Ивлин Во - Полное собрание рассказов
Обстоятельства были неясные и немного подозрительные. Прунелла, которая ни разу не была замечена хотя бы в малейшем, самом ничтожном нарушении местных правил, каталась верхом на холмах одна. Это стало очевидно с самого начала, и затем, после перекрестного допроса ее конюха, выяснилось, что в течение какого-то времени она это практиковала два-три раза в неделю. Потрясение от такого несоблюдения правил было не меньшим, чем от ее исчезновения.
Но худшее ожидало впереди. Однажды вечером в клубе (мистер Брукс отсутствовал, поскольку за последние дни его популярность растаяла, а присутствие всех тяготило), когда мужчины живо обсуждали тайные прогулки Прунеллы, беседу прервал слегка писклявый голос.
— Это все равно бы узнали, — произнес безработный человек из Кении, — так что лучше я все вам сам сейчас расскажу. Прунелла каталась верхом со мной. Она не хотела огласки, поэтому мы встречались на дороге в Дебра-Дова около Мусульманских Гробниц. Мне будет недоставать этих дневных прогулок, — добавил безработный человек с легкой алкогольной дрожью в голосе, — и я во многом виню себя в том, что случилось. Видите ли, в то утро я, должно быть, выпил чуть больше, чем следовало, а тогда стояла жара, и когда я пошел надеть бриджи для верховой езды, я заснул и проснулся только вечером. И, возможно, мы ее больше никогда не увидим… — Две большие слезы скатились у него по щекам.
Это унылое зрелище разрядило обстановку, так как Бенсон и Кентиш уже начали угрожающе приближаться к безработному. Но в том, чтобы обрушиться на того, кто и так испытывает крайнюю жалость к себе, удовлетворения мало, и твердый голос майора Леппериджа быстро призвал их к порядку.
— Бенсон, Кентиш, я не хочу сказать, что не сочувствую вам, ребята, и я точно знаю, что бы сделал сам в таких обстоятельствах. История, которую мы только что услышали, может быть и правдой и неправдой. И в том и в другом случае, мне кажется, я знаю, какие чувства мы испытываем к рассказчику. Но это может подождать. И у вас будет достаточно времени устроить эти дела, когда мы спасем мисс Брукс. Это наш первейший долг.
Предупрежденное таким образом общественное мнение снова обратилось к Прунелле, и спустя два дня неотложность ее дела была драматически подтверждена тем, что в американское консульство прислали правое ухо баптистского миссионера, завернутое в газету и перетянутое веревочкой. Мужчины колонии — за исключением, естественно, безработного — собрались в бунгало Леппериджа и образовали комитет обороны, прежде всего для защиты оставшихся женщин и для спасения мисс Брукс, каких бы личных усилий или риска это ни потребовало.
IVПервое требование о выкупе поступило через мистера Юкумяна. Маленького армянина хорошо знали и в целом любили в английском землячестве — всем нравился человек, который так совершенно соответствовал их идеалу иностранца. Два дня спустя после учреждения Британского комитета зашиты женщин в аккуратной комнате майора появился и попросил о личной аудиенции оживленный, пухлый, склонный к самоуничижению человек в блестящем костюме из альпаки,[18] круглой шапочке и желтых ботинках с боковыми резинками.
— Майор Лепперидж, — сказал он, — вы знаете меня. Все джентльмены в Матоди знают меня. Англичане — мои любимые джентльмены и естественные защитники слабых рас, точно такие же, как Лига Наций. Майор Лепперидж, я слышу разные вещи. Мне все доверяют. Ничего хорошего, когда эти черные люди похищают английских леди. Я это утверждаю.
Отвечая на вопросы майора, Юкумян с бесконечными увертками и околичностями объяснил, что с помощью разных двоюродных братьев своей жены он вышел на араба, одна из жен которого была сестрой сакуйи из банды Джоава, что мисс Брукс находится в настоящее время в безопасности и что Джоав расположен вести переговоры.
— Джоав выставил очень суровые требования, — сказал он. — Он хочет сто тысяч долларов, бронированный автомобиль, сто ружей, пять тысяч боеприпасов, пятьдесят лошадей, пятьдесят наручных золотых часов, радиоприемник, пятьдесят ящиков виски, полную амнистию и звание полковника в азанийском войске.
— Это, конечно, даже не обсуждается.
Маленький армянин пожал плечами:
— Что ж, тогда он отрежет уши у мисс Брукс так, как отрезал их у американского священника. Послушайте, майор, это чертовски нехорошая страна. Я живу здесь сорок лет и знаю. Я в этой стране был и маленьким человеком и большим, правила здесь для всех одни и те же. Если туземец чего-то хочет, надо дать ему это быстро, потом выбить из него душу и забрать все обратно. Туземцы глупые, но очень жестокие, как животные. Послушайте, майор, я делаю лучший виски в Матоди — шотландский, ирландский, я все сорта делаю; у меня есть очень хорошие часы в магазине, золотые тоже, у меня есть радио, бронированный автомобиль, лошади, автоматы по вашей части. Мы выправим ситуацию вдвоем пополам, идет?
VДва дня спустя мистер Юкумян появился в бунгало мистера Брукса.
— Письмо от мисс Брукс, — сказал он. — Туземец сакуйа принес. Я дал ему рупию.
Это были неряшливые каракули на обратной стороне конверта.
Дорогой папа!
Сейчас я в безопасности и чувствую себя неплохо. Ни при каких условиях не пытайся выследить посыльного. Джоав и бандиты замучают меня до смерти. Пришли, пожалуйста, патефон и пластинки. Договорись с ними, или я не знаю, что случится.
ПрунеллаЭто была первая из серии записок, которые с того времени стали приходить каждые два-три дня при содействии мистера Юкумяна. Большей частью они содержали просьбы о небольших личных вещах…
Дорогой папа!
Это не те пластинки. Нужны танцевальные… Пожалуйста, пришли крем для лица в баночке из ванной, а также иллюстрированные газеты… зеленую шелковую пижаму… сигареты «Лаки страйк»… две легкие спортивные юбки и безрукавки…
Все письма принесли в клуб и прочитали вслух, и с течением времени ощущение напряженности потеряло остроту, уступив место общему пониманию, что драма становится прозаичной.
— Они вынуждены будут снизить цену. А пока девушка находится в безопасности, — произнес майор Лепперидж, озвучивая авторитетно то, что оставалось невысказанным в умах землячества.
Жизнь в городе стала возвращаться к рутине — дела, спорт, сплетни; прислали второе ухо американского миссионера, что не привлекло внимание только мистера Юкумяна, который продемонстрировал слуховой рожок, который пытался продать штаб-квартире миссии. Дамы колонии отказались от затворнической жизни, которую они стали вести во время первого испуга; мужчины перестали охранять женщин и оставались в клубе допоздна, как раньше.
А затем случилось происшествие, которое оживило интерес к пленнице. Сэм Стеббинг нашел шифр.
Это был утонченный молодой человек высокой учености, недавно приехавший из Кембриджа работать с Грейнджером в иммиграционной службе. С самого начала он проявил к ситуации более живой интерес, чем большинство его коллег. Две недели нестерпимой жары он провел за изучением текстов посланий Прунеллы, затем он всем сообщил, что в них есть шифр. Система, с помощью которой он решил эту задачу, была отнюдь не простой. Он с готовностью объяснял ее, но его слушатели неизбывно теряли нить его аргументации и удовлетворялись самим результатом.
— …видите ли, сначала текст надо перевести на латынь, потом сделать анаграмму из первого и последнего слов первого письма, второго и предпоследнего слов третьего письма, а потом начинаете отсчитывать от центра вперед. Спорю, это озадачило бандитов…
— Да, старина. Кстати, никто из них читать все равно не умеет…
— Затем, в четвертом письме, нужно снова вернуться к первоначальной системе, взяв четвертое слово и третье с конца…
— Да-да, я понимаю. Не трудитесь объяснять дальше. Просто скажите, что на самом деле в письме сказано.
— Там сказано: «ЕЖЕДНЕВНО УГРОЖАЮТ УЧИТЬ». Здесь ее система дала сбой — она имела в виду «убить»; и там еще есть слово, которое я не понимаю, — ПЛЗГФ. Нет никакого сомнения, что бедное дитя было в большом волнении, когда писало. А после этого идет: «ВЕРЮ В МОЕГО КОРОЛЯ».
Большинство сочло это победой. Мужья рассказали новость женам.
— …Очень изобретательно то, как старина Стеббинг справился с этим. Я тебе не буду объяснять. Все равно не поймешь. В любом случае, результат весьма ясен. Мисс Брукс находится в ужасной опасности. Мы все должны что-то сделать.
— Но кто мог вообразить, что маленькая Прунелла проявит такой ум…
— Я всегда говорил, что у этой девушки хорошие мозги.
VIНовости об открытии информационные агентства разнесли по всему цивилизованному миру. Сначала дело привлекло большое внимание. Сообщения о нем первые два дня были на первых полосах с портретом, потом на внутренней полосе с портретом, потом на внутренней полосе внизу без портрета и, наконец, когда история перестала быть такой тревожной, на полосе три «Эксцесс». Шифр дал истории новое право на существование. Стеббинг с портретом появился на первой полосе. Газета предложила десять тысяч фунтов в качестве выкупа, и звездный журналист появился с небес на аэроплане для ведения переговоров.
