Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 4
— Правда ли это, что я вижу въ нынѣшней газетѣ? сказалъ Питтъ, указывая на параграфъ, поразившій его необыкновеннымъ изумленіемъ.
— Совершенная правда. Лордъ Стейнъ извѣстилъ меня объ этомъ еще въ пятницу, наканунѣ этого роковаго бала. Онъ обѣщалъ это мѣсто еще за шесть мѣсяцевъ. Мистеръ Мартиръ, колоніальный секретарь, сказалъ вчера милорду, что уже сдѣланы всѣ распоряженія по этому дѣлу. Послѣдовалъ несчастный арестъ, и за нимъ — ужасная встрѣча. Вся моя вина лишь въ томъ, что я слишкомъ старалась и хлопотала объ интересахъ Родона. Лордъ Стейнъ былъ у меня и прежде больше сотни разъ. Признаюсь откровенно; у меня были деньги, о которыхъ ничего не зналъ Родонъ. Развѣ вы не знаете, какъ онъ безпеченъ? Могла ли я отдавать въ его распоряженіе эти суммы?
И такъ далѣе. Исторія вышла складная, стройная, обставленпая весьма искусно мног ими поэтическими подробностями. Сэръ Питтъ слушалъ, мигалъ и не вѣрилъ ушамъ, Бекки признавалась откровенно, хотя съ глубокимъ сокрушеніемъ, что уже давно подмѣтила особенную привязанность къ себѣ лорда Стейна (при этомъ имени баронетъ покраснѣлъ); но, совершенно увѣренная въ своей добродѣтели, рѣшилась воспользоваться этимъ обстоятельствомъ къ возвышенію чести и достоинства фамиліи.
— Я разсчитывала сдѣлать васъ пэромъ, и могла бы добиться этого при содѣйствіи лорда Стейна (сэръ Питтъ покраснѣлъ опять). Мы уже говорили объ этомъ. Вашъ геній и участіе лорда Стейна привели бы въ исполненіе эту надежду, еслибы не эта страшная катастрофа. Но я должна признаться откровенно, что всѣ мои первоначальные планы и разсчеты были обращены на одинъ предметъ — на то, чтобы вывести обожаемаго супруга изъ этого состоянія бѣдности и окончательнаго раззоренія, которое уже готово было обрушиться надъ нашей головою. Да, я замѣчала особенную приверженность къ себѣ лорда Стейна, продолжала она, потупивъ глаза въ землю. Прпзнаюсь, я употребляла даже всѣ зависящія отъ меня средства, чтобы понравиться этому человѣку — сколько это позволительно честной женщинѣ, и пріобрѣсть его благосклонность и… уваженіе. Только въ пятницу поутру получено было извѣстіе о смерти губернатора Ковентрійскаго Острова, и милордъ принялся немедленно ходатайствовать за моего мужа. Мы сговорились сдѣлать ему сюпризъ, и онъ самъ долженъ былъ прочесть въ сегодняшней газетѣ извѣстіе о своемъ назначеніи. Между-тѣмъ его арестовали; лордъ Стейнъ великодушно вызвался освободить его самъ, и сказалъ, чтобъ я не дѣлала по этому поводу никакихъ распоряженій. Милордъ смѣялся вмѣстѣ со мной, и говорилъ, какъ эта радостная и совершенно неожиданная вѣсть должна будетъ утѣшить горемычнаго плѣнника по выходѣ его изъ долговой тюрьыы. Но вотъ онъ самъ неожиданно воротился домой. Всѣ его подозрѣнія возобновились, онъ вспыхнулъ, и, страшная сцена произошла между лордомъ Стейномъ и моимъ жестокимъ… жестокимъ Родономъ. Все теперь кончилось, исчезли всѣ надежды, и, о Боже мой! Что со мною будетъ? Сжальтесь надъ несчастной женщиной, великодушный другъ мой! Помирите насъ.
Кончивъ эту исторію, она стала на колѣни, и схвативъ руку сэра Щтта, начала цаловать ее страстно, заливаясь при этомъ горькими слезами.
Въ этомъ положеніи застала ихъ леди Дженни. Когда, по возвращеніи изъ церкви, сказали ей, что мистриссъ Кроли въ кабинетѣ, она опрометью бросилась въ комнату баронета.
— Меня очень удивляетъ, что эта женщина осмѣлилась перешагнуть черезъ порогъ этой комнаты, сказала леди Дженни, трепещущая и блѣдная, какъ полотно.
Должно замѣтить, что; немедленно послѣ завтрака, миледи отправила на Курцонскую улицу свою горничную, хорошо знакомую съ семействомъ мистера Реггльса. Развѣдавъ всю подноготную, горничная представила своей барынѣ подробнѣйшее донесеніе о роковомъ событіи, со включеніемъ другихъ фантастическихъ добродѣтелей, изобрѣтенныхъ лакейскими головами.
— Желаю знать, продолжала раздраженная миледи, какъ смѣетъ эта женщина входить въ домъ… честнаго семейства?
Сэръ Питтъ отступилъ на нѣсколько шаговъ, изумленный энергическою выходкой своей супруги, онъ никогда не подозрѣвалъ въ ней такой энергіи, Ребекка продолжна стоять на колѣняхъ въ своей поэтической позѣ.
— Скажите ей, что она не знаетъ всѣхъ обстоятельствъ. Увѣрьте ее, что я невинна, всхлипывала мистриссъ Кроли.
— Послушай, мой ангелъ, мнѣ кажется, что ты несправедливо обвимяешь мистриссъ Кроли, началъ сэръ Питтъ, причемъ Ребекка почувствовала значительное облегченіе. Я увѣренъ съ своей стороны, что она…
— Что она? закричала леди Дженни звучнымъ, произительнымъ, рѣзкимъ голосомъ, причемъ сердце ея забило сильнѣйшую тревогу, — что она, спраншваю васъ? Преступная жеищина, безсердечная мать, фальшивая жена? Она никогда не любила своего малютку, и бѣдняжка не разъ мнѣ жаловался на ея жестокое обхожденіе съ нимъ. Стыдъ и бѣдствіе приноситъ она во всякое семейство, разстроиваетъ и ослабляетъ, всѣ даже самыя священныя отношенія и связи. Нѣтъ ничего вскренняго въ этой женщинѣ; все въ ней лесть, хвастовство, обманъ. Она обманывала своего мужа, какъ обманывала всѣхъ; душа ея запачкана тщеславіемъ, любостяжаніемъ, всякими пороками. Я вся дрожу, когда дотрогиваюсь до нея. Я боюсь показывать дѣтей на ея глаза. Я…
— Леди Дженни! перебилъ сэръ Питтъ. Этотъ языкъ вашъ…
— Я была всегда для васъ вѣрною женою, сэръ Питтъ, продолжала неустрашимая леди Дженни, я свято сохраняла супружескій обѣтъ, произнесенный передъ Богомъ, и повиновалась вамъ, какъ преданная, послушная жена. Но есть предѣлы всему, сэръ Питтъ, и я объявляю, что если эта женщина еще разъ осмѣлится показаться на ваши глаза, я и мои дѣти въ туже минуту оставимъ вашъ домъ. Она недостойна быть въ обществѣ честныхъ людей. Вы… вы должны, сэръ, выбирать между ней и мною.
Съ этими словами, леди Дженни, изумленная своею собственною смѣлостью, выпорхнула изъ кабинета, озадачивъ въ высшей степени и Ребекку, и баронета. Впрочемъ мистриссъ Кроли скоро опомнилась отъ изумленія, и даже почувствовала нѣкоторую усладу въ своемъ сердцѣ.
— Это все надѣлала брильянтовая браслетка, которую вы мнѣ подарили, сказала она сэру Питту, опуская его руку.
Баронетъ обѣщался ходатайствовать за нее передъ братомъ, и употребить все свое содѣйствіе къ примиренію супруговъ. Затѣмъ они простились, и леди Дженни имѣла удовольствіе видѣть изъ окна, какъ эта женщина оставила ея домъ.
* * *Въ общей залѣ Родонъ нашелъ нѣсколько молодыхъ офицеровъ, сидѣвшихъ за столомъ. Онъ безъ труда согласился принять участіе въ ихъ трапезѣ, и кушалъ, съ удовлетворительнымъ аппетитомъ, наперченныхъ цыплятъ, приготовленныхъ къ этому завтраку. Содовая вода употреблялась на этотъ разъ вмѣсто водки. Молодые люди разсуждали о современныхъ событіяхъ, распространяясь преимущественно о мамзель Аріанѣ, французской танцовщицѣ, оставленной своимъ покровителемъ, и уже отыскавшей новаго обожателя въ особѣ Пантера Kappa. Кулачный бой, происходившій между Петомъ и Ботчеромъ, также входилъ въ составъ этой интересной бесѣды. Мистеръ Тандиманъ, юноша лѣтъ семнадцати, старавшійся закрутить усы, которые покамѣстъ у него еще не выросли; былъ свидѣтелемъ этой знаменитой схватки, и разсуждалъ о ней тономъ знатока. Онъ самъ привезъ Ботчера на мѣсто сцены, и провелъ въ его обществѣ весь предшествующій вечеръ. Ботчеръ непремѣнно бы остался побѣдителемъ, если бы тутъ не было фальши. Тандиманъ проигралъ закладъ, но платить не хотѣлъ. Пусть они бѣснуются тамъ, сколько хотятъ, а ужь онъ не заплатитъ.
Интересная бесѣда была во всемъ разгарѣ, когда наконецъ пришелъ и мистеръ Макмурдо. Съ прибытіемъ его вновь были пересмотрѣны и обсужены всѣ подробности относительно танцовщицъ и боксеровъ. Макмурдо, несмотря на свои сѣдые волосы, любилъ преимущественно компанію молодыхъ людей, и самъ разсказывалъ въ ихъ духѣ многіе чрезвычайно замысловатые анекдоты, возбуждавшіе единодушный восторгъ. Нельзя впрочемъ сказать, чтобъ почтенный капитанъ былъ вполнѣ человѣкъ свѣтскій и угодникъ дамскій; молодые люди охотно приглашали его на свои обѣды, но они не считали нужнымъ знакомить его съ своими сестрами и матерями. Образъ жизни мистера Макмурдо былъ далеко не блистателенъ съ джентльменской точки зрѣнія, но онъ вполнѣ былъ доволенъ своей судьбой, и пріобрѣлъ всеобщее расположеніе за свою простоту и добросердечную откровенность.
Покамѣстъ капитанъ Макмурдо завтракалъ, другіе джентльмены, уже вышедшіе изъ-за стола, предавались различнымъ увеселеніямъ и забавамъ. Молодой лордъ Варинасъ вооружился огромной пенковой трубкой, а капитанъ Югсъ закурилъ гаванскую сигару. Мистеръ Тандиманъ, юноша сорви-голова, молодцоватый на всѣ штуки, предложилъ капитану Десису поиграть въ орлянку, и бросалъ къ потолку шиллингъ за шиллингомъ, попутно толкая бульдога, вертѣвшагося у его ногъ. Само-собою разумѣется, что капитанъ Макмурдо и Родонъ Кроли ничѣмъ ие обнаружили своихъ тайныхъ мыслей. Совсѣмъ напротивъ: они принимали живѣйшее участіе въ разговорѣ, и отнюдь не думали разстроивать всеобщаго веселья. Пированье, попойка, смѣхъ и залихватская болтовня (ribaldry) идутъ рука объ руку на всѣхъ балаганныхъ подмосткахъ житейскаго базара.
