Эптон Синклер - Столица
Из разговоров посетителей Монтэгю заключил, что выставка страдала одним серьезным недостатком: слишком широкой доступностью для всякой публики, причем не было никакой возможности воспрепятствовать нежелательным лицам принимать в ней участие.
Оказалось, что Нью-Йорк наводнен богачами, не принятыми высшим обществом, о существовании которых в свете и знать не желали. А здесь эти люди могли не только выставлять лошадей и получать призы, но даже покупать ложи и демонстрировать свои туалеты. Они могли даже склонить репортеров, чтобы о них писали в газетах, и, разумеется, невежественный народ не делал никакого различия и пялил на них глаза с таким же любопытством, как на миссис Робби или миссис Уинни. И целую неделю эти люди чувствовали себя так, словно они действительно принадлежали к высшему свету.
— Скоро это окончательно погубит выставку,— заявила Виви Паттон, сверкнув черными глазками.
Вот хотя бы, например, Иветт Семпкинс: при одном упоминании ее имени в обществе все положительно кипели от негодования. Она была племянницей богатого биржевого маклера и считала, что принадлежит к обществу, а невежественная толпа тоже так думала. Эта Семпкинс особенно напрактиковалась на газетных рекламных сообщениях: всюду можно было увидеть ее фотографии с надписью: «мисс Иветт Семпкинс одевается лучше всех в Нью-Йорке», или: «мисс Иветт Семпкинс—лучшая наездница высшего света». Рассказывали, что маленькая толстушка мисс Иветт с румяным немецким личиком платила по пять тысяч долларов за свои фотографии в новых туалетах, и ее фотографии десятками рассылались по разным газетам. Мисс Иветт была обладательницей бриллиантов на целый миллион долларов, и, судя по газетным сообщениям, это были лучшие бриллианты в стране. В этом году она истратила на свои наряды сто двадцать шесть тысяч долларов и дала репортерам пространное интервью, которое сводилось к тому, что современная женщина не может хорошо одеться, не. истратив по крайней мере сто тысяч долларов в год! Иветт с гордостью заявляла, что никогда в жизни не ездила в трамвае.
Монтэгю навсегда сохранил что-то вроде симпатии к бедняжке Иветт, которая так усердно трудилась, чтобы стать звездой первой величины; случилось, что именно в тот момент, когда она демонстрировала на арене свое искусство править цугом, в его жизни произошла роковая встреча. Позднее, когда он оглядывался назад, вспоминая дни молодости, ему казалось странным, что он мог так беспечно идти своим путем, ничего не замечая, а судьба тем временем плела вокруг него свои причудливые сети.
Это произошло во вторник днем. Он сидел в ложе миссис Винзбл, невестки майора. Там находился и сам майор—беззаботный холостяк, и Бетти Уимен, награждавшая проходивших мимо людей насмешливыми замечаниями. В ложу вошел Чеппи де Пейстер в сопровождении какой-то молодой девушки.
За это время столько людей входило и выходило и его со столькими перезнакомили, что Монтэгю лишь мельком взглянул на нее. Он успел заметить, что она высока, изящна, и уловил ее фамилию — мисс Хэган.
По кругу мчались запряженные цугом выезды один за другим, и Монтэгю старался понять, что могло побудить человека запрягать и погонять лошадей таким несуразным способом. Разговор коснулся мисс Иветт, которая находилась в это время на ринге, и Бетти обратила внимание на то, с какой показной грацией она размахивает длинным бичом.
— А вы читали, что напечатали о ней утренние газеты?— спросила она.— «На мисс Семпкинс было изысканного покроя бархатное платье пурпурного цвета» и так далее! — «Она была подобна Венере, сошедшей на ипподром!»
— А почему она не принята в обществе?— полюбопытствовал Монтэгю.
— Она! — воскликнула Бетти.—Да ведь это пародия какая-то!
На мгновение воцарилось молчание, прерванное только что вошедшей в ложу молодой девушкой:
— А я думаю, что она просто слишком любила своего старого отца.
Монтэгю взглянул на девушку, которая пристально смотрела на ринг. Майор усмехнулся, а Бетти, как показалось Монтэгю, презрительно фыркнула. Вскоре девушка поднялась и, сказав миссис Винэбл несколько любезных слов о ее туалете, вышла из ложи.
— Кто это?—спросил Монтэгю.
— Это Лора Хэган, дочь Джима Хэгана.
— А-а,— только и смог вымолвить Монтэгю, чувствуя, что у него перехватило дыхание. Джим Хэган — «Наполеон» финансового мира, безраздельный властитель всей гигантской сети железных дорог, тайная политическая пружина за спиною многих государственных деятелей.
— И к тому же единственная дочь,—добавил майор,— лакомый кусочек для каждого.
— И кем бы он ни был, она заставит его дорого расплачиваться за все полученное,— с неприязнью заметила Бетти.
— Вы ее недолюбливаете? — спросил Монтэгю; и Бетти решительно подтвердила:—Да, не люблю!
— Ее отец на ножах с дедушкой Бетти,—попробовал вставить майор, но Бетти его прервала:
— Это не имеет никакого отношения к ссорам дедушки, с меня хватит моих собственных забот.
— Так чем же провинилась мисс Хэган?—спросил Монтэгю смеясь.
— Она вообразила, что слишком хороша для этого бренного мира,— заявила Бетти.— Когда с ней говоришь, то испытываешь такое чувство, будто стоишь перед страшным судом.
— Да, чувство пренеприятное,— снова вставил майор.
— Она ведь ничего не скажет просто, обязательно шпильку подпустит. Во всем, что она изрекает, надо искать скрытый смысл, а моя жизнь слишком коротка, чтобы разгадывать ее ребусы. Я люблю, когда человек открыто выражает свое мнение, тогда по крайней мере можно решить, согласна я с ним или нет.
— И в большинстве случаев, конечно, оказывается, что нет,— угрюмо заметил майор и тут же добавил: — Во всяком случае, она красива.
— Возможно. Юнгфрау тоже ведь красива. Но я предпочла бы что-нибудь поуютнее,— ответила Бетти.
— Кажется, Чеппи де Пейстер увивается вокруг нее. Уж не метит ли он к ней в избранники?—спросила миссис Винэбл.
— Наверно, долги его совсем одолели,— проговорила мисс Бетти.— Он, должно быть, в отчаянном положении. А вы слыхали, что Джек Одэбон сделал ей предложение?
— Джек сделал предложение? — переспросил майор.
— Ну да,—сказала девушка,—мне рассказывал его брат,— и, обернувшись к Монтэгю, она пояснила: —Джек Одэбон — племянник майора. Он коллекционирует жуков, а все остальное время проводит зарывшись в книги.
— Так как же он сделал предложение? — заинтересовался майор, находя эту историю презабавной.
Вообразите,— сказала Бетти,— он прямо так и заявил, что она его не любит, это ему известно, но зато она знает, что его нисколько не интересуют ее деньги; так что, может быть, она согласится выйти за него замуж, чтобы другие мужчины оставили ее в покое.
— Каково! — воскликнул почтенный джентльмен, хлопнув себя по колену.— Просто шедевр!
— А что, у нее очень много поклонников?—спросил Монтэгю.
— Милый мой юноша,— ответил майор,— ведь у нее со временем будет сто миллионов долларов!
В этот момент появился Оливер, который зашел за Бетти, чтобы пригласить ее пройтись по выставке. Когда они ушли, Монтэгю допросил разъяснить ему замечание мисс Хэган относительно Иветт.
— Она сказала сущую правду,— ответил майор,— хотя это и рассердило Бетти. Среди наших прелестных дам немало таких, которые, пустившись в плавание по океану светской жизни, упрятали своих старых родственников в корабельный трюм, подальше от любопытных глаз.
— А что такое со стариком Семпкинсом? — спросил Монтэгю.
— Он просто чудак. У него куча денег, и единственная радость в жизни — божественная Иветт. В сущности ведь это он и сделал ее посмешищем. Он специально для нее нанял репортера, и каждый раз, когда ее фотография попадает в газету, Семпкинс задаривает его драгоценностями и чеками.
Майор на минуту умолк, раскланиваясь с кем-то из знакомых, а затем продолжал свой рассказ. О ком бы он ни заговаривал, казалось, он мог тут же сообщить интимные подробности из жизни этого человека.
Старик Семпкинс провел детство в страшной нищете, и это, видимо, наложило отпечаток на всю его жизнь. Мисс Иветт с легким сердцем выбрасывала по пятьдесят тысяч на парижские туалеты, а ее старый дядюшка ежедневно припрятывал куски сахара, который вместе с завтраком ему подавали в конторе. И накопив несколько фунтов сахара, он отправлял его с посыльным домой!
Вся сложность мира, в который он попал, предстала теперь перед Монтэгю в новом свете.
Мисс Семпкинс была «не принята» в обществе, и в то же время там охотно принимали, например, миссис Лэндис, с которой Монтэгю познакомился у миссис Уинни Дюваль. Несколько раз он встречал ее и здесь, на выставке. Он слышал, как смеялись майор и его невестка, читая в одном из светских журналов о том, что миссис Вирджиния ван Ренселер Лэндис только что вернулась с дальнего Запада после удачной охоты. Монтэгю не- видел в этом ничего смешного, во всяком случае до того момента, пока ему не показали другую заметку, появившуюся еще раньше, в которой сообщалось, что миссис Лэндис переехала в Южную Дакоту вместе со своими тридцатью пятью сундуками и пуделем и что «Лини» Хопкинс, молодой красивый биржевой маклер, дал обет в течение шести месяцев вести скромную, целомудренную и смиренную жизнь.
