Василий Великанов - Повесть об укротителе
— Ух, как у вас жарко, Мария Петровна,
— Не жарче, чем у вас, Василий Александрович, Солнце всех одинаково греет.
— Да, да, правильно. Я не то хотел сказать, Мария Петровна. Я хотел спросить — вы даете своей Фатиме сырое мясо?
— Нет, пока не даем.
— Это хорошо. Да, нет, впрочем, надо ей давать сырое мясо. Без него она не будет как следует расти.
— Понимаете, Василий Александрович, боюсь я это делать. Проснется у нее инстинкт хищника. Опасно.
— Как хотите, Мария Петровна, но я бы давал сырого мяса. Имейте в виду, запретный плод очень сладок.
Однажды Мария Петровна купила большой кусок телятины и, положив его в кухне на стол, вышла во двор. А в квартире в это время спала Фатима.
Вернувшись со двора, Мария Петровна удивленно оглянулась вокруг: куда делась телятина?
— Мама! — крикнула она в форточку (Клавдия Никандровна что-то делала во дворе), — Ты не убирала телятину?
— Не-ет!
— А куда же она делась?
— Не зна-аю!
— Вот странно. Уж не кошка ли стащила? Осмотрев кухню, Мария Петровна пошла в столовую, заглянула под стол, под буфет. Пол чистый, никаких следов мяса не заметно. Вошла в спальню. Услышала чавканье. Из-под кровати торчал кончик львиного хвоста с кисточкой.
— Фатима, иди сюда!
Львица подвинулась ещё глубже под кровать, и кисточка хвоста скрылась, Мария Петровна заглянула под кровать. Фатима, чавкая и урча, жадно пожирала телятину.
— Ах ты, блудливая кошка!.. — закричала Мария Петровна. — Вот я тебе сейчас дам!
Она выгнала Фатиму из-под кровати, отхлестала ее бичом и, сердито крича, прогнала во двор.
— Вон отсюда, воровка! Вон! Чтобы и глаза мои тебя не видели!
Фатима забилась в кусты и не выходила оттуда до тех пор, пока ее не поманила Клавдия Никандровна обедать. Но за общий стол её не посадили. Фатима понюхала суп и отошла. После сырой телятины суп показался ей невкусным.
У Ладильщиковых было четыре обезьяны-резуса — Мица, Ивашка, Максимка и Жанка, маленькие, как мартышки, но крепкого приземистого сложения, вертлявые, нервные и прокудливые. Мария Петровна готовила их к выступлению. Она закладывала в книгу меж листов изюм и учила обезьяну «читать». Мица в поисках изюма перевертывала листы и, довольная, мычала, как будто читала. Ивашка делал кульбиты, то есть переворачивался через голову, а Максимка ходил по канату. Только противная Жанка ничего не хотела делать и была особенно злой, вспыльчивой и любопытной. Она очень любила блестящие предметы и, вырвавшись из клетки, хватала туалетное зеркало, ложки, пуговицы и вертела их, облизывала. Часто бросалась на кошку и на собаку — царапалась, кусалась и пронзительно пищала. Иногда она кидалась и на Фатиму. Ударом лапы львица отбрасывала её от себя, а Жанка, перевернувшись, снова лезла. Приходилось её держать в клетке, но и из клетки она умудрялась вылезать, открывая пальцами задвижку.
Как-то вскоре после случая с телятиной произошло новое, более печальное событие. В квартире никого не было. В углу на коврике дремала Фатима. Жанка открыла клетку и бросилась на спящую львицу…
Когда Мария Петровна вошла в комнату, она увидела Фатиму под столом. Морда и лапы у неё были в крови…
Мария Петровна вывела Фатиму в сарай и посадила в клетку. Очутившись в тюрьме, Фатима зарычала, бросилась на решетку и вцепилась когтями в железные прутья. Дня три тосковала и неистовствовала Фатима, просясь на волю, но Мария Петровна была неумолима. «Теперь Фатиму нельзя выпускать на волю. Опасно. Она попробовала крови», — думала Мария Петровна,
Фатима озлобилась и затосковала, даже перестала есть. Посадили к ней в клетку Пипо, и львица успокоилась,
КРОШКА
В двадцатых годах в Ленинграде был зоомагазин немецкой фирмы Гагенбека. Огромный зоологический сад Гагенбека находился в Гамбурге, а своих торговых агентов фирма имела во многих странах мира. В ленинградском зоомагазине торговал Карл Шюлер, солидный, рыжеволосый, конопатый мужчина с большим горбатым носом и объемистым животом, охваченным жилетом, К взрослым посетителям Карл Шюлер относился весьма предупредительно и вежливо, а мальчишек не любил. Суетливой, шумной толпой они осаждали его магазин и мешали спокойно вести торговлю.
Николай Павлович приехал на гастроли в Ленинград и вместе с Марией Павловной пошел в зоомагазин.
Карл Шюлер сразу догадался, что к нему пришли надёжные покупатели, и любезно раскланялся:
— Прошу, господа, прошу.
И, обернувшись к ребятишкам, повысил голос:
— У меня не выставка, а торговля! Ви мешай мне работать. Прошу прочь!
Поклонившись Ладильщиковым ещё раз, Карл Шюлер продолжал с улыбкой:
— Пожалуйста, господа, проходите. Что вам угодно?
— Нам хотелось бы посмотреть удава, — сказал Николай Павлович.
— Пожалуйста, прошу пройти за меня.
Они вошли вслед за Шюлером в небольшую жарко натопленную комнату.
— Как в бане, — заметил Николай Павлович.
— Удавы любят жаркий климат, — пояснил Шюлер,
— Да-да, мы знаем, — проговорила Мария Петровна.
На полу, около стен, стояли дырчатые ящики, в которых, свернувшись кольцами, лежали светло- и темно-серые удавы разной толщины. Некоторые из них были толщиной даже в человеческое бедро. По их телу шли красивые узоры бурого, красного, жёлтого цвета с тёмной каймой, как будто кто-то нарочно их так разрисовал.
В родных джунглях такая природная раскраска хорошо маскирует их под листву, корни и цветы.
Все удавы были неподвижны, с закрытыми глазами.
— Они немного спят, — пояснил Шюлер, — а ночью шевелятся. Ночные хищники. Какого, господа, вы хотели бы купить?
— Надо посмотреть., — сказал Николай Павлович.
— Вот тигровый питон, самый красивый и самый могучий. Длиной четыре метра и два сантиметра, а вес его шестьдесят четыре с половиной килограмма. Четыре пуда! Хорошо живет в неволе и ест по десять кроликов один раз в месяц.
— Он, наверно, дорого стоит? — спросила Мария Петровна.
— Да, немного дорого. А вот обыкновенный удав, поменьше и подешевле. Извините, господа, для чего вам нужен удав?
— Для дрессировки, — сказал Николай Павлович.
— О-о, это очень трудная работа. Змея человека не понимает и не привыкает к нему. У нее, как сказать… ну, слабый мозг, пресмыкающееся.
— Да-да, — подтвердил Николай Павлович, — но все-таки я хочу попробовать с ним бороться,
— О, это очень интересно! — воскликнул Шюлер. — Пожалуйста, господа, я рекомендую вам мадагаскарского питона. Он ещё молодой, почти крошка— два метра семьдесят пять сантиметров и не очень тяжёлый — только пятьдесят килограммов, И кушает совсем мало: только пять кроликов!
Малагаскарским «крошкой» Ладильщиковы залюбовались. Блестящее тело его переливалось всеми цветами радуги. На кольцах тела покоилась треугольная головка.
— О, господа, — продолжал Карл Шюлер, — я восхищаюсь вами! Это будет очень оригинальный номер — борьба человека с удавом!..
— Откройте ящик, — попросила Мария Петровна.
— Нельзя, мадам, может укусить… — предупредил Карл Шюлер,
— Маша, будь осторожнее, — сказал Николай Павлович.
— Ничего, я привыкла к ним в зоопарке. Откройте. Карл Шюлер приоткрыл крышку, и Мария Петровна слегка дотронулась пальцами до головы удава. Питон мгновенно проснулся и пронзил ей палец острым зубом, словно иглой.
— Ой! — вскрикнула Мария Петровна, отдернув руку. Карл Шюлер хлопнул крышкой.
— Ай, мадам, я вас предупредил… Он нервный… Кнабен озорники, кричат… А вы неосторожны. Айн минутен!
— Маша, я говорил тебе… — с упреком сказал Николай Павлович, — больно?
— Ещё бы, — с обидой сказала Мария Петровна, зажимая палец другой рукой.
Удав зашевелился, в его открытых глазах темнели вертикальные зрачки, как у кошки.
— У, злюка… — промолвила. Мария Петровна.
Карл Шюлер принес бинт, ваты и йоду. Николай Павлович выдавил из ранки кровь и, пропитав место укуса йодом, забинтовал палец.
— Это не ядовито, но опасно, — сказал Карл Шюлер, — у питона грязные зубы и может заразить кровь… Какого же, господа, вы решили взять?
— Мадагаскарского, — ответила Мария Петровна.
— Но он вас, мадам, укусил. Он злой.
— Маша, может, другого подберем, — предложил Николай Павлович.
— Нет, именно этого. Он мне нравится. Красивый и не очень тяжелый.
Мария Петровна хотела еще сказать «и не очень дорогой», но воздержалась.
— Пожалуйста, мадам, вы очень настойчивый человек. Это очень хорошо. Куда прикажете доставить?
— Мы его сами возьмем, — сказала Мария Петровна. — Зер гут. Пожалуйста, мадам.
Передавая Марии Петровне белый пакет с узорчатым вензелем фирмы Гагенбека, Карл Шюлер сказал;
— Инструкция, как ухаживать за питоном, кормить, беречь.
