Том Стоппард - Розенкранц и Гильденстерн мертвы
– Мы теперь с ним.
Розенкранц.
– Может спать спокойно.
Гильденстерн.
– Все равно для него все кончено.
Розенкранц.
– Для гибнущих в пучине грозных вод...
Гильденстерн.
– Насущный лозунг подыщи нам днесь.
Глухой стук: они садятся. Длинная пауза.
Розенкранц (шевелится, оглядывается).
– Ну, что теперь?
Гильденстерн.
– Ты о чем?
Розенкранц.
– Ну как – ничего же не происходит.
Гильденстерн.
– Мы плывем.
Розенкранц.
– Знаю.
Гильденстерн (сердито).
– Ну так чего тебе еще? (Печально.) Никакой информации. Одни огрызки... и мы еще должны анализировать эти приказания. Которые мы едва помним. Которые ничем не отличаются от инстинкта...
Розенкранц сует одну руку в кошелек; вытаскивает монету и заводит обе руки за спину, потом протягивает Гильденстерну два кулака. Гильденстерн хлопает по одному из них. Розенкранц разжимает ладонь, там – монета. Отдает ее Гильденстерну.
Процесс повторяется.
Процесс повторяется.
Процесс повторяется.
Гильденстерн начинает нервничать. Он уже хочет проиграть.
Процесс повторяется.
Гильденстерн разжимает один кулак Розенкранца; потом, сообразив, – второй. Выясняется, что в обеих ладонях было по монете. Розенкранц смущен.
– У тебя по монете в каждой?!
Розенкранц (смущенно).
– Да.
Гильденстерн.
– Каждый раз?!
Розенкранц.
– Угу.
Гильденстерн.
– Какой же в этом смысл?
Розенкранц (с чувством, проникновенно).
– Я хотел сделать тебе приятное.
Слышен глухой стук.
Гильденстерн.
– Сколько он тебе дал?
Розенкранц.
– Кто?
Гильденстерн.
– Король. Он же подкинул нам малость.
Розенкранц.
– А сколько тебе?
Гильденстерн.
– Я первый спросил.
Розенкранц.
– Столько же, сколько тебе.
Гильденстерн.
– Он не хотел оказывать предпочтения.
Розенкранц.
– Сколько он тебе дал?
Гильденстерн.
– Столько же.
Розенкранц.
– Откуда ты знаешь?
Гильденстерн.
– Ты сам только что сказал – откуда ты знал?
Розенкранц.
– Он не хотел оказывать предпочтения.
Гильденстерн.
– Даже если бы мог.
Розенкранц.
– Чего, конечно, не мог.
Гильденстерн.
– Он даже не был уверен, не путает ли нас.
Розенкранц.
– Не путая нас.
Гильденстерн (оборачиваясь к нему, яростно).
– Почему ты не можешь сказать ничего оригинального, своего?! Неудивительно, что топчемся на месте. От тебя никакого проку – только повторяешь на разные голоса.
Розенкранц.
– Мне ничего не приходит в голову оригинального. Но я хорошая поддержка.
Гильденстерн.
– Устал я все время выкладываться.
Розенкранц (покорно).
– У тебя сильная индивидуальность. (Почти плача.) О, что с нами будет!
Гильденстерн утешает его; вся его жесткость улетучивается.
Гильденстерн.
– Не плачь... все будет в порядке... ну же, ну... говорю тебе, все будет в порядке. Я постараюсь.
Розенкранц.
– Но мы же ничего не можем поделать, мы же брошены на произвол судьбы!
Гильденстерн.
– Мы плывем в Англию, мы везем туда Гамлета.
Розенкранц.
– Зачем?
Гильденстерн.
– Зачем? Где же ты был?
Розенкранц.
– Когда? (Пауза.) Мы же не знаем, что делать, когда высадимся.
Гильденстерн.
– Отведем его к королю.
Розенкранц.
– И он там будет?
Гильденстерн.
– Да нет же – к английскому королю.
Розенкранц.
– Он нас ждет?
Гильденстерн.
– Нет.
Розенкранц.
– Он же не поймет, чего ради мы явились. Что мы ему скажем?
Гильденстерн.
– Мы отдадим ему письмо. Ты помнишь про письмо?
Розенкранц.
– Я?
Гильденстерн.
– В письме все объяснено. Надо полагать.
Розенкранц.
– И это все, да?
Гильденстерн.
– Что?
Розенкранц.
– Мы доставляем Гамлета к английскому королю, вручаем ему письмо, и – что дальше?
Гильденстерн.
– Может быть, в письме что-нибудь насчет нас; тогда есть будущее.
Розенкранц.
– А если нет?
Гильденстерн.
– Трудно сказать – тогда все.
Розенкранц.
– То есть неопределенность?
Гильденстерн.
– Да.
Пауза.
Розенкранц.
– Неужто есть надежда на неопределенность? (Пауза.) А кто теперь король Англии?
Гильденстерн.
– Зависит от того, когда мы туда доберемся.
Розенкранц.
– А что, ты думаешь – в письме?
Гильденстерн.
– Ну... заверения в лояльности. Просьба о благосклонности. Напоминание об обязательствах. Смутные обещания. Уравновешенные неясными угрозами... Дипломатия. Приветы членам фамилии.
Розенкранц.
– И о Гамлете?
Гильденстерн.
– Да, конечно.
Розенкранц.
– И о нас – со всеми подробностями?
Гильденстерн.
– Разумеется.
Пауза.
Розенкранц.
– Значит, мы имеем письмо, которое все объясняет.
Гильденстерн.
– Да, оно у тебя.
Розенкранц понимает эти слова буквально. Он начинает шарить по карманам и т. д.
– В чем дело?
Розенкранц.
– Письмо.
Гильденстерн.
– Оно у тебя?
Розенкранц (нарастающий ужас).
– У меня? (Лихорадочно ищет.) Куда я его мог засунуть?
Гильденстерн.
– Не мог же ты его потерять.
Розенкранц.
– Я должен его найти!
Гильденстерн.
– Странно, я думал, он дал его мне.
Розенкранц смотрит на него с надеждой.
Розенкранц.
– Да, наверно.
Гильденстерн.
– Но у тебя такой вид, будто ты уверен, что получил его ты.
Розенкранц (вопль).
– Я и уверен!
Гильденстерн.
– Но если он дал его мне, то нет никаких оснований, чтобы оно оказалось у тебя; в связи с чем я не понимаю, из-за чего весь этот крик, что у тебя его нет?
Розенкранц (пауза).
– Похоже, я что-то напутал.
Гильденстерн.
– Во всем этом все меньше и меньше порядка... Корабль, ночь, чувство изоляции и неуверенности... все это способствует потере сосредоточенности. Мы должны владеть ситуацией. Нужно собраться. Итак. Либо ты потерял письмо, либо его у тебя не было, чтоб потерять, вследствие того, что король никогда его тебе не давал, из чего следует, что он дал его мне, из чего следует, что я положил его в мой внутренний нагрудный карман, из чего следует (медленно извлекая письмо)... что оно находится... здесь. (Они улыбаются друг другу.) Мы не должны так распускаться.
Пауза. Розенкранц берет у него письмо.
Розенкранц.
– Теперь, раз уж мы его нашли, – почему мы его искали?
Гильденстерн (размышляя).
– Мы думали, что его потеряли.
Розенкранц.
– Больше ничего?
Гильденстерн.
– Нет.
Пауза.
Розенкранц.
– Ну вот, напряжение спало.
Гильденстерн.
– Какое напряжение?
Розенкранц.
– О чем последнем договорил, а потом мы отклонились?
Гильденстерн.
– Это когда?
Розенкранц (беспомощно).
– Я не помню.
Гильденстерн (вскакивая).
– Что за бессмыслица! Так мы ничего не достигнем.
Розенкранц (понуро).
– Даже Англии. И вообще я в это не верю.
Гильденстерн.
– Во что?
Розенкранц.
– В Англию.
Гильденстерн.
– Считаешь, что все это штучки картографов? Ты это имеешь в виду?
Розенкранц.
– Я имею в виду, что не верю. (Спокойней.) Я ее не представляю. Пытаюсь вообразить – наше прибытие – какой-нибудь там небольшой порт – дороги – жителей, объясняющих, как проехать, – лошадей на дороге... и мы скачем весь день и всю ночь, и потом дворец и английский король... так это было бы, если по-нормальному, – но ничего не выходит – в моем сознании пустота... Мы соскальзываем с карты.
Гильденстерн.
– Да... да... (Собираясь с мыслями.) Но ты никогда ничему не веришь, пока оно не случается. А ведь уже столько случилось. Нет, что ли?
Розенкранц.
– Мы тонем во времени, хватаясь за соломинки. И что хорошего в кирпиче для утопающего?
