Хорхе Борхес - Книга песка
Любовная тема нередко встречается у меня в стихах, чего не скажешь о прозе, где единственный ее пример — «Ульрика». Читатели, конечно, заметят, формальную близость этой новеллы к рассказу «Другой».
Среди рассказов книги «Конгресс» метит выше других. Его тема — предприятие таких масштабов, что в конце концов оно охватывает весь мир и человеческий век. Смутное начало замышлялось по образцу новелл Кафки; в конце я задумывал — и, видимо, напрасно — подняться до озарений Честертона или Джона Беньяна. В жизни я подобных откровений не удостоивался, но мечтать о них мне случалось. По ходу рассказа я, как обычно, прошил его автобиографическими подробностями.
Судьба, которая, как известно, непостижима, не оставляла меня в покое, подталкивая написать что-то вроде посмертной новеллы Лавкрафта — писателя, всегда казавшегося мне невольной пародией на Эдгара По. В конце концов я уступил: плачевный результат носит название «There are more things».
«Секта тридцати», не опираясь ни на какие документы, выдает себя за изложение одной из возможных ересей.
«Ночь даров» — вероятно, самый простодушный, самый жестокий и самый безудержный рассказ книги.
В «Вавилонской библиотеке» (1941) представлено бесконечное количество книг, в новеллах «Ундр» и «Зеркало и маска» — многовековые литературы, сведенные к единственному слову.
«Утопия усталого человека» — по-моему, наиболее скромная и грустная вещь сборника.
Меня всегда поражала озабоченность североамериканцев этической стороной жизни; в «Искушении» я пытаюсь отразить это свойство.
Вопреки Джону Фельтону и Шарлотте Корде, вопреки известному мнению Риверы Индарте («Прикончить Росаса — священный долг каждого») и национальному гимну Уругвая («Дрожи, тиран: готовит Брут кинжал»), я не одобряю политических убийств. Как бы там ни было, читающие об убийце-одиночке Авелино Арредондо имеют полное право знать, чем все кончилось. Луис Мельян Лафинур пытался оправдать юношу, но судьи Карлос Фейн и Кристобаль Сальваньяк приговорили его к заточению в одиночной камере сроком на месяц и к пяти годам тюрьмы. Сегодня одна из улиц Монтевидео носит его имя.
Две противоположные и равно непостижимые вещи — предмет двух последних новелл. В «Медали» это евклидов кружок, у которого только одна сторона, в «Книге песка» — том, чьи страницы неисчислимы.
Надеюсь, что мои краткие заметки, которые я уже заканчиваю диктовать, не исчерпывают данной книги, а ее сны будут и дальше ветвиться в гостеприимном воображении тех, кто держит сейчас в руках этот томик.
Х.Л.Б. Буэнос-Айрес, 3 февраля 1975 г.
Примечания
1
Мир-змей, что выгнулся звездно-чешуйным телом (франц.).
2
«Северная гостиница» (англ.).
3
Хвостик, завитушка (англ.).
4
«Естественная история» (лат.).
5
«Зерцало» (лат.).
6
«Есть многое на свете» (англ.).
7
Лепешки (англ.).
8
«Упадок и разрушение» (англ.).
9
Здесь: да не случится такого (лат.).
10
«Книжица» (лат.).
11
«Германские крохи» (лат.).
12
«Сумма Теологии», богословский трактат Фомы Аквинского.
13
С точки зрения вечности (лат.).
14
Эрудиция (англ.).
15
«Исландская Эдда» (дат.).
16
Геометрическим способом (лат.).
17
«Священное Писание» (англ.).
18
Бомбей (англ.).
