Г. Осипов - Общество знания: Переход к инновационному развитию России
Аутизм нашей интеллигенции достиг в перестройке небывалого уровня. Ведь действительно она всерьез поверила в фантазию «возвращения в цивилизацию», в «наш общий европейский дом». Наверное, сам Горбачев не мог ожидать такого эффекта от совершенно нелепого обещания. Ведь на Западе никто и никогда ни словом не обмолвился, не дал оснований считать, будто русских или чувашей в этот «дом» приглашают. Эта фантазия «братания с Западом» не согласовывалась ни с какими реальными признаками, сейчас даже трудно представить себе, что в 1989-1990 гг. множество умных и образованных людей в нее верили. В таком состоянии у людей возникает сладкое чувство безответственности. А. С. Панарин трактует этот большой сдвиг в сознании в терминах психоанализа — как «бунт юноши Эдипа», бунт против принципа отцовства, предполагающего ответственность за жизнь семьи и рода [132].
Для широких кругов интеллигенции законодателем в постановке вопросов и способе рассуждений стал академик А. Д. Сахаров. Но его главные манифесты — плод аутистического мышления. Вот его меморандум 1968 г., с которым он обратился в Политбюро ЦК КПСС (как пророчески сказано в предисловии, это «веха нашего самосознания»). Это текст на тему «Как нам обустроить весь мир». Советы даются не только Брежневу с Косыгиным, но и всем президентам и монархам.
Вот небольшие выдержки: «Сейчас „белые“ граждане США не проявляют желания пойти на минимальные жертвы для ликвидации неравноправного экономического и культурного положения „черных“ граждан США, составляющих немногим более 10 % населения. Но необходимо так изменить психологию граждан США, чтобы они добровольно и бескорыстно, во имя одних только высших и отдаленных целей, во имя сохранения цивилизации и гуманности на нашей планете поддержали свое правительство и общемировые усилия в изменении экономики, техники и уровня жизни миллионов людей (что, конечно, потребует серьезного снижения темпов экономического развития в США). По мнению автора, необходим своеобразный налог на развитые страны в сумме порядка 20 % их национального дохода на протяжении примерно пятнадцати лет».
А вот плановое задание А. Д. Сахарова для СССР и США на три с лишним пятилетки: «СССР и США, преодолев разобщенность, решают проблему спасения более „бедной“ половины земного шара. Осуществляется упомянутый выше 20 %-й налог на национальный доход развитых стран. Строятся гигантские фабрики минеральных удобрений и системы орошения, работающие на атомной энергии, колоссально возрастает использование моря, обучаются национальные кадры, проводится индустриализация. Строятся гигантские предприятия по производству синтетических аминокислот и микробиологическому синтезу белков, жиров и углеводов. Одновременно происходит разоружение (1972-1990 годы)» [151].
Это — рассуждения в духе страны Тлён. Они логичны, но исходят из постулатов и предположений, которые лежат в плоскости, параллельной реальности, они не пересекаются. Они плод аутистического сознания. Такие взгляды на реальность стали характерны для советской интеллигенции, включая ту, которая профессионально действовала в сфере жесткого знания. В 1989 г. Институтом социологии АН СССР были проведены опросы с целью «дать ответ о предпосылках и факторах, способствующих и мешающих утверждению нового политического мышления в сознании масс» [160]. Авторы с удовлетворением констатируют, что «большинство опрошенных во всех выделенных категориях полностью или в основном разделяют и поддерживают основополагающие элементы нового политического мышления». При опросах социологи формулировали «суждение» и измеряли долю тех, кто с ним согласен и не согласен. Категории людей действительно между собой различались мало.
Вот позиция большой представительной группы — «естественнонаучной интеллигенции». Ей дают суждение: «Сила (или угроза силой) не могут быть инструментом внешней политики». И 94% интеллигентов от науки согласны с этим абсурдным суждением! За год с небольшим до войны в Ираке научные работники утверждают, что такого не может быть, чтобы во внешней политике применялась сила или угроза силой. Формулировка ясна, людей не спрашивают, хотят ли они, чтобы сила была инструментом внешней политики. Они воочию видят, что сила может быть и есть инструмент внешней политики — и грезят наяву. Вот другое суждение: «Сегодня мы вступили в эпоху, когда в основе прогресса будет лежать общечеловеческий интерес». С ним согласились 81 % опрошенной «естественнонаучной интеллигенции»! Ну как такое может быть? Как можно было вообще соглашаться оценивать суждение, в котором два понятия (прогресс и общечеловеческий интерес) неопределимы? И каково же должно было быть понимание сути этих понятий, чтобы согласиться с этим нелепым суждением?
Именно к аутистическому сознанию взывали политики, которые планировали демонтаж советского строя. Примером служит один из фундаментальных лозунгов реформы, который противоречит здравому смыслу и логике. А. Н. Яковлев выкинул его еще в августе 1988 г.: «Нужен поистине тектонический сдвиг в сторону производства предметов потребления. Решение этой проблемы может быть только парадоксальным: провести масштабную переориентацию экономики в пользу потребителя… Мы можем это сделать, наша экономика, культура, образование, все общество давно уже вышли на необходимый исходный уровень».
Простейшие выкладки показывали неразумный характер этого лозунга. Назначение экономики — надежное производство основных условий жизнеобеспечения, а затем уже «приятных» вещей. Что касается жизнеобеспечения, то, например, в производстве стройматериалов (для жилищ) или энергии (для тепла) в СССР не только не было избыточных мощностей, но надвигался острейший голод. Да и вся инфраструктура страны (например, теплосети) была уже сильно изношена, а это — металл.
Этот лозунг, который прямо взывал к аутистическому мышлению, обосновывал начавшееся разрушение хозяйства. Он сразу претворился в резкое сокращение капиталовложений, была остановлена наполовину выполненная Энергетическая программа, которая надежно выводила СССР на уровень самых развитых стран по энергооснащенности (сегодня Россия по обеспеченности этим необходимым для любого хозяйства ресурсом опустилась ниже стран третьего мира).
Господство аутистического мышления при расщеплении логики породило небывалый в истории проект разрушения народного хозяйства своей собственной страны. При этом сразу же проявилась родовая болезнь российского либерализма — в своих философско-экономических воззрениях он придает гипертрофированное значение распределению в ущерб производству.
Первый удар по хозяйству реформа нанесла в 1991-1994 гг., когда промышленное производство сократилось более чем в два раза. Член Президентского Совета, руководитель Аналитического центра Администрации Президента РФ по социально-экономической политике П. С. Филиппов дает большое интервью (4 января 1994 г.). Его спрашивают, какова причина этого кризиса. Он отвечает: «В нашей экономике узкое место — это торговля: у нас в три раза меньше торговых площадей, чем, например, в Японии. Хотите хорошо жить — займитесь торговлей, Это общественнополезная деятельность, И так будет до тех пор, пока будет существовать дефицит торговых площадей, а, еще вернее, мы испытываем дефицит коммерсантов» [176].
Экономисты настойчиво советовали совершить поворот России к «жизни в долг», к большим внешним заимствованиям. Видный экономист Н. П. Шмелев предлагал сделать большие внешние заимствования, а отдавать долги государственной собственностью. Он писал: «По-видимому, мы могли бы занять на мировых кредитных рынках в ближайшие годы несколько десятков миллиардов долларов и при этом остаться платежеспособными… Эти долгосрочные кредиты могли бы быть также (при должных усилиях с нашей стороны) в будущем превращены в акции и облигации совместных предприятий» [198].
Через год, когда страна уже втягивалась в кризис, «Известия» (30.10.1989) берут интервью у Шмелева: «Николай Петрович, с вашим именем связывают предложение по получению многомиллиардных кредитов на Западе, которые можно покрывать за счет… новых кредитов». Он отвечает: «После мощной волны шахтерских забастовок ситуация переменилась. Не исключено, что частный банковский мир переведет нас в категорию политически ненадежных заемщиков, так что на солидные займы рассчитывать нам не придется… [Можно взять] под залог нашего золотого запаса, основательно, кстати, пощипанного. Зачем мы его храним? На случай войны? Но если разразится ядерная война, нам уже ничего не нужно будет».
Это — продукт аутистического сознания. Зачем мы что-то храним? А если война? Давайте уж лучше сегодня пропьем!
РФ сразу стала втягиваться в долговую яму и брать займы «зависимого типа», но российскому обществу это представляли как «помощь Запада» или даже иностранные инвестиции. Д.э.н., начальник аналитической службы Московской межбанковской валютной биржи В. В. Симонов описывает этот процесс: «Внешние заемные средства предоставлялись стране на обычных коммерческих условиях международного рынка ссудных капиталов, и попытки представить эти кредиты как помощь развитию выглядели весьма наивно и в советское, и в ближайшее постсоветское время. Более того, страна получала внешние займы и кредиты на условиях, гораздо более жестких, чем страны с аналогичным уровнем обремененности внешним долгом. Указанный рост заимствований не сопровождался разработкой сколько-нибудь реальных долгосрочных стратегий использования и погашения задолженности» [153].
