Кодзиро Сэридзава - Умереть в Париже. Избранные произведения
Я совершенно не помню, как, сопровождая бабушку, мы добирались до главного храма Тэнри, расположенного в Там-баити, на окраине Нары. Я и сам впервые путешествовал к западу от Сидзуоки. Тётушка была в главном храме во второй раз. Как бы там ни было, из-за жары путешествие наше, вероятно, было не из лёгких. Попав в главный храм, я не испытал никаких особо сильных чувств, что неудивительно, поскольку я отдалился от веры. Усыпальница основательницы учения была полностью завершена, а святилище располагалось во временной постройке, и сам главный храм был, кажется, ещё в процессе строительства. Бабушка сказала, что хочет совершить паломничество к могиле основательницы. Мы поднялись к могиле, расположенной на вершине горы, прошли по длинному коридору усыпальницы. Бабушка радовалась так, как будто своими невидящими глазами смогла оценить величественную красоту главного храма. Обнимая руками толстый столб во временном святилище, она пришла в сильнейшее волнение. И с такой любовью гладила его, что, вполне возможно, думала при этом, как хорошо было бы перенести сюда участок нашей усадьбы и употребить на строительство святилища, так чтобы доставшиеся нам от предков дом и земли пошли на столь богоугодное дело. Преклонив колени перед алтарём Бога, она вознесла благодарность Великому творцу людей и, воображая тот день, когда в недалёком будущем на этом месте воздвигнется Алтарь Сладчайшей Росы, вновь и вновь выкрикивала божественные славословия. Она была не одна. Её окружали сотни верующих, пришедших на поклон к Богу, которые столь же страстно возносили молитвы. Глядя со стороны, даже я, к своему удивлению, вновь обрёл позабытую сердечную простоту и был охвачен всеобщим восторгом…
Завершив осматривать главный храм, мы намеревались заночевать в Наре. Но после окончания паломничества бабушка заявила, что очень устала и хотела бы отдохнуть в Там-баити. И добавила, что ничего не поделаешь, придётся отказаться от экскурсии по Наре. Она и в самом деле выглядела утомлённой, но в то же время ясно было видно желание остаться как можно дольше в "святой земле", посетить которую ещё раз у неё не было надежды. Я рассчитывал на то, что, приехав в Нару, оставлю бабушку отдыхать в гостинице, а сам в это время быстро обойду древние храмы, но, чтобы доставить бабушке удовольствие, я отказался от своих планов и решил задержаться в "святой земле". Тётушка настаивала: если мы хотим ночевать в "святой земле", нам лучше было бы обратиться в офис при главном храме. Но мы совершали паломничество, не соблюдая всех положенных формальностей, поэтому я сомневался, что нас смогут разместить, если мы обратимся в офис без предварительного уведомления. Я пошёл искать какой-нибудь постоялый двор. На ближайшей улице находилась всего лишь одна, неосвещённая гостиница под названием "Фукуия".
В гостинице не было постояльцев. Нас провели в самую дальнюю комнату и занялись приготовлением ванны и ужина. Служанок здесь не держали, поэтому при нашем появлении во всём доме поднялась страшная суматоха. Комната выходила во внутренний сад и хорошо проветривалась, сохраняя приятную прохладу. Выпив чаю, я уложил бабушку и тётушку спать, а сам вышел на улицу поискать книжную лавку. Мне хотелось раздобыть хорошее житие основательницы и что-нибудь из её собственных писаний. Может быть, когда-то "святая земля" будет благоустроена в соответствии с каким-нибудь градостроительным планом, но в то время это был беспорядочно застроенный пыльный посёлок; никакой книжной лавки не было там и в помине. Перед воротами святилища лоточники, расстелив циновки, выложили рассыпающиеся в руках книжонки и дешёвые цветные картинки, но я не нашёл ничего, что могло бы привлечь моё внимание. Я рассказал об этом старухе, прислуживавшей во время ужина, на что человек с грубыми деревенскими манерами, принёсший нам чай, по всей видимости хозяин, сказал:
— Хорошего жития не существует.
В тот же вечер в ходе какого-то разговора, к моему величайшему изумлению, выяснилось, что хозяин, болезненный человек с бледным, отёкшим лицом, — правнук основательницы, а прислуживавшая нам старуха — её внучка, при жизни основательницы разделявшая все её труды и заботы. В довершение всего мы узнали, что на тридцатилетнюю годовщину Бог явил себя в усыпальнице основательницы, провозгласив: "Отныне будет вам истинная помощь", но люди из управления выволокли из усыпальницы ту, которая должна была стать второй основательницей учения. Больше того, хозяина гостиницы, Фукуи Кандзиро, который прежде был влиятельным членом молодёжной организации, изгнали из управления за то, что он уверовал и последовал за ней.
Даже меня, отошедшего от религии, эта история заставила вздрогнуть, что же говорить о том, как она взволновала бабушку! Утомившись, она прилегла, но тут, приподнявшись с циновок, на ощупь приблизилась к говорившему и слушала, стараясь не пропустить ни одного слова.
— Родительница и говорит, и делает то же самое, что основательница. Я знаю, что это так, потому что многое слышал от бабушки и матушки… Родительница скорбит о том, что управление извратило истинное учение, и призывает реформировать Тэнри…
Слушая страстный рассказ Фукуи, бабушка бормотала:
— Так вот оно что, значит, про Бога всё правда была… На тридцатую годовщину Бог явился… Как это славно…
Она, видимо, успокоилась и сама за себя решила, что завтра должна непременно повидать Родительницу.
В ту ночь, лёжа в постели, я и так и этак вертел в голове рассказ Фукуи. Больные от прикосновения её рук исцеляются, те, кого гнетут душевные муки, воззвав к ней, находят разрешение от своих скорбей… Исполнился божественный завет, и через тридцать лет после кончины основательницы вновь женщина, наделённая небесным даром, пришла, чтобы совершить великий подвиг и спасти мир… Точь-в-точь как это описано в Ветхом завете, но может ли такое происходить в современном мире? Я не мог уснуть, блуждая в тумане мучивших меня сомнений. Бабушка тоже, лёжа под москитной сеткой, точно припоминая услышанное, непрерывно махала веером. Я не выдержал и сказал:
— Бабушка, если ты думаешь, что, встретившись с Родительницей, вылечишь глаза, боюсь, тебя ждёт разочарование.
Сказав это, я сам вздрогнул от своей жестокости.
— Говоришь, вылечу глаза… Я рада и тем, какие у меня есть. Благодаря тому, что я перестала видеть, мне открылась суть вещей, но что, если эта Родительница и в самом деле Бог, которого мы так ждали? Ждали, что он явится в тридцатую годовщину. С меня довольно, если я смогу её встретить. Если я пойму, что она — Бог, то буду спокойна, ведь это значит, что твой отец не заблуждался, когда привёл нас всех в эту веру. Тогда я смогу спокойно умереть. Если же пойму, что это не Бог, тогда, получается, твой отец всех нас сбил с толку… Я непременно должна с ней встретиться!
— Если она — Бог, то почему управление выволокло её вон?
— Госпожа основательница страдала, и вторая основательница должна пострадать. Именно поэтому мне кажется, что она подлинная.
— Неужто правда, что Бог явился? — приподнялась тётушка. — Как это было бы чудесно!
На следующее утро в сопровождении Фукуи мы посетили Родительницу в её деревне, расположенной в префектуре Хёго. Когда мы проезжали Кобе, один из пассажиров сказал, что прошлой ночью здесь были волнения из-за цен на рис.
— Всё ещё виден дым, — заметил он и рассказал о том, какие беспорядки творились на улицах.
В то время я ещё не увлекался социальными вопросами, мне было не до рисовых бунтов, я весь ушёл в мысли о предстоящей встрече с Родительницей, мне не терпелось узнать, что она за человек.
Оказалось, что Родительница — простая деревенская баба лет пятидесяти, живущая в кузнице.
— Милости просим. Мы вас уже заждались, — встретила она нас как давних знакомых. Она приготовила обед на четверых и даже разогрела к нашему приходу ванну.
— Вы, наверное, притомились, пожалуйте ополоснитесь. — Взяв бабушку за руку, она отвела её к ванне. Когда подошло время обедать, она проводила нас троих в гостиную с домашней божницей.
— Хоть вы и перестали видеть, — обратилась она к бабушке на кансайском[37] говоре, — это не должно вас печалить. Вы прожили долгую жизнь, и ваши добродетели перешли на детей и внуков.
Она старательно вылизала языком оба слепых глаза бабушки:
— Вот вам самое настоящее благословение. Бремя всех своих сердечных скорбей препоручите Господу Богу… Иначе душа не сможет подняться ввысь.
Говоря это, она гладила её по груди и плечам.
Из бабушкиных глаз, вскипев, покатились слёзы. Родительница благословила тётушку, потом и меня. Я ещё не до конца залечил плеврит, вдобавок страдал тем, что у меня часто пучило живот, но, приняв простое благословение, я почувствовал, как по всему моему телу разливается жар (дня через два-три я вдруг заметил, что меня уже не пучит, и я мог есть без вреда для себя всё, что угодно).
