Александр Казбеги - Отцеубийца
Пастухи повскакали с мест, приветствовали их и по горскому обычаю попросили быть гостями.
– Кто у вас главный пастух? – грозно спросил Гиргола, даже не поблагодарив пастухов за приветливую встречу.
– Я, – выступил из толпы статный, еще молодой мужчина в архалуке и тушинской шапке, ловко сдвинутой набок.
– Выходи!
– А что тебе нужно? – удивленно спросил пастух, он, как видно, не привык к приказаниям.
– Выходи сюда, тогда услышишь!
– Знаешь, что?… Если ты гостем явился, сходи с коня, мы зарежем барана и примем тебя за трапезой как гостя. А если нет, богом клянусь, приказаниями ничего не добьешься!
Гиргола взглянул на пастуха и понял, что тот обиделся не на шутку. Лицо его пылало гневом. Гиргола отнюдь не собирался обижать пастуха, но человек, привыкший чинить произвол, лишается разума и ставит ни во что чужое самолюбие. Он не только не хотел обидеть пастуха, наоборот, рассчитывал завоевать его расположение, и потому сперва попробовал было припугнуть его начальственной резкостью. Однако, увидев, что пастух не из трусливых, Гиргола сразу же изменил свою тактику.
– Я не хотел тебя обидеть. Почему сердишься? – спросил он.
– Вот так-то будет лучше, правда? – вопросом же ответил пастух.
– Я в гости к тебе прибыл, думал, пастухи умеют гостей принимать.
– О, тогда милости прошу, я – твой раб, а ты – господин! – Пастух снял шапку и бросил ее под ноги коню. – Слезай, и сам увидишь, умеем ли мы принимать гостей.
С этими словами он схватил коня Гирголы за узду, помог гостю спешиться, потом обернулся к стоявшим поодаль пастухам:
– Сбегай, приведи сюда ту черную годовалую овцу, зарежь ее и поставь варить, – сказал он одному из них. – А ты, – обратился он к другому, – разведи огонь, да побыстрей! А вы сюда, сюда пожалуйте, мои дорогие! – приглашал он соскакивавших с коней казаков.
Все уселись, разминая колени и давая отдых утомленным от долгой езды ногам, некоторые растянулись на зеленой траве и устало-равнодушными глазами следили, как пенился молочно-белый водопад, срываясь с высокой скалы, разбиваясь на тысячи брызг, играя тысячью красок в солнечных лучах и расстилаясь по траве росистым ковром. Быстро была сварена убоина и приготовлен вкусный обед, какой умеют готовить только пастухи. Все ели молча и быстро, пока не утолили голода. Подкрепившись, начали беседу.
– Гиргола!.. – первым заговорил хозяин. – Ты понапрасну не стал бы себя беспокоить! Вот мы поели, теперь расскажи, с чем ты приехал? Если надумал просить об очхари[1], – скажи, я соберу остальных пастухов.
– Нет, я хотел только познакомиться с тобой. На что мне очхари?
– Познакомиться со мной? К чему бы тебе это, не такой уж я известный человек!
– А вот к чему. Выслушай меня! – сказал Гиргола и обвел взглядом пастухов, давая понять, что не хочет говорить при них.
Главный пастух угадал, что означает его взгляд, и сказал:
– Говори при них. Я ничего от них не скрываю.
– У меня дело такое, что не могу говорить при других.
– Хорошо, тогда пойдем! – Они отошли в сторону и уселись на траве.
– Шиола, – начал Гиргола, – ты ведь знаешь, что эти пастбища оспаривает у тебя государство?
– Эх, знаю, знаю!
– Знаешь, верно, и о том, что собираются их у тебя отобрать?
– Да, собираются, да только мы так решили, ляжем костьми все до одного, но мест этих никому не уступим!
– Ну, что ты? Зачем вам погибать? – поспешно перебил его Гиргола.
– А затем, что горы эти занимали наши деды и прадеды, – откуда им быть государственными?
– Кто в этом теперь разбирается? Захотят – отнимут.
– Пока мы живы… Нет, не думаю, чтобы это им удалось!
– А кому какой толк от вашей смерти?
– Какой бы ни был толк, – хоть покой обретем, от никудышной жизни избавимся. Если не будет у нас этой горы, то и жить нам не к чему, ей-богу!
– А если я так устрою, что гора за вами останется? – немного помолчав, тихо спросил Гиргола и испытующе взглянул на Шиолу.
– Ты?
– Да, я!
– Если ты на самом деле сумеешь избавить нас от их козней, – говорю тебе, как перед богом, – мы в долгу перед тобой не останемся.
– Ладно, запомни хорошенько эти слова. Я ваше дело устрою, только и ты должен сослужить мне службу.
– Вот все мое имущество – отара моя, готов отдать тебе половину!..
– Мне не надо стада, я еще давеча тебе сказал.
– А чем же тогда тебе угодить?
– Дружбой, преданностью.
Пастух спокойно взглянул на гостя и ничего не ответил. Он знал, как ненасытен в своей жадности Гиргола. И вот ему предлагают половину имущества, а он отказывается! Чего же еще ему надо, этому предателю и изменнику? Почему понадобился ему безвестный пастух, которого он прежде не удостаивал даже поклоном при встрече? А теперь вдруг он просит дружбы и преданности!
Сомнения овладели пастухом, он молчал.
– Шиола! – снова заговорил Гиргола. – Тебя уважают в горах, в теми ты всем известен… Почему не хочешь дать мне ответ?
– Времена другие настали, Гиргола, совсем другие времена! – начал Шиола. – Случись это раньше, мы собрали бы сход теми, попросили бы совета и подчинились бы решению теми… А теперь – где справедливость, где верность? Брат на брата положиться не может.
– А чем лучше было раньше? Теперь у нас все по закону, да будет благословен государь наш император! – сказал Тиргола.
– Опять наступило молчание, которое пришлось нарушить Гирголе, так как Шиола глубоко задумался.
– Ну, так как же? Согласен или нет? – спросил Гиргола
– Послушай, Гиргола, скажи прямо, чего тебе от нас нужно?
– Ну, ладно… Скажу прямо: я устрою вам дело с пастбищами, а вы помогите мне поймать Иаго.
– Помочь тебе? – Шиола помолчал. – А как же я тебе помогу? – спросил он.
– Ты сам пораздумай, если захочешь, сумеешь. Куда уйти Иаго, как не к пастухам?… В низины он спуститься не посмеет. И если он придет к тебе в гости, ты сообщи мне, – я налечу с казаками и поймаю его.
– Что? – переспросил Шиола.
– Если он придет к тебе в гости…
– Как? Предать гостя, обесчестить хлеб-соль?… Ты о чем говоришь со мною, Гиргола?
– Ты боишься?
– Тише… Лучше не повторяй, – нахмурился Шиола. – Ты обещал наладить наше дело. Пожалуйста, налаживай и требуй награду – стадо, деньги. Но предать гостя я не могу.
– Как знаешь! А мне одного только надо – снова заполучить в свои руки Иаго.
– Тогда не стану тебе лгать: если придет ко мне Иаго, примет хлеб-соль из моих рук, – я ему не изменю.
– Тогда скажи мне, где он теперь?
– Как перед богом, – не знаю, но не сказал бы, если бы даже и знал.
– Почему?
– Потому, что все мы знаем и любим Иаго, а ты хочешь его предать на пытку. Если бы он самого тебя обидел, я постарался бы помирить вас, как соседей, но ведь он не сделал тебе ничего худого, а вот ты служишь дьяволу и гоняешься за своим же соседом.
– Шиола, а ведь начальнику известно, что Иаго приходит к тебе, бывает здесь.
– А если бы даже и приходил, что в том плохого? Он – мой сосед, оклеветали его, мучают понапрасну, – разве не обязан я ему помогать.
– Нет, Шиола, не говори так, а то погубят тебя, уничтожат…
– Пускай, все равно гостя не выдам.
– Берегись, Шиола.
– А чего мне бояться? Ничего у меня не оставили, а теперь хотят еще предателем сделать…
– Ты, значит, не хочешь нам помочь?
– Нет!
– Тогда пойдешь со мной к диамбегу.
– Зачем?
– Так мне велено… Сам с ним поговоришь.
– Я не пойду! – резко сказал Шиола и, встав, повернул к стоянке.
Гиргола решил во что бы то ни стало сломить этого гордого пастуха и двинулся следом за ним. Когда подошли к стоянке, он тронул его за плечо и громко сказал:
– Шиола, тебя вызывает диамбег, придется тебе поехать с нами.
– Вон сколько отар и людей мне поручено, разве могу я их оставить?
– Это не мое дело, ты должен поехать.
– Нет, не могу.
– Ну, еще как поедешь!
– Богом клянусь, – не поеду. Гиргола пристально посмотрел на него.
– Задержите его! – обернулся он к казакам. Те повскакали с мест.
Шиола отскочил назад и выхватил кинжал.
– Подходите, кому жизнь не дорога! – закричал он. Казаки остановились. Тем временем подбежали пастухи с дубинами и стали рядом со своим главарем.
– Уходи, Гиргола! – крикнул Шиола, – ты пришел к нам, как гость, мы оказали тебе почет, а теперь уходи своей дорогой!
– Говорят вам, – арестуйте его! – кричал Гиргола. Казаки двинулись было на Шиолу, но на них градом обрушились длинные дубины. Казаки обнажили сабли, но пастухи не подпускали их к себе, отражая дубинами. На крики сбежались с гор другие пастухи и целой толпой погнали казаков, избивая их.
Гиргола, зачинщик драки, увидев, как сильно напирают пастухи, вскочил на коня и исчез раньше всех.
Вскоре все затихло, так как брошенные своим есаулом казаки тотчас же запросили о пощаде и ускакали избитые до крови. А пастухи решили отныне всеми силами защищать Иаго от врагов…
