Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 85
Проповњдь народу и заповњди спасенія Господа нашего Іисуса Христа.
Если бы только въ такомъ видѣ въ нашемъ переводѣ (еще лучше бы было славянскій текстъ en regard4 съ русскимъ) можно бы было напечатать ее, и то бы было доброе дѣло. А я думаю, что напишу именно введеніе къ Наг[орной] Пр[оповѣди], но не стѣсняясь уже церковно-цензурными соображеніями. Эта мысль занимаетъ меня, и это то самое, про что вы писали и говорили мнѣ.5
Я началъ печатать въ Р[усской] М[ысли] свою статью о томъ, что вышло изъ моей статьи о переписи6 (я говорилъ вамъ), но не знаю, кончу ли. Развиваются другiя мысли.7 Я начинаю чувствовать себя болѣе бодрымъ, чѣмъ послѣднее время, и хотелось бы періодъ этой бодрости употребить на дѣло Божье. Жду письма отъ васъ.
Вашъ Л. Толстой.
Полностью печатается впервые. Большая часть письма (со слов «начал писать введение...») была напечатана в «Толстовском Ежегоднике 1913 года», в отделе «Письма Л. Н. Толстого», стр. 11—12. На подлиннике пометка руной Черткова: «27 апр. 84 г.», означающая, вероятно, почтовый штемпель отправления. Датируем письмо, исходя из того, что первые строки его говорят о новом свидании Толстого с Чертковым в Москве, состоявшемся, как видно из Дневника Толстого, 24 апреля 1884 г.
В Дневнике от 23 апреля Толстой отмечает получение от Черткова, только что проехавшего в Лизиновку, телеграммы, сообщающей о смерти отца его, скончавшегося в этот день, 23 апреля 1884 г., от удара в Петербурге, куда Чертков немедленно и выехал. При проезде его через Москву Толстой виделся с ним на Николаевском вокзале, о чем свидетельствует запись в его Дневнике от 24 апреля; «Поехал верхом к Юрьеву... Оттуда на Николаевский вокзал. Чертков, Писарев, Голицын. Чертков так же тверд и спокоен. Сказал, что мало огорчен. Говорили хорошо», — Об отце Черткова, Григории Ивановиче Черткове, см. в биографии Черткова, в комментарии к п. № 1, от 5 декабря 1883 г.
1 «Другие», — как видно из Дневника Толстого, — Писарев и Голицын. О первом из них см. прим. 2 к п. № 4 от 17 февраля 1884 г. Второй — Василий Павлович Голицын, знакомый Черткова, помещик Рязанской губ., филантроп.
2 Как видно из писем Черткова от 6 и 13 марта, он уговаривал Толстого написать для народа изложение Нагорной проповеди и вообще учения Христа. Ответные письма Толстого, от 11 и 17 марта (№№ 8 и 9), указывают на то, что задача эта волновала его, но приступить к работе он еще не решался. В Дневнике от 24 апреля, после разговора о Христе с редактором «Русской мысли» С. А. Юрьевым, он записывает: «Мне пришла в голову мысль об издании Нагорной проповеди» — т. е. о напечатании соответствующего отрывка из Евангелия отдельным изданием. При свидании с Чертковым на Николаевском вокзале, куда Толстой поехал от Юрьева, он (как упоминается в одном из ближайших к этому времени писем Черткова, от 27 апреля) высказал эту мысль Черткову, который, без сомнения, отнесся к ней чрезвычайно сочувственно. В дальнейшем, после возникновения «Посредника», Чертков хотел издать листок с текстом Нагорной проповеди и картиной, изображающей Христа среди народа, но цензура не разрешила его.
3 То же отношение к Нагорной проповеди выражено в Дневнике Толстого от 26 апреля 1884 г.: «Дома читал святую Нагорную проповедь и пробовал писать введение к ней. Нельзя».
4 Параллельно.
5 В этом случае Толстой говорит, повидимому, уже не о введении к листку с Нагорной проповедью, а о небольшой книжке для народа, хотя бы и не имеющей шансов быть напечатанной, с изложением своих взглядов на учение Христа вообще, как просил его о том в своих письмах от 6 и 13 марта Чертков. Полтора месяца спустя, 13 июня, Толстой отмечает в Дневнике своем: «Писал изложение ученья для народа. Я думаю, — пойдет». Однако план этот не осуществился.
6 Толстой говорит о возвращении его к работе, которая явилась результатом глубоких умственных и душевных процессов, вызванных его участием в московской переписи 1882 г. Первые впечатления от этой переписи отразились в статье его, озаглавленной «О переписи в Москве», вышедшей в Москве в 1882 г. отдельным изданием. Но внутренняя работа, связанная с этими впечатлениями, углублялась, переходила в критику существующего социального строя и выливалась постепенно в обширный труд, получивший заглавие «Так что же нам делать?» В то время, когда писалось комментируемое письмо к Черткову, Толстой, найдя у себя первые черновые наброски этой статьи, обещал редактору «Русской мысли», С. А. Юрьеву, приготовить ее для одной из ближайших книжек журнала. Работа продолжалась в течение всего 1884 г. К концу года 20 глав статьи были написаны и вошли в январский № «Русской мысли» за 1885 г. Но цензура потребовала изъятия их из книжки журнала. Дальнейшую историю этого труда Толстого см. в относящихся к нему комментариях Н. К. Гудзия в т. 25.
7 Из записей в Дневнике Толстого, начиная с 30 марта до 1 мая 1884 г., явствует, что у него бродили в это время замыслы двух художественных произведений — «Записок несумасшедшего», переименованных позднее в «Записки Сумасшедшего» (см. т. 26) и повести «Смерть Ивана Ильича» (см. там же), которую он называет вначале «Смерть судьи». 30 марта Толстой записывает в Дневнике; «Пришли в голову Записки несумасшедшего... Ох, как живо я их пережил»; 12 апреля — «Бродят опять мысли о записках несумасшедшего»; 18 апреля — «Попытки разных работ, из которых ни на одной не остановился»; 27 апреля — «Пытался продолжать статью. Не идет... Хочу начать и кончить.новое. Либо смерть судьи, либо записки несумасшедшего», и, наконец, 1 мая — «Стал поправлять «Ив. Ил.» и хорошо работал. Вероятно, мне нужен отдых от той работы, и эта — художественная — такая».
* 16.
1884 г. Мая 2. Москва.
Пишу, дорогой другъ, только нѣсколько словъ, чтобы сказать, что я получилъ ваше послѣднее, что я живъ и здоровъ и безпрестанно думаю объ васъ.
Радость у меня была за это время одна большая, это письмо сына Ге1 къ своему брату, кот[орое] мнѣ сообщили. Это человѣкъ совершенно той же вѣры, какъ мы, — и человѣкъ вѣрующій, т. е. исполняющій. Онъ кончаетъ курсъ въ Кіевск[омъ] университетѣ. Бросаетъ дипломъ, будущую службу и учится ремеслу, чтобъ кормиться. Прекрасное письмо. Я покажу вамъ, когда увидимся. Нагорн[ую] Проп[овѣдь] нельзя печатать. Можно ли подчеркивать ее и распространять такія Евангелія? Какъ на это смотрятъ?
Я купилъ нѣсколько народныхъ духовныхъ книгъ и въ томъ числѣ изъ алфавита духовнаго Дмитрія Ростовскаго2 «О еже не зѣло скорбѣти въ скорбныхъ». — Читая это, я вспомнилъ о горѣ вашей матери и подумалъ,что ей хорошо прочесть это.3 Очень хорошо. Начиная с 7) и до конца.
Л. Толстой.
Полностью печатается впервые. Последний абзац был напечатан в ТЕ 1913, отдел «Письма Л. Н. Толстого», стр. 12. На подлиннике пометка рукой Черткова: «3 мая 84» — вероятно, согласно штемпелю отправления. Датируем на основании записи в Дневнике Толстого от 2 мая: «Написал письмо Ге, Черткову... всё дурные».
Толстой отвечает здесь на два письма Черткова — от 25 и 27 апреля 1884 г. В первом из них Чертков пишет в связи со смертью своего отца: «Панихиды, золото, ленты, возгласы дьякона, массы народа, великие князья, отец в гробу уже совсем разлагается, мать не спит, не ест, но, слава богу, здорова...» Переходя к мысли Толстого об издании Нагорной проповеди, высказанной им накануне при свидании их на московском Николаевском вокзале, он сообщает мнение главы евангелической секты «пашковцев», В. А. Пашкова, о том, что печатание отдельных глав из Евангелия разрешено не будет: Пашков пробовал, и ему это не удавалось. В письме от 27 апреля Чертков вновь возвращается к этому вопросу: «Все люди опытные говорят в один голос, что несколько глав из Евангелия отдельно взятых никогда не допустят у нас к печати, что издание Евангелия составляет прерогативу Синода и что только он пользуется правом (!) издавать Евангелие. Тем не менее, если пришлете ваше вступление, то сделаю всё возможное. А именно, вероятно, пошлю к одному знакомому в Одессу и попрошу его всячески похлопотать». Затем Чертков вновь высказывает совет написать изложение Нагорной проповеди, с введением к ней и заключением, имея в виду читателя из народа и передавая заповеди Христа тем доступным Толстому «простым детски-народным слогом, который имеет такую прелесть и силу». В заключение переходя к личным обстоятельствам, связанным со смертью отца, Чертков пишет: «Мать ужасно едко страдает, и больно, раздирает сердце смотреть на нее. Когда заговаривают с нею, то она временно развлекается, но когда сколько-нибудь сосредоточивается, то невыразимо страдает. Разумеется, нахожусь постоянно около нее».
1 Речь идет о письме старшего сына художника Н. Н. Ге, близкого друга Толстого (см. о нем ниже, в прим. к письму № 29, от 10 октября 1884 г.), Николая Николаевича, к брату его Петру Николаевичу. H. H. Ге-сын (род. 1857 г.), вероятно, под влиянием Толстого, взгляды которого разделял и его отец, решил в это время бросить университет и жить физическим трудом. Намерение это он привел в исполнение, поселившись на хуторе отца, в Черниговской губ., где он женился на крестьянке и стал заниматься хозяйством, как простой крестьянин. Годы 1885—1887 жил у Толстого, помогая Софье Андреевне в деле издания сочинений Толстого.
