Эдвард Бульвер-Литтон - Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена
Это точное и глубоко человечное описание стихийного бедствия и поведения людей, захваченных им, помогло Брюллову найти ту грозную и трагическую тональность, которой пронизано все его произведение. И не случайно он изобразил на полотне в одной из групп юношу, пытающегося помочь подняться упавшей, обессиленной женщине – своей матери. Это сам рассказчик страшных событий – Плиний Младший, мать которого, при виде грозной надвигающейся тучи, по его словам… «стала умолять, убеждать, наконец, приказывать, чтобы я как-нибудь бежал; юноше это удастся; она, отягощенная годами и болезнями, спокойно умрет, зная, что не оказалась для меня причиной смерти». Включив группу с Плинием Младшим в свою композицию, Брюллов запечатлел таким образом благодарность талантливому я мужественному очевидцу страшных событий, рассказ которого, пройдя через века, помог художнику живо воплотить весь ужас стихийного бедствия. Среди действующих лиц картины Брюллов поместил и самого себя, желая подчеркнуть свое непосредственное восприятие всего происходящего. Он изобразил себя в виде художника, уносящего с собой свою самую большую драгоценность – короб с кистями и красками, единственного спокойного наблюдателя среди смятенной, охваченной смертельным ужасом толпы бегущих. И сделал это Брюллов с вполне определенной мыслью, стремясь показать, что только истинный художник способен сохранить и запечатлеть в своей памяти все оттенки развертывающейся на его глазах трагедии, чтобы правдиво рассказать о ней людям много столетий спустя.
Для Бульвер-Литтона встреча с картиной «Последний день Помпеи», которую он впервые увидел в 1833 году, когда она из Рима была привезена в Милан, стала истинным потрясением. Он воочию столкнулся с последним актом той драмы, которая разыгралась в августе 79 года в небольшом городке, расположенном у подножия Везувия, куда богатые римляне приезжали развлечься и отдохнуть от оглушающей суеты огромного шумного Рима. Бульвер увидел на полотне оживших обитателей Помпей в самый страшный и последний час их жизни, и глубоко проникся ужасом и безысходным отчаянием будущих героев задуманного им романа. И рассказ Плиния Младшего, и улицы, и дома Помпей, по которым он блуждал, и люди, населявшие их, – все это полностью завладело мыслями писателя, ибо он, благодаря искусству художника, встретился лицом к лицу с теми персонажами, которые уже существовали в его воображении.
Вот эта прекрасная пара молодых влюбленных – они станут главными героями его романа; этот алчный жрец, спасающий свои сокровища – он будет их злым гением. А вокруг них, подобно широкой реке, потечет пестрая и беззаботная жизнь беспечных и остроумных обитателей Помпей, безмолвные улицы заполнятся шумной толпой, забьют молчащие фонтаны, внутренние дворики будут напоены ароматом цветов и окружающий их мир будет светлым и безоблачным вплоть до рокового дня 24 августа 79 года…
Испытав двойное эмоциональное и художественное воздействие от пребывания в Помпеях и от созерцания полотна Брюллова, Бульвер с необычайной даже для него быстротой написал роман «Последние дни Помпей». Он возвращался из Италии, плывя по Рейну, в голове его теснились новые замыслы, связанные с этим путешествием, но сердце все еще оставалось в Помпеях и покинуло их лишь тогда, когда была дописана последняя строка этого драматического повествования. Из всех исторических романов, созданных Бульвером, «Последние дни Помпей» до сих пор остается у многочисленных читателей самым популярным. Ведь Бульвер сумел, так же как и Брюллов, стать как бы очевидцем и соучастником переживаемых его героями трагических событий. Самым тщательным образом Бульвер изучил не только план города, но и все дома, открытые археологами, все предметы быта, украшения, произведения искусства, происходившие из Помпей. Пожалуй, он был одним из самых усердных посетителей Неаполитанского музея, где хранились все находки, обнаруженные учеными при раскопках Помпей. Писатель мог с полной достоверностью рассказать все подробности жизни древних помпеянцев – как они одевались, что ели, чем занимались, как трудились и развлекались. О каждом из обитателей Помпей, начиная с надменного вельможи, богача или жреца и кончая грубым гладиатором и жалким бесправным рабом, Бульвер знал, вероятно, не меньше, чем о своих английских современниках. Это глубокое проникновение в быт и духовный мир людей, давно исчезнувших с лица земли, и придало роману Бульвера характерную для него достоверность, убеждающую и покоряющую читателя. И, хотя среди действующих лиц его повествования нет ни одного исторически существовавшего персонажа, за исключением Плиния Старшего, промелькнувшего в одном из эпизодов, все вымышленные герои Бульвера предстают перед читателем как живые полнокровные люди, чьи характеры и поступки определяются и эпохой, в которой они жили, и временем действия. История любви афинского юноши Главка и прекрасной гречанки Ионы, все перипетии их нелегко сложившейся судьбы тесно переплетаются с печальной судьбой рабыни Нидии – слепой продавщицы цветов. Ее безответная любовь и благодарность к Главку, выкупившему несчастную девушку у жестоких хозяев, помогает ей воспрепятствовать козням, которые воздвигает на пути влюбленных сумрачная фигура красавца-египтянина Арбака – сурового опекуна прекрасной Ионы.
Действие романа разворачивается либо в самих Помпеях, либо в их окрестностях – загородных виллах и храмах. Афинянина Главка – богатого и беспечного юношу автор романа поселил в одном из самых красивых и типичных для Помпей зданий – так называемом доме трагического поэта, где на одной из мозаик, украшавших пол, был изображен поэт, дающий последние наставления перед выходом на сцену двум актерам, уже одетым в костюмы сатиров. Возле поэта находились флейтистка и актер, надевающий одежду, и лежали две театральные маски. Описание жилища Главка, к которому не мог бы придраться самый опытный специалист по помпеянским древностям, еще раз подтверждает характерное для Бульвера, как исторического писателя, знание быта, нравов и обычаев той эпохи, которую он стремился воспроизвести на страницах своих романов.
Конечно, Бульвер, давая исторически точное описание жизни помпеянцев, уделял главное внимание бытовым подробностям – домам и храмам, обычаям и религиозным обрядам, пирушкам, цирковым зрелищам, сценам на рынке и в тавернах. Изображение жизни социальных низов давалось авторам в связи с ходом развития основной романтической линии лишь постольку, поскольку главным героям силою обстоятельств приходилось соприкоснуться с горькой правдой реальной действительности. Но и здесь Бульвер ограничивается беглыми штриховыми набросками нужных ему персонажей, не уделяя их судьбе большого внимания, хотя все благосостояние тех людей, о которых он писал, зиждилось именно на тяжком подневольном труде рабов. На страницах романа Бульвера отношения между людьми самых разных социальных слоев – свободных и рабов, бедняков и богачей – складываются в виде личных взаимоотношений, а не как непреодолимое различие, когда между свободным и рабом лежит глубокая пропасть.
При изображении представителей социальных низов Бульверу удались только образы гладиаторов, выписанные им с большой жизненной правдой. В римском обществе профессия гладиатора считалась ремеслом презираемым. В специальные гладиаторские школы либо отправляли военнопленных, либо хозяева продавали рабов, либо туда шли те бедняки, у которых не было ничего за душой. Дело в том, что гладиаторская школа при всей ее жестокости и железной дисциплине обеспечивала их кровом и сытной пищей, а в случае побед на арене – возможностью обогатиться и бросить кровавое и опасное ремесло. Для рабов открывалась перспектива стать свободными, отличившись на ристалище. Кроме того, ловкость, отвага, хладнокровие и искусство в бою не могли не восхищать зрителей. Презрение к смерти, мужество и находчивость, проявляемые в схватке с противником, делали многих из гладиаторов кумирами толпы. Уличные мальчишки, которые в те времена были точно такими, как и теперь, играли в гладиаторские бои; мужчины и даже женщины имели среди гладиаторов своих любимцев. О таких «звездах арены» было известно все – откуда они родом, в какой школе обучались, сколько побед ими было одержано, сколько раз получали помилование при поражении и т. д. На стенах помпейских зданий сохранились рисунки, изображающие гладиаторов, иногда сопровождаемые надписью, вроде: «Вот непобедимый Гермаиск» или негодующее сообщение о гладиаторе, обратившемся в позорное бегство во время гладиаторских игр в ноябре 15 года – «Оффициоз бежал!».
В Помпеях был найден надгробный памятник городского магистрата Умбриция Скавра. Гладиаторские игры, устроенные на поминках умершего юноши его отцом, были изображены в виде рельефов на надгробии и сохранили до нашего времени интереснейшие сцены гладиаторских боев и звериной травли во всем их разнообразии. Не подлежит сомнению, что Бульвер хорошо изучил все эти рельефы и использовал их в описании гладиаторских игр, начавшихся в его романе накануне страшной катастрофы. Одна из сцен, изображенная на надгробии Умбриция Скавра, до сих пор вызывающая недоумение ученых, несомненно навела Бульвера на интересную мысль, которая помогла ему найти неожиданный, но вполне оправданный и благоприятный поворот в судьбе одного из главных героев.
