Хулио Кортасар - Другой берег
Директорат покупал любую подходящую идею, каковая позволяла бы улучшить предоставляемые услуги и предотвратить зависть между созвездиями и туманностями. Эти последние могли рассчитывать лишь на энергичную чистку щетками да паровую баню, которая помогала избавляться от конкреций материи, поэтому они меланхолично совершали движение по своим орбитам, завистливо поглядывая на звезды, достигшие расцвета. Дирекция, правда, сумела утешить их, издав красочные проспекты, в коих пояснялось, что «чистка туманностей позволяет им предстать в глазах Вселенной во всей красоте линий в режиме постоянной мутации, что так восхищает поэтов и художников; кроме того, любое слишком определенное явление равнозначно отказу от других многообразных форм, в создании которых находит удовлетворение Божественная воля». Правда, тогда уже звезды не сумели скрыть своего недовольства по поводу данных проспектов, и Обществу пришлось прибегнуть к своеобразным компенсациям, — как, например, выпуск специального абонемента (сроком на столетие!) с предоставлением нескольких бесплатных чисток.
Астрономические исследования оказались в упадке, а слабость и ненадежность самой науки привели ее к полному банкротству. Огромные библиотечные собрания были брошены в огонь, и некоторое время люди смогли спать спокойно, не переживая из-за дефицита горючего, который вызывал тревогу уже и в то время. Имена Коперника, Мартина Хиля, Галилея, Гавиолы и Джеймса Джина были стерты со стен пантеонов и академий, и на их места, капитально и навечно, были занесены имена основателей Общества чистильщиков. Поэзия также понесла тяжелые утраты, гимны Солнцу, теперь дискредитированному, с насмешками были изгнаны со страниц антологий. Стихи и поэмы, где воспевались Бетельгейзе, Кассиопея и Альфа Центавра, канули в Лету. Литература о Луне — прежде такое капитальное направление — исчезла бесследно, как будто какая-то гигантская метла вымела ее начисто. Кто теперь вспомнит Лафорга, Жюль Верна, Хокусая, Лугонеса и Бетховена? Человек Луны поник головой к земле и зашелся в долгом плаче над Морем Печали.
К несчастью, в Обществе чистильщиков не были учтены последствия столь масштабной звездной трансформации. (А может, они их и предвидели, но, ведомые жаждой наживы, сделали вид, что не понимают, какое ужасное будущее ожидает Вселенную?!) План работы предприятия предусматривал три этапа, которые и проводились последовательно в жизнь. Прежде всего, это — выполнение заявок, получаемых по телефону 50-47-65. Во-вторых, стимулирование соперничества между клиентами посредством умелой рекламы. В-третьих, проведение чистки, в той или иной степени, и тех звезд, которые индифферентны или излишне скромны. Это, последнее условие Общество осуществляло прямо-таки беспощадно, несмотря ни на какие звучавшие попеременно возгласы то поддержки, то протеста, фирма стремилась к тому, чтобы ни одна звезда не осталась в стороне от ее деятельности. В течение определенного отрезка времени во враждебные зоны галактики посылались бригады чистильщиков в сопровождении штурмовых колонн и осадных машин. Созвездия, одно за другим, обретали свой новый блеск. Телефон Общества со временем замолчал, однако бригады чистильщиков, не в силах остановиться, продолжали свою нескончаемую работу. До тех пор пока не осталась лишь одна звезда, где не было чистки.
Перед тем как отдать последний приказ, дирекция Общества в полном составе поднялась на крышу небоскреба (кстати, очень точное слово) и с гордостью обозрела содеянное. Для всех людей Земли это был торжественный миг причастия. И действительно: никогда еще не было такого неба. Каждая звезда со своим неописуемым свечением была как солнце. Теперь никто не задавал вопросы, как раньше, — ну, к примеру: «Как тебе кажется, вон та — оранжевая, красноватая или желтая?» Теперь цвета блистали в своей подлинной чистоте. Двойные звезды перемежали друг с другом свои лучи одного и того же цвета. Луна и Солнце затерялись среди множества звезд; сокрушенные и униженные в результате триумфальной эпопеи наших чистильщиков, они были не видны среди других звезд.
Неочищенной осталась лишь одна звезда. Это была Наусикая, известная лишь немногим ученым, — она затерялась в ложном, двадцатом измерении. Когда бригада чистильщиков и на ней закончит свою работу, небо станет абсолютно чистым. И тогда Общество победит и останется бессмертным в веках.
Приказ был отдан. Дирекция и народы взволнованно наблюдали в телескопы за этой почти невидимой звездой. Еще мгновение — и она тоже войдет в светлое сообщество своих товарищей. И небеса станут совершенством, навсегда...
И вдруг ужасный вопль, ужасный звук — как будто кто-то стеклом провел по глазному яблоку — расколол воздух, словно возник некий ужасающий Иггдрасиль. Директора Общества пали на землю, пытаясь опаленными руками хоть как-то закрыть, защитить веки и глаза; и везде по земле катались и корчились человеческие тела, пытались пробраться, проскользнуть в подвалы и погреба, в темноту; люди ослепляли сами себя ногтями, чем попало, лишь бы не смотреть, не видеть, нe видеть, не видеть...
Дело было закончено, звезда была вычищена. Но ее свет, соединившись со свечением других звезд и светил, облагодетельствованных Обществом, превысил возможности темноты и тени.
Ночь в один миг прекратила свое существование. Все стало ослепительно белым: белое пространство, белый вакуум, небо, словно ложе, укрытое белейшими простынями, — ничего кроме тотально ослепительной белизны, в которую слилось свечение отчищенных звезд.
Перед смертью один из директоров Общества сумел чуть-чуть разлепить пальцы и посмотреть меж них, он увидел абсолютно белое, ослепительно белое небо — и звезды на нем, все звезды, как черные точки. Звезды — как черные точки, и туманности — как грозовые облака. И еще небо, абсолютно белое, ослепительно белое.
1942
Перевод Ю.Шашкова
КРАТКИЙ КУРС ОКЕАНОГРАФИИ
On peut dire alors que, sur la Lune, il fait clair de Terre.
Dictionnaire Encyclopedique Qillet, art. «Lune»[15]Внимательно рассматривая карту Луны, мы заметим, что ее «моря» и «реки» находятся на значительном расстоянии друг от друга; даже полностью разъединены и рассеянно увековечивают воспоминания о бывшей воде. Поэтому, наверное, учителя внушают своим раскрывшим рты от удивления ученикам, что на Луне когда-то были закрытые речные бассейны и, конечно, не было никакой системы сообщающихся сосудов.
Все это происходит потому, что нет официальных сведений об обратной стороне нашего спутника. Только мне, — о, нежнейшая Селена! — мне знакома твоя сахарная спина. В тех местах, которые глупый Эндимион смог покорить ради своего удовольствия, реки и моря сливались когда-то в просторнейший поток, в лиман, теперь страшно сухой и холодный, палимый суровыми лучами Солнца, которые ударяют по нему, пытаясь разбудить, по правде говоря, безрезультатно.
Не бойся, Астарта. Твоя трагедия будет счастьем, горестью и ностальгией; но я изложу ее красиво, потому что здесь, на планете, от которой ты зависишь, больше обращают внимание на форму, чем на этику.[16] Позволь мне рассказать, как в былые времена твое сердце было неистощимым источником, из которого сладостными изгибами текли реки, пожиратели гор, испуганные альпинисты, всегда вниз, пока не встретятся все после беззастенчивой эволюции в великом потоке на твоей обратной стороне, который нес их в ОКЕАН. В многообразный океан, наполненный головами и телами![17]
Образовался поток широкого размаха, с водами уже забытых юношеских игр. Луна была девушкой, и ее река заплетала ей косу, которая спускалась в красивый изгиб между лопатками, обжигая своей холодной рукой то место, где дрожат почки, как жеребенок под шпорой. И так всегда, бесконечно, коса спускалась, окруженная горными пейзажами, сопровождаемая тяжелым удовлетворением, — обобщение обширнейшей гидрографии.
Если бы мы тогда смогли ее увидеть, если бы мы тогда не находились среди папоротников и птеродактилей, на первой стадии по пути к лучшим условиям, какое чудо из серебра и пены предстало бы нашему взору! Точно как собирающий поток, Великий поток протекал по обратной стороне нашей Земли. Но как же моря среди гор, прекрасные котловины, наполненные гибкой субстанцией воды? И отражение волн, аплодирующих собственной архитектуре? Удивительная вода! После тысяч замков и мимолетных облаков среди гор, после регат и свадебных тортов, и больших морских парадов напротив неприступных скал, шумная армия направилась к великой лагуне с обратной стороны, приводя в порядок свои легионы.
Позволь мне рассказать это людям, благозвучная Селена; те воды населяла небесная раса веретенообразной формы, с добрыми привычками и всегда переполненным сердцем. Ты знаешь дельфинов, читатель? Да, с борта лайнера, или по кино, из морских рассказов. А я тебя спрашиваю, знаешь ли ты их близко, мог ли ты хоть раз расспросить их об их грустной жизни, кажущейся столь веселой?[18] Я спрашиваю тебя, преодолевая легкое удовлетворение, которое предлагают тексты по зоологии, смотрел ли ты дельфину прямо в глаза...
