Исаак Башевис-Зингер - Короткая пятница и другие рассказы[Сборник]
— По-моему, сейчас десять минут одиннадцатого.
— Уже так поздно?
— Позвольте представиться, меня зовут Йохид.
— Йохид? А меня Йохида.
— Какое странное совпадение!
Оба чувствовали, как кровь все быстрее разносит смерть по их жилам. Затем Йохид сказал:
— Какая красивая сегодня ночь!
— Да, очень красивая!
— Есть в весне что-то, что нельзя выразить словами.
— Словами вообще нельзя ничего выразить, — ответила Йохида.
Как только она это сказала, оба сразу же поняли, что лягут вместе и подготовят могилу к приходу нового мертвеца. Неважно, как давно умер покойник, в нем всегда остается немного жизни, своеобразный след от контакта с тем знанием, что полнит Вселенную. Смерть — только маска для истины. Мудрецы говорят о ней как о мыльном пузыре, лопающемся от прикосновения соломинки. Мертвец, стыдящийся смерти, пытается усилить себя с помощью хитрости. И чем он становится старше, тем изобретательнее.
— Могу я поинтересоваться, где вы живете? — спросил Йохид.
«Где я уже видела его? Почему мне так знаком этот голос?» — удивлялась Йохида. И как могло случиться, что его зовут Йохид? Ведь это такое редкое имя.
— Недалеко отсюда, — ответила она.
— Могу я проводить вас до дома?
— Спасибо. Не стоит. Впрочем, если вы сами этого хотите. Ведь еще слишком рано ложиться спать.
Они поднялись. «Это его я искала всю свою жизнь? — думала Йохида. — Он предназначен мне судьбою? Но ведь мой профессор утверждает, что нет ничего, кроме атомов и их движения».
Мимо проехала коляска, и Йохид предложил:
— Может быть, прокатимся?
— Куда?
— Вокруг парка.
Вместо того чтобы отказаться, Йохида неожиданно для себя самой сказала:
— Было бы замечательно, но я не хочу, чтобы вы тратили деньги.
— О чем вы говорите? Какие деньги? Ведь живем же всего один раз!
Экипаж остановился, и они сели. Йохида знала, что приличная молодая девушка не должна кататься в коляске вместе с незнакомым молодым человеком. Что он подумает о ней? Решит, что она катается с каждым встречным? Она хотела объяснить, что очень застенчива по природе, но знала, что уже не сможет изменить того впечатления, которое произвела на него в первые минуты их знакомства. Она сидела молча, сама удивляясь своей смелости. Она чувствовала, что кроме него ей никто не нужен. Она почти могла читать его мысли. Она хотела, чтобы эта ночь никогда не кончалась. «Неужели же это любовь? Разве можно полюбить так быстро? Я счастлива?» — спрашивала она саму себя. Но ответов на эти вопросы не было. Мертвецам всегда, даже в минуты величайшей радости, свойственна меланхолия. Наконец Йохида сказала:
— У меня такое странное чувство, будто все это уже происходило раньше.
— Психологи называют это дежа вю.
— Может быть, это что-то другое…
— Что, например?
— Может быть, мы уже встречались. В каком-то другом мире.
Йохид рассмеялся:
— В другом мире? Но есть только один мир — этот.
— Возможно, существуют души.
— Абсолютно исключено. То, что называют душой, — всего лишь вибрация материи, продукт деятельности нервной системы. Уж я-то знаю, я изучаю медицину.
Внезапно он обнял ее за талию. И хотя прежде Йохида никогда не позволяла мужчинам таких вольностей, она не отстранилась. Она сидела тихо, окончательно сбитая с толку своей уступчивостью, боясь даже и подумать о том, что будет завтра. «У меня совсем нет характера, — ругала она себя. — Но он, пожалуй, все же прав. Если души нет и жизнь — всего лишь короткий эпизод в вечном приближении к смерти, то почему бы не наслаждаться ею, забыв про все предрассудки? Если нет души, значит, нет и Бога, а свобода воли — полная ерунда. Мораль, как утверждает мой профессор, только часть идеологической надстройки».
Йохида закрыла глаза и откинулась на спинку коляски. Лошади шли тихо. В темноте все мертвецы — люди и животные — оплакивали свою смерть, они выли, смеялись, жужжали, чирикали, вздыхали. Кто-то шел покачиваясь, напившись, чтобы забыть о муках Ада. Йохида задремала, затем проснулась. Когда мертвецы спят, они иногда возвращаются к истокам жизни. Иллюзии времени и пространства, причины и следствия, количества и качества исчезают. Во сне Йохида вернулась в мир своего прошлого. Она встретила там свою настоящую мать, своих друзей, своих учителей. И Йохида тоже. Они были так рады вновь видеть друг друга, обнимались, шутили и смеялись. В тот момент оба знали истину: смерть на Земле временна и обманчива, она есть суд и очищение. Они вместе путешествовали по небесным дворцам, садам, оазисам для вернувшихся душ, лесам, где жили священные животные, островам с чудесными птицами. «Нет, наша встреча не случайна, — шептала во сне Йохида. — Это Бог. Такова цель Его Творения. Соединение, свобода воли, судьба — все это части Его плана». Йохид и Йохида проходили мимо тюрьмы и заглянули в одно из окон. Там они увидели приговоренную к отправке на Землю душу. Йохида уже знала, что это их будущая дочь. Прежде чем проснуться, она услышала тихий голос:
— Могильщик нашел могилу. Сегодня ночью будут похороны.
ПОД НОЖОМ
1
Лейба открыл свой здоровый глаз. В подвале было темно. Он не мог сказать точно наступил ли уже день или все еще продолжалась ночь. Он перевернулся на матрасе и взял с табуретки, стоявшей рядом с железной кроватью, пачку сигарет. Каждый раз, просыпаясь в этой комнате без окон, где жил все последнее время, Лейба боялся, что окончательно потеряет зрение. Он чиркнул спичкой и посмотрел на яркое пламя. Закурил, глубоко затянулся и зажег маленькую керосиновую лампу, давно уже потерявшую свой стеклянный колпак. Дрожащие отсветы упали на облупившиеся стены и прогнивший пол. Не дворец, конечно, но если тебе нечем платить за аренду, то и могила не худшее жилье. Слава Богу, что со вчерашнего дня еще осталось немного водки. Бутылка, заткнутая бумагой, стояла на ящике из-под яиц. Лейба с трудом опустил ноги на холодный пол и сделал несколько шагов по направлению к ящику. «Ладно, согреем желудок», — усмехнулся он. Припав к бутылке и осушив ее одним глотком, он тут же отбросил ее в сторону. Он посидел, пока тепло окутывало его желудок и поднималось в мозг. «Все в порядке, я падший человек», — прошептал он. Обычно по комнате бегало множество мышей, но сейчас даже для них было слишком холодно. Здесь пахло плесенью и подземной сыростью. Воздух был влажным. Все деревянные вещи покрывал грибок.
Лейба, полностью отдавшись во власть алкоголя, прислонился к стене. Когда он пил, то переставал рассуждать. Его мысли текли сами по себе, без участия головы, так сказать. Он потерял все: левый глаз, работу, жену Рушку. Он, Лейба, бывший вторым человеком в Обществе Возлюбленных Друзей, стал пьяницей, бездомным. «Я ее убью, убью, — повторял Лейба. — Она умрет. Я убью ее, а потом покончу с собой. Каждый прожитый день для нее подарок. Через неделю она будет уже в могиле, шлюха, может собирать вещички… Если есть Бог, пусть Он с ней разбирается на том свете…»
Лейба уже давно все спланировал. Но продолжал думать об этом снова и снова, каждый раз решая отложить все еще на чуть-чуть. Нож, который он воткнет в упругий живот Рушки, был спрятан в соломенном матрасе. Он наточил его так, что теперь им легко можно было перерезать даже волосок. Он воткнет его ей в живот и провернет там два раза, так, чтобы на лезвие намотались ее кишки. А потом встанет на ее грудь и, пока она будет умирать, спросит: «Ну, Рушка, ты все еще ничего? Да?» И плюнет ей в лицо. А потом пойдет на кладбище и вскроет себе вены, рядом с могилой Чейи.
Устав от сидения, Лейба вновь лег, накрылся черным одеялом, прожженном во многих местах сигаретами, и потушил лампу.
Нужно дождаться подходящего момента. Он ждал его уже давно и будет ждать дальше. Сперва он потратил все свои деньги, потом жил на то, что удавалось занять у друзей. Теперь каждый прожитый день становился чудом. Он ел в благотворительных кухнях. Старые друзья давали ему немного денег, поношенные рубашки, брюки, пару дырявых ботинок. Он жил как животное, как живут кошки, собаки или крысы, которых он в последнее время узнал очень хорошо. Лежа в темноте, Лейба продолжал представлять себе эту чудесную картину: Рушка, смертельно бледная, лежит на полу, раздетая, со спутанными светлыми волосами, и из ее живота торчит рукоятка ножа. Она начинает кричать, стонет в агонии, пытается защитить себя, широко открывает свои голубые глаза. А он, Лейба, давит ей на грудь ботинком и спрашивает: «Ну, все еще ничего, да?»
2
Лейба проснулся. Последние несколько дней пролетели в каком-то тумане. Он не знал, день сейчас или ночь, вторник или четверг. Или, возможно, уже Суббота. Водки больше не осталось, и он курил свою последнюю сигарету. Ему снился длинный сон, конечно же, о Рушке. Во сне он душил ее и в то же самое время занимался с ней любовью. Словно было две разные Рушки. Сначала он попытался как-то объяснить этот бессмысленный сон, но потом просто махнул на него рукой. «Неужели я заболел? — удивился Лейба. — Забавно будет, если я умру в этой дыре и Рушка придет на мои похороны. Но даже и после смерти я встречу ее и задушу…»
