружением, с самим собой, конфликт неразрешимый и фатальный, лежит в основе романа «Свет в августе». Почти все герои этого романа предстают трагическими жертвами социальных и нравственных установлений, уродующих душу и жизнь человека. Тяжкий груз прошлого, унаследованных предрассудков, фанатизма давит на героев романа, толкает их к бегству от жизни, а это, в свою очередь, неминуемо приводит к саморазрушению личности.
«Роман сам избирает свою форму», — утверждал Фолкнер. Так произошло и с романом «Свет в августе». Сложность затронутых в нем проблем продиктовала и сложную композицию романа, в котором сосуществуют несколько историй, почти независимых сюжетов, связанных между собой, казалось бы, почти случайно, только по воле автора. Но, заканчивая роман, читатель ощущает, что только соседствование и взаимодействие этих как будто бы независимых друг от друга историй дает смысл всему повествованию, обнажает и формулирует мысль писателя, идеи, которые он хотел выразить.
Центральной фигурой романа стал Джо Кристмас — образ трагический. Уже при рождении Кристмаса на него пала черная тень расового и религиозного фанатизма. Судьбу ребенка определил его дед Джо Хайнс — «неразговорчивый, грязный, с яростным, отпугивающим выражением в глазах, которое люди объясняли безумием; выгоревшей свирепостью веяло от него, как душком, как запахом; тлевшей, словно уголь в золе, напористой протестантской фанатичностью, которая состояла когда-то на четверть из страстной убежденности и на три четверти — из кулачной отваги».
У Хайнса была дочь Милли, которая сбежала из дома с парнем из бродячего цирка, но отец догнал их, убил парня и вернул дочь домой. С той поры Хайнсом овладела навязчивая идея — что соблазнитель его дочери должен был иметь в себе негритянскую кровь, и Хайнс начинает представляться себе рукой господней, мстителем за бога и белую расу, орудием божьего гнева. Он фактически убивает свою дочь во время родов, не испытывая ни колебаний, ни угрызений совести, — она для него символ «разврата и омерзения». Ребенка он оставляет в живых как доказательство божьего омерзения к разврату.
