Тобайас Смоллет - Приключения Перигрина Пикля
Но, по воле судьбы, все эти возможности были предотвращены событием, сопровождавшимся обстоятельствами более знаменательными, чем те, какие мы излагали до сей поры.
Однажды рано утром Пайпс был разбужен курьером, присланным из деревни мистером Клевером с пакетом для лейтенанта и прибывшим в Лондон накануне, вечером; но так как в городе ему пришлось разузнавать, где проживает Джек, то во Флит он явился, когда ворота были уже заперты; хотя он и сказал тюремщикам, что поручение у него крайне важное, но они его не впустили, почему он и должен был ждать до рассвета, когда, наконец, после настойчивых его просьб ему разрешили войти.
Вскрыв пакет, Хэтчуей нашел письмо, адресованное Перигрину с настоятельной просьбой передать его, не медля ни минуты, нашему герою. Не ведая причины этого странного приказа, Джек решил, что миссис Кловер находится при смерти и хочет попрощаться с братом. Эта нелепая догадка столь подействовала на его воображение, что, одевшись и поспешая к нашему герою, он мысленно проклинал глупость мужа, приславшего такое неприятное известие Перигрину — человеку, столь нетерпеливому да к тому же удрученному своим тяжелым, положением.
Эти соображения побудили бы его утаить письмо, если бы он не боялся своего раздражительного друга, к которому обратился со следующими словами, передавая письмо:
— Что до меня, то, быть может, мне знакома любовь не меньше, чем всякому другому, но когда моя супруга рассталась со мной, я перенес эту потерю, как подобает англичанину и христианину. А Кловер не лучше, чем пресноводные моряки, которые не ведают, как идти против течения невзгод.
Пикль, пробужденный от сладкого сна, в котором он видел прекрасную Эмилию, услышал это странное предисловие, сел на кровати и в тоске и унынии распечатал письмо. Но что должен был он почувствовать, читая следующие строки:
«Дорогой брат! Богу было угодно, чтобы ваш отец внезапно скончался от апоплексического удара. Поскольку он умер, не оставив завещания, вы можете немедленно приехать и вступить во владение имуществом, невзирая на мастера Гема и его мать, которые, будьте уверены, не станут сидеть сложа руки после столь неожиданного вмешательства провидения. Будучи мировым судьей, я принял предварительные меры, какие почел необходимыми для защиты ваших интересов. Погребение будет отложено до получения ваших распоряжений. Ваша сестра, хотя и огорченная кончиной отца, подчинилась воле неба с похвальным смирением; она просит вас выехать сюда без промедления, к каковой просьбе присоединяюсь и я, сэр, ваш любящий брат и покорный слуга
Чарльз Кловер».Сперва Перигрин отнесся к этому письму, как к мечте, порожденной его фантазией, и счел его продолжением сновидения. Он перечитал его раз десять и все еще не был уверен, что бодрствует. Он тер глаза и тряс головой, чтобы избавиться от сонных грез. Он трижды оглушительно кашлянул, щелкнул пальцами, ущипнул себя за нос, вскочил с кровати и, открыв окно, обозрел хорошо ему известные предметы, находившиеся по обе стороны его обиталища. Все было на своем месте, и он сказал про себя: «Поистине это самый удивительный сон, какой может присниться». Затем он снова внимательно перечитал письмо и нашел, что содержание его нисколько не изменилось.
Хэтчуей, наблюдая эти странные поступки и видя блуждающий взгляд нашего героя, решил, что он рехнулся, и стал уже подумывать, как бы ему помочь, как вдруг Пикль с изумлением воскликнул:
— Боже! Сплю я или бодрствую?
— Послушайте, кузен Пикль, — сказал лейтенант, — для измерения глубины вашего вопроса нужен лот длиннее, чем мой разум. Но как бы то ни было, хотя я и не очень-то доверяю сделанным мною наблюдениям, мне все-таки удастся определить, в каких широтах мы находимся.
С этими словами он поднял кувшин с холодной водой, стоявший за дверью, и без дальних околичностей вылил его на голову Перигрина.
Это средство возымело желаемый эффект. Сколь ни было оно неприятно, но наш герой, отдышавшись после такого внезапного обливания, тотчас же поблагодарил Джека за содеянную им своевременную операцию. Не имея больше оснований сомневаться в реальности того, что весьма убедительно воздействовало на его чувства, он поспешно и не без волнения переоделся; набросив на себя халат, он отправился на «простор», чтобы обдумать наедине с самим собой потрясающее известие, им полученное.
Хэтчуей, все еще сомневаясь в здравом его рассудке и любопытствуя узнать содержание письма, которое произвело такое необычайное действие на Перигрина, последовал за ним в надежде, что тот удостоит его доверия во время прогулки. Как только наш герой появился у двери, его приветствовал курьер, который все время поджидал его здесь.
— Да благословит бог вашу честь, сквайр Пикль, — воскликнул он, — и да поможет он вам наследовать вашему отцу!
Как только эти слова слетели с его уст, лейтенант, подскочив к земляку, с волнением схватил его за руку и спросил, неужели престарелый джентльмен в самом деле успокоился.
— Ох, мистер Хэтчуей! — отвечал тот. — Он помер, да так внезапно, что даже не успел составить завещание.
— Будь я проклят! — воскликнул моряк. — Это самая приятная весть, какую я слышал с той поры, когда впервые пустился в плаванье. Вот тебе, братец, мой кошелек, и нагрузись до отказа самыми лучшими напитками!
С этими словами он дал крестьянину десять шиллингов, и немедленно Том огласил весь двор звуками своего инструмента. Перигрин, выйдя во двор, передал своему верному другу записку, тот отправился с ней к капитану Гантлиту и через полчаса вернулся с этим джентльменом, который, само собой разумеется, был от души обрадован всем происшедшим.
Глава CIV
Что касается мизантропа, Перигрин не скрыл от него счастливого поворота своей фортуны. Пайпс был послан к старику с запиской, содержащей просьбу о его немедленном прибытии. Повинуясь вызову, тот приехал, с неудовольствием ворча, что его лишили нескольких часов покоя. Но письмо немедленно зажало ему рот, и он «разразился страшным и зловещим смехом»; а затем, после того как он принес поздравления, они стали совещаться о мерах, какие надлежит предпринять по случаю такого события. Для длительных споров не было оснований. Все единодушно порешили на том, что Пикль должен немедленно отправиться в крепость, куда Гантлит и Хэтчуей намеревались его сопровождать. Пайпсу приказали заказать две почтовых кареты, покуда Гантлит выхлопочет разрешение взять его на поруки и достанет денег для поездки; по желанию Перигрина, он должен был скрывать от сестры эту новость, чтобы наш герой, устроив свои дела, мог поразить ее неожиданным известием.
Все эти приготовления заняли не больше часа, и наш герой покинул Флит, оставив двадцать гиней начальнику тюрьмы для раздачи нуждающимся заключенным, из которых многие провожали его до ворот, желая ему долгой жизни и благоденствия. И он отправился в крепость в радостном возбуждении, не омрачаемом скорбью о смерти родителя, чьей отеческой нежности он никогда не ведал. Его душе был чужд этот пресловутый инстинкт любви, якобы питающий милосердие.
Из всех путешествий, какие он когда-либо совершал, это было самым восхитительным. Он чувствовал невыразимый восторг, вполне понятный, если принять во внимание, что он обладал воображением и испытал столь внезапную перемену в своей судьбе. Он вышел из тюрьмы и избег позора, не будучи никому обязан своим избавлением; теперь в его власти было отомстить обществу за презрение и тем самым осуществить свое горячее желание; он примирился с другом и мог отблагодарить ту, которую любил; в его распоряжении было состояние более значительное, чем то, какое он раньше унаследовал, да вдобавок и опыт, благодаря которому он мог избежать зыбучих песков, где уже потерпел однажды крушение.
Когда они проехали с полпути и остановились в харчевне, чтобы отдохнуть и переменить лошадей, форейтор бросился к Перигрину, упал к его ногам и обнял его колени; он оказался его прежним камердинером. Наш герой, увидев его нищенское одеяние и поняв, что он находится в бедственном положении, приказал ему подняться и рассказать о том, какова причина столь печального поворота в его судьбе. На это Хаджи ответил, что его погубила жена, которая украла деньги и ценные вещи и сбежала с одним из посетителей его же собственной харчевни, который выдавал себя за французского графа, а на самом деле был итальянским скрипачом, и что после того он был лишен возможности уплатить значительную сумму, отложенную для расплаты с виноторговцем, который отчаялся в ее получении и наложил арест на его имущество, а другие кредиторы последовали этому примеру и заставили его покинуть дом. Посему, считая, что в Лондоне ему грозит опасность, он бежал в деревню, где скрывался, пока у него не иссякли средства к существованию; тогда он вынужден был наняться форейтором, чтобы не умереть с голоду.
