Ивлин Во - Пригоршня праха
— Я точно представляю, что нужно Бренде, — сказала миссис Бивер, давая задний ход, — и, по-моему, это вполне осуществимо. Мне надо подумать. Как сказала Вероника, форма, конечно, налагает известные ограничения… но, знаете, я думаю правильнее всего будет начисто ее игнорировать и найти такое решение, которое вынесло бы на себе всю нагрузку, вы меня понимаете? Предположим, мы обшиваем стены хромированными панелями, а на пол кладем ковер из натуральной овчины… Только боюсь, не превысит ли это сумму, которую вы рассчитывали потратить.
— Будь моя воля, я б тут все взорвала ко всем чертям, — сказала Вероника.
Тони ушел, оставив их спорить на свободе.
— Неужели ты в самом деле хочешь, чтоб миссис Бивер занялась утренней комнатой?
— Нет, конечно, если ты против, милый.
— Ты представляешь себе, на что это будет похоже — белые хромированные панели?
— Ну, это просто так, рабочий вариант. Тони расхаживал между Морганой ле Фэй и Гиневрой. Он всегда так делал, когда они одевались к обеду.
— Послушай, — сказал он, возвращаясь с жилетом, — ты не уедешь завтра с ними, нет ведь?
— Придется.
Он вернулся в Моргану де Фэй за галстуком, пришел с ним к Бренде, и подсел завязать его к туалетному столику.
— Да, кстати, — сказала Бренда, — что ты думаешь насчет Гримша? По-моему, держать ее дальше — просто выкидывать деньги на ветер.
— Ты всегда говорила, что без нее тебе не обойтись.
— Да, но с тех пор, как я живу в квартире, все так упростилось.
— Живешь? Детка, ты говоришь так, словно навеки там поселилась.
— Ты не отодвинешься на минутку, милый? Мне ничего не видно.
— Бренда, сколько времени ты еще собираешься изучать экономику?
— Кто? Я? Не знаю.
— Но ты же должна иметь представление хотя бы в общих чертах.
— Понимаешь, просто невероятно, сколько всего надо еще выучить. Когда я начала, я так от всех отставала.
— Бренда…
— А теперь быстренько иди за пиджаком. Все, наверное, уже внизу.
Вечером Полли и миссис Бивер играли в триктрак. Бренда и Вероника, расположившись на диване, шили и беседовали о рукоделье; временами между женщинами завязывался общий разговор, но они то и дело перескакивали на свой жаргон, непонятный Тони, — это было воровское наречье, где слоги слов переставлялись. Тони читал под лампой невдалеке от тесного кружка.
Позже, когда все поднялись к себе наверх, гостьи собрались в комнате Бренды поболтать перед сном. Сквозь дверь туалетной до Тони доносился приглушенный смех. Они кипятили воду в электрическом чайнике и принимали всей компанией „Седоброль“.
Немного погодя они, пересмеиваясь, разошлись, и Тони пошел к Бренде.
В комнате было темно, но, услышав его шаги и увидев квадрат света в дверях, Бренда зажгла маленькую лампочку у изголовья.
— Что тебе, Тони?
Она лежала на возвышении, глубоко уйдя головой в подушки, лицо ее блестело от ночного крема, обнаженная рука, протянутая к выключателю, так и осталась лежать на стеганом покрывале.
— Что тебе, Тони? — сказала она. — Я уже засыпала.
— Очень устала?
— Угу…
— Не беспокоить тебя?
— Ужасно устала, и потом я только что выпила прорву этой Поллиной гадости.
— Понимаю… ну что ж, спокойной ночи.
— Спокойной ночи… ты не сердишься, нет? Очень устала.
Он подошел к постели и поцеловал ее, она лежала неподвижно с закрытыми глазами. Потом выключил свет и возвратился в туалетную.
— Леди Бренда, надеюсь, не заболела?
— Благодарю вас, ничего серьезного, легкое недомогание. Она, знаете ли, так выматывается за неделю в Лондоне, что в воскресенье ей хочется отдохнуть.
— Как великие научные свершения?
— По-моему, отлично. Ей пока не надоело.
— Замечательно. Скоро все мы будем обращаться к леди Бренде с нашими экономическими затруднениями. Но вам с Джоном, наверное, тоскливо без нее?
— Еще бы.
— Что ж, передайте ей, пожалуйста, мой сердечный привет.
— Непременно передам. Благодарю вас.
Тони ушел с паперти и пошел привычным путем к оранжереям, выбрал гардению для себя и четыре почти черных гвоздики для дам. Когда он подходил к комнате, где они сидели, его встретил взрыв смеха. В растерянности он остановился на пороге как вкопанный.
— Входи, милый, это мы не над тобой. Просто мы поспорили, какого цвета у тебя будет бутоньерка, и никто не угадал.
Прикалывая цветы, они все еще хихикали, не смеялась только миссис Бивер, она сказала:
— Всякий раз, когда вы покупаете черенки или семена, обращайтесь ко мне. Вы, может, не знаете, но у меня по этой части отлично налаженное дельце. Разные редкие цветы. Я выполняю всевозможные комиссии для Сильвии Ньюпорт и кое-кого еще.
— Поговорите с моим старшим садовником.
— Признаться, я уже поговорила, пока вы были в церкви. Он, кажется, все понял.
Они уехали рано, чтобы поспеть в Лондон к ужину. В машине Дейзи сказала:
— Ну и ну, вот так домик.
— Теперь вы понимаете, что мне пришлось пережить за эти годы.
— Бренда, страдалица моя, — сказала Вероника и, отколов гвоздику, швырнула ее на дорогу.
— Знаешь, — изливала Бренда на следующий день душу. — Я не совсем довольна Тони.
— А что, старикан себе что-нибудь позволил? — спросила Полли.
— Пока ничего особенного, но я вижу, он страшно томится в Хеттоне — ему некуда девать время.
— Я б на твоем месте не беспокоилась.
— Да я и не беспокоюсь. А только вдруг он запьет или что-нибудь в этом роде. Это бы очень все осложнило.
— По-моему, это не в его духе… Но, вообще, надо б ему подкинуть девочку.
— Хорошо бы… А кого?
— Ну, на крайний случай всегда можно рассчитывать на старушку Сибил.
— Лапочка, да он ее знает с пеленок.
— Тогда Сьюки де Фуко-Эстергази.
— Он с американками теряется.
— Ничего, кого-нибудь подыщем.
— Беда в том, что он привык ко мне… Ему нелегко будет перестроиться… Как ты думаешь, лучше, чтоб она была похожа на меня или наоборот?
— По-моему, лучше, чтоб непохожа, но так с ходу не скажешь.
Они обсудили проблему во всех тонкостях.
III
Бренда писала:
„Дорогой Тони, извини, что не писала и не звонила, но совсем зашилась с биметаллизмом. Оч. трудно.
Приеду в субботу — опять с Полли. Хорошо, что она согласилась снова приехать — значит, Лионесс может быть не так омерзительна, как большинство комнат.
И еще одна прелестная девушка, я с ней подружилась и хочу, чтоб мы приняли в ней участие. У нее была жуткая жизнь, она живет в моем доме. Зовут ее Дженни Абдул Акбар. Она не негритянка, но была замужем за негром. Пусть она тебе об этом расскажет. Она скорее всего приедет поездом 3:18. Кончаю, пора на лекцию.
Держись подальше от Зеленого змия.
Бренда.Вчера вечером видела Джока в „Кафе де Пари“ с лихой блондинкой.
Кто она?
У Джина, нет, у Джинна — как его там? — ревматизм, и Марджори оч. переживает. Она думает, у него смещение таза. Кратуэлл не хочет его принять, а это просто черная неблагодарность, если вспомнить, скольких клиентов она ему привела“.
— Ты уверена, что он клюнет на Дженни?
— Ни в чем нельзя быть уверенной, — сказала Полли. — Меня лично от нее тошнит, но хватка у нее мертвая.
— Пап, а пап, мама сегодня приедет?
— Да.
— А с ней кто?
— Дама по имени Дженни Абдул Акбар.
— Какое глупое имя. Она иностранка?
— Не знаю.
— А имя вроде иностранное, верно, пап? Как ты думаешь, она по-английски совсем не говорит? А она черная?
— Мама говорит, что нет.
— А… а еще кто?
— Леди Кокперс.
— Обезьянья тетка. Знаешь, она вовсе не похожа на обезьяну, разве что лицом, и потом у нее, по-моему, нет хвоста, я подошел к ней близко-близко и посмотрел… Правда, она могла его спрятать между ног. Как ты думаешь, а, пап?
— Я бы ничуть не удивился.
— Очень уж неудобно.
Тони и Джон снова стали друзьями, но эта неделя далась им нелегко.
По плану, выработанному Полли Кокперс, они должны были приехать в Хеттон попозже. „Пусть Дженни как следует за него возьмется“, — сказала она.
Поэтому они с Брендой тронулись из Лондона, только когда Дженни проехала уже полдороги от станции. Пронзительно холодный день то и дело прорывался дождем. Решительная дамочка сидела, закутавшись в полость, пока машина не подъехала к воротам, — тут она открыла сумку, подоткнула вуалетку, встряхнула пуховку и привела лицо в надлежащий вид. Острым красным языком она слизнула с пальца помаду.
Тони доложили о гостье, когда он сидел в курительной; в библиотеке днем было слишком шумно, потому что рядом в утренней комнате рабочие, не щадя сил, сдирали гипсовые узоры со стен.
