Проспер Мериме - Хроника царствования Карла IX
Внезапно графиня, отделившись от охоты, свернула с дороги, по которой направились король и его свита, на боковую.
- Куда вы? - крикнул Коменж. - Вы собьетесь со следа! Разве вы не слышите, что рога и лай - с той стороны?
- Ну так и поезжайте другой дорогой. Никто вас не неволит.
Коменж ничего не ответил и поворотил коня туда же, куда и она. Мержи поехал вместе с ними. Когда же они углубились в лес шагов на сто, графиня попридержала лошадь. Коменж, ехавший справа от нее, и Мержи, ехавший слева, последовали ее примеру.
- У вас славный боевой конь, господин де Мержи, - сказал Коменж, - он даже не вспотел.
- Это берберийский конь, брат купил его у одного испанца. Вот рубец от сабельного удара, - он был ранен под Монконтуром.
- Вы были на войне? - обратившись к Мержи, спросила графиня.
- Нет, сударыня.
- Значит, вы не испытали на себе, что такое огнестрельная рана?
- Нет, сударыня.
- А сабельный удар?
- Тоже нет.
Мержи почудилось, что она улыбнулась. Коменж насмешливо вздернул верхнюю губу.
- Ничто так не украшает молодого дворянина, как глубокая рана, - заметил он. - Ведь правда, сударыня?
- В том случае, если дворянин честно ее заслужил.
- Что значит "честно заслужил"?
- Славу приносит только та рана, которую человек получил на поле боя. А раны, полученные на дуэли, - это совсем другое дело. Они ничего, кроме презрения, во мне не вызывают.
- Я полагаю, что господин де Мержи, прежде чем сесть на коня, имел с вами разговор?
- Нет, - сухо ответила графиня. Мержи подъехал к Коменжу.
- Милостивый государь! - сказал он тихо. - Как скоро мы присоединимся к охоте, мы с вами можем заехать в чащу, и там я постараюсь доказать вам, что я ничего не предпринимал для того, чтобы уклониться от встречи с вами.
Коменж бросил на него взгляд, в котором можно было прочесть и жалость и удовольствие.
- Ну что ж! Я не имею оснований вам не верить. А ваше предложение я принять не могу: только мужичье дерется без свидетелей. Наши друзья, которых мы в это дело втянули, не простят нам, что мы их не подождали.
- Как вам будет угодно, милостивый государь, - сказал Мержи и пустился догонять графиню.
Графиня ехала с опущенной головой: казалось, она была занята своими мыслями. Все трое молча доехали до распутья, - тут и кончалась их дорога.
- Это не рог трубит? - спросил Коменж.
- По-моему, звук долетает слева, вон из того кустарника, - заметил Мержи.
- Да, рог, теперь мне это ясно. Могу даже сказать, что это болонская валторна. Будь я трижды неладен, если это не валторна моего приятеля Помпиньяна. Вы не можете себе представить, господин де Мержи, какая огромная разница между болонской валторной и теми валторнами, которые выделывают наши жалкие парижские ремесленники.
- Ее слышно издалека.
- А какой звук! Какая густота! Собаки, едва заслышав его, забывают, что пробежали добрых десять миль. Откровенно говоря, хорошие вещи делают только в Италии да во Фландрии. Как вам нравится мой валлонский воротник? К охотничьему костюму он идет. У меня есть воротники и брыжи "Сумбур" для балов, но и этот совсем простой воротник - вы думаете, его вышивали в Париже? Какое там! Мне его привезли из Бреды. У меня есть друг во Фландрии; если хотите, он вам пришлет такой же... Ах да! - перебил он себя и рассмеялся. - Какой же я рассеянный! Бог ты мой! Совсем из головы вон!
Графиня остановила лошадь.
- Коменж! Охота впереди! Судя по звуку рогов, оленя уже начали травить.
- По-видимому, вы правы, очаровательница.
- А вы разве не хотите принять участие в травле?
- Разумеется, хочу. Иначе мы лишимся славы охотников и наездников.
- В таком случае не мешает поторопиться.
- Да, наши лошади передохнули. Покажите же нам пример!
- Я устала, я дальше не поеду. Со мной побудет господин де Мержи. Поезжайте!
- Но...
- Сколько раз нужно вам повторять? Пришпорьте коня.
Коменж не трогался с места. Кровь прилила у него к щекам. Он бросал злобные взгляды то на Бернара, то на графиню.
- Госпоже де Тюржи хочется побыть вдвоем, - насмешливо улыбнувшись, сказал он.
Графиня показала рукой на кустарник, откуда долетали звуки рога, и кончиками пальцев сделала крайне выразительный жест. Но Коменж, видимо, все еще не склонен был уступать место своему сопернику.
- Что ж, придется сказать вам все начистоту. Оставьте нас, господин де Коменж, ваше присутствие мне несносно. Ну как, теперь вы поняли?
- Отлично понял, сударыня, - отвечал он с бешенством и, понизив голос, прибавил: - А что касается вашего нового любимчика... он недолго будет вас тешить... Счастливо оставаться, господин де Мержи, до свиданья!
Последние слова он произнес раздельно, а затем, дав коню шпоры, погнал его галопом.
Лошадь графини припустилась было за ним, но графиня натянула поводья и поехала шагом. Время от времени она поднимала голову и посматривала в сторону Мержи с таким видом, словно ей хотелось заговорить с ним, но потом снова отводила глаза, как бы стыдясь, что не знает, с чего начать разговор.
Мержи был вынужден заговорить первым:
- Я горжусь, сударыня, тем предпочтением, какое вы мне оказали.
- Господин Бернар! Вы умеете драться?..
- Умею, сударыня, - отвечал он с изумлением.
- Просто уметь - этого мало. Вы хорошо... вы очень хорошо умеете драться?
- Достаточно хорошо для дворянина и, разумеется, плохо для учителя фехтования.
- У нас в стране дворяне лучше владеют оружием, нежели те, что избрали это своим ремеслом.
- Да, правда, я слыхал, что многие дворяне тратят в фехтовальных залах время, которое они могли бы лучше провести где-нибудь в другом месте.
- Лучше?
- Ну еще бы! Не лучше ли беседовать с дамами, - спросил он, улыбаясь, - чем обливаться потом в фехтовальной зале?
- Скажите: вы часто дрались на дуэли?
- Слава богу, ни разу, сударыня! А почему вы мне задаете такие вопросы?
- Да будет вам известно, что у женщины не спрашивают, с какой целью она что-нибудь делает. По крайней мере, так принято у людей благовоспитанных.
- Обещаю придерживаться этого правила, - молвил Мержи и, чуть заметно улыбнувшись, наклонился к шее своего коня.
- В таком случае... как же вы будете вести себя завтра?
- Завтра?
- Да, завтра. Не прикидывайтесь изумленным.
- Сударыня...
- Отвечайте, я знаю все. Отвечайте! - крикнула она и движением, исполненным царственного величия, вытянула в его сторону руку.
Кончик ее пальца коснулся его рукава, и от этого прикосновения он вздрогнул.
- Буду вести себя как можно лучше, - отвечал он наконец.
- Ответ достойный. Это ответ не труса и не задиры. Но вы знаете, что для начала вам уготована встреча с весьма опасным противником?
- Ничего не поделаешь! Конечно, мне придется трудно, как, впрочем, и сейчас, - с улыбкой добавил он. - Ведь до этого я видел только крестьянок, и не успел я привыкнуть к придворной жизни, как уже очутился наедине с прекраснейшей дамой французского двора.
- Давайте говорить серьезно. Коменж лучше, чем кто-либо из придворных, владеет оружием, а ведь у нас - драчун на драчуне. Он король записных дуэлистов.
- Да, я слышал.
- И что же, вас это не смущает?
- Повторяю: я буду вести себя как можно лучше. С доброй шпагой, а главное, с божьей помощью бояться нечего!..
- С божьей помощью!.. - презрительно произнесла она. - Ведь вы гугенот, господин де Мержи?
- Гугенот, сударыня, - отвечал он серьезно; так он всегда отвечал на этот вопрос.
- Значит, поединок должен быть для вас еще страшнее.
- Осмелюсь спросить: почему?
- Подвергать опасности свою жизнь - это еще ничего, но вы подвергаете опасности нечто большее, чем жизнь, - вашу душу.
- Вы рассуждаете, сударыня, исходя из догматов вашего вероучения, догматы нашего вероучения более утешительны.
- Вы играете в азартную игру. На карту брошено спасение вашей души. В случае проигрыша, - а проигрыш почти неизбежен, - вечная мука!
- Да мне и так и так худо. Умри я завтра католиком, я бы умер, совершив смертный грех.
- Сравнили! Разница громадная! - воскликнула г-жа де Тюржи, видимо, уязвленная тем, что Бернар в споре с ней приводит довод, основываясь на вероучении, которое исповедовала она. - Наши богословы вам объяснят...
- Я в этом уверен, они все объясняют, сударыня; они берут на себя смелость толковать Писание, как им вздумается. Например...
- Перестаньте! С гугенотом нельзя затеять минутный разговор, чтобы он по любому случайному поводу не начал отчитывать вас от Писания.
- Это потому, что мы читаем Писание, а у вас священники - и те его не знают. Лучше давайте поговорим о другом. Как вы думаете, олень уже затравлен?
- Я вижу, вы очень стоите за свою веру?
- Опять вы, сударыня!
- Вы считаете, что это правильная вера?
- Более того, я считаю, что это лучшая вера, самая правильная, иначе я бы ее переменил.
- А вот ваш брат переменил же ее!
- У него были основания для того, чтобы стать католиком, а у меня свои основания для того, чтобы оставаться протестантом.
