Пэлем Вудхауз - Джим с Пиккадилли
— О, здравствуйте, мистер Бейлисс! Вы зашли поесть?
— Если только вы не предпочитаете другое место, — отозвался Джимми. — Надеюсь, я не заставил вас долго ждать.
Энн засмеялась. В чем-то пушисто-зеленом она была неотразима.
— Я совсем не собиралась обедать с вами. Я жду Ролло и его сестру. Помните? Он с нами на пароходе плыл. Его шезлонг стоял на палубе рядом с моим.
Опять удар! Когда он подумал, что несчастная едва спаслась от этого несносного Тедди — или Эдгара? — он чуть в обморок не шлепнулся.
— Во сколько вы договорились встретиться? — строго спросил он, оправившись от слабости.
— В час.
— А сейчас уже пять минут второго. Не собираетесь же вы сидеть тут и ждать его целую вечность? Пойдемте со мной, свистнем такси.
— Ну, что вы!
— Пойдемте! Я хочу обсудить с вами мое будущее.
— И не подумаю, — возразила Энн и двинулась с ним к выходу. — Он никогда не простит меня. — Она забралась в такси. — Еду только потому, что вы попросили обсудить ваше будущее, — сказала Энн, когда они отъехали. — Больше ничто бы меня не сманило…
— Ясно. Я знал, что могу положиться на вашу женскую чуткость. Куда отправимся?
— А куда вам хочется? Ох, я и забыла! Вы же не бывали в Нью-Йорке. Кстати, каковы ваши впечатления от этой грандиозной страны?
— Самые благоприятные. Только бы еще работу найти.
— Скажите шоферу, пусть едет в «Делмонико». Это за углом 44-й стрит.
— За углом нас много чего подкарауливает, верно?
— Как таинственно! К чему вы клоните?
— Вы забыли нашу беседу на пароходе? Вы отказались признать, что чудо ждет за углом. И говорили всякую чушь. О любви. Помните?
— Не станете же вы говорить о любви в час дня! Лучше говорите о своем будущем.
— Любовь и мое будущее связаны неразрывно.
— Но не ближайшее. Мне показалось, вы хотите найти работу. Значит, служба в газете вас больше не прельщает?
— Абсолютно.
— Что ж, в общем, я рада.
Такси подкатило к ресторанной двери, и беседа прервалась. Когда они уселись за столик и Джимми сделал заказ, Энн вернулась к теме.
— Что ж, теперь главное для вас — выбрать занятие. Джимми окинул зал оценивающим взглядом. До летнего бегства из Нью-Йорка оставалось еще несколько недель, и зал был забит посетителями процветающего вида. Ни у одного вроде бы не было ни забот, ни хлопот. Атмосфера прямо благоухала солидными банковскими счетами. Платежеспособность светилась на чисто выбритых лицах мужчин, сияла в нарядах дам.
— Наверное, — вздохнул Джимми. — Хотя, будь тут выбор, я бы предпочел стать богатым бездельником. На мой вкус идеальная профессия — залетать в контору и выманивать у старого папочки тысчонку-другую.
— Какая гадость! — сурово осудила его Энн. — В жизни не слыхала ничего постыднее. Вы должны работать!
— Очень скоро я буду сидеть с судком для супа у обочины, а вы проедете мимо в лимузине. Я взгляну на вас и скажу: «Вот до чего вы меня довели!» Каково вам будет тогда?
— Буду собой гордиться!
— В таком случае и говорить не о чем. Я б лучше поболтался в людных местечках. Может, какой миллионер усыновит. Но если вы настаиваете, чтобы я работал… Официант!
— Что это вы выдумали?
— Принесите мне справочник профессий, пожалуйста, — попросил Джимми.
— Зачем вам? — удивилась Энн.
— Поищу, что мне подходит. В любом деле методичность превыше всего.
Официант вернулся с красной книгой. Джимми поблагодарил и распахнул ее наугад.
— Кем же станет наш мальчик? Как насчет аудитора?
— Вы считаете, что сумеете аудировать?
— Наверняка не скажу, пока не попробую. Может, очень даже сумею. А монтировщик?
— Монтировщик — чего?
— Справочник умалчивает. Тут ремесла в широком смысле. Монтировщик вообще. Насколько я понимаю, сначала человек решает стать монтировщиком, а потом выбирает, что ему монтировать. Например, спаржу.
— Как это?
— Неужели не знаете?! Монтировщики спаржи продают шпагатики, штучки разные, чтобы отправлять спаржу в рот. Вернее, процесс этот осуществляет, разумеется, лакей. Обедающий откидывается на стуле, а лакей собирает механизм где-то на задворках. Это напрочь вытесняет старомодный способ брать овощи и попросту класть в рот. Но, я подозреваю, чтобы стать искусным монтировщиком спаржи нужна большая тренировка. Ладно… Есть еще обивщики мебели. Газонокосильщики. Нет, вряд ли это по мне. Косить газоны весной — жалкое занятие на заре жизни. Взглянем дальше.
— Лучше взгляните на омлет. На вид он вкусный. Джимми покачал головой.
— Нет, полистаю справочник. Инстинкт подсказывает мне, что подходящей работы для… — на краю пропасти Джимми спохватился, содрогнувшись от ее глубины: он едва не брякнул: «Для Джеймса Крокера» и, запнувшись, докончил, -… для Алджернона Бейлисса тут нет.
Энн удовлетворенно улыбнулась. Очень типично, что отец назвал его так. Время не подточило ее уважения к старику, которого она видела в тот краткий миг на вокзале. Он был такой милый, и она вполне одобряла подобное проявление гордости.
— Вас правда зовут Алджернон?
— Не могу отрицать.
— Мне кажется, отец у вас очень милый, — непоследовательно сказала Энн.
Джимми опять нырнул в справочник.
— «Д»! — возвестил он. — Потомство узнает меня как Бейлисса-дерматолога. Или Бейлисса-штамповщика горячих деталей. Хотя нет, штамповщик мне не очень нравится. Может, занятие и респектабельное, но мне как-то режет ухо. Есть в нем что-то преступное. Приговор за штамповку фальшивых денег — двадцать лет строгого режима.
— Отложили бы справочник да поели.
— А может, — продолжал Джимми, — внуки в один прекрасный день прильнут к моим коленям и пролепечут детскими голосками: «Дедушка, расскажи нам, как ты стал Королем Эластичных Чулок?» Как вы думаете?
— Постыдились бы! Теряете время попусту. Лучше поболтайте со мной. Либо всерьез задумайтесь, чем заняться.
Джимми быстро листал страницы.
— Через минуту — весь ваш. Постарайтесь развлечься, пока я занят, загадайте себе загадку. Или свежий анекдот расскажите. Поразмышляйте о жизни. Нет. Опять не то. Не вижу себя в роли импортера вентиляторов, резальщика стекол, брокера отелей. Уничтожение насекомых, сбор макулатуры. Не то, не то! Работник прачечной, строитель мавзолеев, окулист, кровельщик, жестянщик, гробовщик, ветеринар… так, так, так… парики, рентгеновская аппаратура — нет, не то. Даже свинцовые чушки не по мне. — Джимми захлопнул справочник. — Что ж, придется помирать с голоду в канаве. Скажите мне, вы ведь знаете Нью-Йорк, где самая удобная канава?
Тут в ресторан вошла сама элегантность — молодой человек в костюме безупречного покроя, в туфлях без пылинки, со строго вымеренной бутоньеркой в петлице. Через монокль он оглядел зал. Смотреть на него было сплошное удовольствие; однако Джимми вздрогнул, как ужаленный, и удовольствия не испытал. Он узнал нового посетителя. Он хорошо его знал, и тот превосходно был знаком с Джимми. Видел он его всего каких-то две недели назад, в клубе холостяков. В нашем мире мало достоверного, но одно было вернее некуда: если Бартлинг — так назывался пришелец — заметит Джимми, то непременно подойдет и назовет по имени, тогда как тот стал Бейлиссом с головы до пят, Бейлиссом и никем больше. Может, если отрицать категорически, пронесет? В конце концов, Реджи Бартлинг славится слабыми умственными способностями, он поверит чему угодно.
Монокль продолжал обзор, пока не уткнулся в профиль Джимми.
— Вот это да! — воскликнул пришелец.
Реджинальд Бартлинг приплыл в Нью-Йорк только сегодня утром, но его уже давило одиночество чужого города. Приехал он, чтобы поразвлечься, карманы у него были набиты рекомендательными письмами, но их он еще не пустил в ход. Его томила тоска по родине, ему не хватало приятелей. А тут нате вам, Джимми Крокер собственной персоной. Один из лучших! И он заспешил к столу.
— Крокер, дружище! А я и не знал, что ты тут! Когда приехал?
Джимми радовался до глубины души, что углядел его раньше и успел приготовиться к встрече. Внезапно атакованный, он несомненно изобличил бы себя признанием; но предугадав, что Реджи подойдет, сумел победить его. Он сказал Энн целую фразу, прежде чем понял, что обращаются к нему
— Ой, да тут Джимми Крокер!
Джимми напустил на себя недоумевающий вид, взглянул на Энн, перевел взгляд на Бартлинга.
— По-моему, — сказал он, — произошла какая-то ошибка. Моя фамилия Бейлисс.
Под его каменным взглядом безукоризненный Бартлинг сник. Ему припомнилось все, что он читал и слышал о двойниках, и он смешался, полыхнув румянцем стыда. Какая невоспитанность! Подскакивать к совершенно незнакомому человеку, прикидываясь, будто узнаешь его. Пожалуй, друзья сочтут его нахалом. Нет, какая вульгарность! Реджи пунцовел и пунцовел. Со стороны могло показаться, что покраснел он до самых щиколоток. Он отступил, бормоча сбивчивые извинения. Джимми сочувствовал страданиям приятеля. Истовая приверженность того к хорошему тону была ему хорошо известна, и он представлял его неописуемый ужас. Но необходимость диктовала жесткий курс. Пусть душа его корчится в муках, пусть он проводит бессонные ночи после такого ляпа, Джимми все равно готов стоять на своем хоть до осени. И вообще, Реджи только на пользу получать иногда встряску. Поддержит его в резвой, энергичной форме.
