Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 84
Л. Т.
1 В Ясной были М. А. Новоселов и Петр Николаевич Гастев.
458.
1891 г. Сентября 12. Я. П.
Посылаю тебе письмо в Редакцию без исключения Ив[ана] Ил[ьича].1 Сколько я не думал и не старался, без Ив[ана] И[льича], т. е. с этим исключением, заявление это теряет всякий смысл. А не посылать заявления очень мне тяжело, особенно теперь, когда 13 т[ом] разошелся и печатается или готовится к печати новый. Пожалуйста, голубушка, подумай хорошенько с Богом (я называю «с Богом» так, как думает человек перед смертью в виду Бога) и сделай это с добрым чувством, с сознанием того, что тебе самой это радостно, п[отому] ч[то] ты этим избавляешь человека, которого ты любишь, от тяжелого состояния. Потерь тут никаких, я думаю, тебе не будет, но если бы и были, то тем это должно быть тебе радостнее, п[отому] ч[то] только тогда дело доброе — доброе, когда сделана хоть какая-нибудь жертва. А то что же «на тебе, Боже, что мне не гоже». —
Ну вот, помогай тебе Бог сделать, как лучше для себя. Но только не делай ничего с дурным чувством. Во мне же к тебе ни в том, ни в другом случае, кроме доброго чувства к тебе, никакого нет и не будет.2 —
Ждем телеграммы и твоего приезда. Письмо это вероятно только только застанет тебя.
Целую тебя.
Л. Т.
На конверте: Москва. Долго-Хамовнический переулок, дом № 15. Графине Софье Андревне Толстой.
1 В таком виде текст письма Толстого был помещен в «Русских ведомостях» от 19 сентября 1891 г., № 258.
2 По поводу просьбы, содержащейся в этом письме, на которую Толстая согласилась.
* 459.
1891 г. Сентября 27. Я. П.
Вера,1 вернувшись, рассказала нам, как ты взволнована и расстроена нашим планом,2 и это нас очень огорчило, не за то, что не исполнится наше желанье, а за то, что тебе неприятно. Повторяю то, что и писал тебе о заявлении: главное для меня, чтобы не нарушить любви и согласия. Поедем на время, устроим и вернемся, и всё сделаем так, чтоб ты была радостна и покойна. У нас все здоровы и бодры и я в особенности. Вчера, когда ты уезжала, я был вял, но нынче, напротив, выспался прекрасно, много писал и много ходил и ездил в Ясенки. Начал писать статью о голоде,3 но не кончил и боюсь испортить. — Соф[ья] Алекс[еевна] проезжает нынче ночью, и девочки все три4 реши[ли] ехать на Козловку, оттуда с почтовым в Ясенки, а из Ясенков назад в 11/2 в Козловку. С[офья] А[лексеевна] и Саша5 тебе передадут вероятно это письмо.
Я было колебался, но пустил девочек. Ваничка особенно мил и не переставая весел. — Как то вы решили? Целую тебя и детей.
Л. Т.
Письмо Грота6 получил в Ясенках.
Письмо тебе от Феоктистова7 о том, что Крейц[ерова] Сон[ата] разрешена только в полных сочинен[иях| и потому, если по заявлению моему ее будут печатать отдельно, то ее не будут пропускать. А так как это будет убыток, то не заявлю ли я, что я разрешаю печатать всё, кроме К[рейцеровой] С[онаты]. —
Я готов заявить, что мне известно, что К[рейцерова] С[оната] не будет пропущена цензурой; но в этой форме не пропустят заявления; а писать, что я не разрешаю ее печатать, я не могу, п[отому] ч[то] это не правда. Я думаю, что надо просто не отвечать.
1 В. А. Кузминская.
2 Очевидно, речь шла о плане организации помощи голодающим и связанном с ним отъезде.
3 Имеется в виду статья о голоде, которую Толстой передал для печатания в журнал «Вопросы философии и психологии» и которая не была пропущена цензурой.
4 Две дочери и В. А. Кузминская.
6 Александра Николаевна Философова, сестра жены И. Л. Толстого.
6 От 19 февраля.
7 От 25 сентября (ACT).
460.
1891 г. Октября 23. Я. П.
Грот1 вероятно рассказал тебе, как мы усердно работали; не знаю только, с успехом ли. Какой он энергической и милый, приятный для жизни человек. У меня осталось такое хорошее, радостное впечатление от последнего нашего разговора, что, как вспомню, так весело станет.
Надеюсь, что ты хорошо доехала. Наши девочки ездили в Тулу, вернулись, особенно интересного ничего не почерпнули. Если живы, здоровы будем, то вероятно поедем в конце недели. У меня со вчерашнего дня насморк и тяжесть головы; исполняя твое предписанье, не сдвинусь с места, пока не буду совсем здоров. — Нынче б[ыл] Оболенский2 и провел целый день, и кое-что дельного сказал. Жалею, что он не был при Гроте. Нужно бы включить в его статью то, что людям, к[оторые] будут в распоряжении комитета, прежде всего будет поручено объездить или списаться, исследовать всю Россию — урожайные местности, чтобы узнать, есть ли в России и сколько хлеба. Никто этого не знает, а в этом всё. Узнать же это очень легко. Я берусь в две педели одной перепиской узнать это. Всякий местный человек, как я, н[а]п[ример], в Крапивенском уезде могу очень легко узнать это. Ну, пока прощай, целую тебя и детей. — Надеюсь и желаю очень, чтобы ты с Левой хорошо сговорилась. Чтобы всё было по-хорошему.
1 См. вапись в Дневнике Толстого от 22 октября 1891 г., т. 52.
2 Кн. Дмитрий Дмитриевич Оболенский. С. А. Толстая писала Толстому 26 октября: «Оболенский написал статью (пойдет передовой) о своем издании альбома в пользу голодающих и в ней упомянул, что ты даешь свою повесть».
461.
1891 г. Октября 24. Я. П.
Очень разочаровало нас, в особенности меня, то, что вчера не было от тебя письма, милый друг. Утешаюсь тем, что ты хотела писать с Левой, а он не поехал, или что почта как нибудь спутала. — Главное, мне хочется знать про твое здоровье — не разделяю физическое и духовное, хотя и считаю, что основой физическ[ого] духовное. А твое духовное состояние при отъезде было такое хорошее, что я был спокоен. Надеюсь, что сейчас привезут хорошие известия. Телеграму от Левы получили и ждем его. Нынче было письмо от И. И. Раевского,1 к[оторый] приглашает нас ехать в воскресенье, что мы и исполним. Я все эти дни пишу2 по утрам, перед обедом гуляю. Все мы здоровы. Цыгане всё живут у березняка, и нынче поручик3 посылал за мужиками выгонять их, но они продолжают жить, несмотря на поручика и на мятель 9°. Прощай. Целую тебя и детей.
Из-за сундука под лестницей достали желтый башмачок Ваничкин, и он стоит на сундуке, и я проходя вспоминаю его, что не раз делал и без башмачка.
1 От 24 октября 1891 г.
2 «Царство божие внутри вас».
3 «Так называли лесничего в нашей местности» (п. С. А.).
462.
1891 г. Октября 26. Я. П.
Всегда, когда принесут, как теперь, бумагу и говорят: припиши, не знаешь, что.1 Спасибо за деньги.2 Начнем с чего нибудь. Но меня теперь неотвязно тяготит вопрос: есть ли в России достаточно хлеба? Я кажется напишу об этом в газету; тем более, что ту статью, вероятно, не пропустят, — и тем и лучше. — Очень меня порадовало, что прекратилось лихорадочное состояние и поты. Теперь, наверно, и нравственное состояние поправится. То, что ты пишешь о психическом расстройстве, ужасный вздор.3 Доказательство, что причина органическая, т. е. болезнь тела, — лихорадочное состояние и поты. — Тебе не следует скучать, т. е. грустить. С тобой дети: сам Ваничка, аккуратный и в добром настроении находящийся Андр[юша]. (И Миша поправится.) И мы скоро приедем. Целую тебя нежно.
1 Очевидно, принесла М. Л. Толстая, писавшая первую, половину письма.
2 С. А. Толстая писала 25 октября: «Посылаю вам 500 рублей, с прежними 600: Лева берет 200, Сережа 100 на голодающих, итого 900 р.». Под этими словами С. А. Толстая позднее пометила: «Эти деньги были наши, не жертвованные, а пока для начала дела помощи».
3 См. ПСТ, стр. 448.
463.
1891 г. Октября 29. Бегичевка.
Ах, как хочется, чтобы письмо это застало [тебя] в хорошем духовном состоянии, милый друг. Буду надеяться, что это так, и завтра — день прихода почты — буду с волнением ждать и открывать твое письмо. — Ты пишешь, что ты остаешься одна, несчастная, и мне грустно за тебя. Но будет об этом. Напишу о нас. Выехали по хорошей погоде в катках больших все: Лева, Попов и мы 5-ро1 с М[арьей] К[ирилловной].2 На станции встретили Ивана Иваныча, к[оторый] ехал с нами. На станции, как и везде, народа черного, едущего на зарабо[тки] и возвращающегося после тщетных поисков, — бездна.
Нас с билетами 3-го класса посадили во 2-й. Тут нашелся Керн3 и потом Богоявленский.4 Жара страшная, и мы все осовели от нее. На Клекотках простились с Левой и Поповым и нашли две тройки в санях за нами. Ехать решили что нельзя, п[отому] ч[то] шел снег с ветром, и ночевали не дурно в бедненьк[ой], но не очень грязной гостинице.
Девочки так ухаживают за мной, так укладывали всё, так старательны, что только можно желать уменьшения, а не увеличения заботы. Всё это твоя через них действует забота, и я ценю ее, хотя и не нуждаюсь в ней, или так мне кажется. Рано утром поднялись, но выехали в 10. Ехали хорошо, тепло. Я надел раз тулуп, — и приехали5 в два. Дом теплый, топленный, — всё прекрасно приготовлено. Мне Ив[ан] Ив[анович] уступил свой великолеп[ный] кабинет. У девочек две комнаты с особым ходом. Общая большая комната для repas.6 Сам он поместился в маленькой комнатке Ал[ексея] Митр[офановича], рядом с своим Федотом.7 Нынче я настоял, чтобы он пошел в кабинет, а я на его место. И сейчас перешел, и мне прекрасно, и тепло, и уютно, и за перегородкой спит Федот. Обед простой, чистый, сытный; молока вволю.
