Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 1
— Разъ, два, три!
Это былъ сигналъ главного бандита. Десятки безобразныхъ чучелъ съ грязными рожами выскочили изъ подъ моста, и устремились всѣ на одинъ и тотъ же пунктъ.
— Ты ли это, Визаръ? спросилъ удушливый голосъ.
— Кто жь, кромѣ меня! отвѣчалъ бандитъ. Ну; ребята, заряжайте пистолеты, и маршъ впередъ. Ты, Блаузеръ, пойдешь на кухню, а ты, Маркъ, въ кладовую. Ключницѣ зажать ротъ, кучера связать, горничную и кухарку взять съ собою. А я, прибавилъ онъ свирѣпымъ голосомъ, я посмотрю, что дѣлаетъ Амелія въ своей спальнѣ!
Наступила мертвая тишина.
— Ба! Что я слышу? За мной, ребята! заревѣлъ Визаръ.
Вѣдь это было бы очень хорошо: не правда ли, милостивая государыня? Попытаемся теперь разжидить свой слогъ розовой водицой.
Маркизъ Осборнъ написалъ billet-doux, и отправилъ къ леди Амеліи своего миньятюрного жокея.
Красавица получила душистую записку изъ рукъ своей femme de chambre, Mademoiselle Anastansie.
— Милый маркизъ! Какъ онъ любезенъ.
Въ запискѣ было приглашеніе на балъ къ лорду Бумбубунъ.
— Кто эта прелестная дѣвушка? спросилъ въ тотъ же вечеръ индійскій принцъ, Моггичунгукъ, прикатившій изъ Пиккадилли на шестеркѣ вороныхъ коней. Именемъ всѣхъ купидоновъ, любезный Седли, представьте меня ей.
— Имя ея — миссъ Седли, Monseigneur, сказалъ лордъ Джозефъ многозначительнымъ тономъ.
— Vous avez alors un beau nom, отвѣчалъ сіятельный Моггичунгукъ, торопливо отступая назадъ съ озабоченнымъ видомъ. Въ эту минуту онъ наступилъ на ногу старого джентльмена, который стоялъ позади и безмолвно любовался на очаровательныя прелести леди Амеліи.
— Trente mille tonnerres! закричалъ старый джентльменъ, скорчившисъ подъ вліяніемъ agonie du moment.
— Ахъ, это вы, Monseigneur! Mille pardons?
— Какими судьбами, mon cher! вскричалъ Моггичунгукъ, увидѣвъ своего банкира. Пару словъ, mon cher, намѣрены ли вы теперь разстаться съ вашимъ жемчужнымъ ожерельемъ?
— Mille pardons! Я уже продалъ его за двѣсти-пятьдесятъ тысячь фунтовъ князю Эстергази.
— Und das ist gar nicht theuer, potztausend! воскликнулъ Моггичунгукъ, и прочая, и прочая, и прочая…
Такимъ образомъ, вы видите, милостивыя государыни, въ какомъ бы духѣ могла быть написана эта исторія, если только авторъ далъ полный разгулъ своей фантазіи, потому-что, смѣю васъ увѣрить, аристократическіе салоны ему извѣстны въ совершенствѣ, столько же, по крайней мѣрѣ, какъ вашимъ моднымъ романистамъ, у которыхъ дѣйствующія лица объясняются между собою на разныхъ діалектахъ! Но ужь во всякомъ случаѣ, съ вашего позволенія, я буду идти скромно по своей дорогѣ. Впрочемъ, увѣряю васъ заранѣе. что эта глава заслуживаетъ полного вашего вниманія.
Карета быстро покатилась отъ Россель-Сквера къ Уэстминстерскому мосту. Мистеръ Джой и миссъ Шарпъ сидятъ напереди, и между ними довольно свободного мѣста. Мистеръ Осборнъ сидитъ насупротивъ, посерединѣ, между капитаномъ Доббиномъ и Амеліей.
Пассажиры кареты, всѣ до одного, увѣрены, что въ этотъ самый вечеръ Джой непремѣнно сдѣлаетъ формальное предложеніе миссъ Ребеккѣ Шарпъ. Родители молодого человѣка, оставшіеся дома, смотрѣли сквозь пальцы на это дѣло, хотя, говоря между нами, старикъ Седли питалъ къ своему сыну весьма странное чувство, довольно близкое къ презрѣнію. Онъ считалъ его тщеславнымъ, самолюбивымъ, изнѣженнымъ, лѣнивымъ. Онъ терпѣть не могъ притязаній его на свѣтскій тонъ и открыто смѣялся надъ его хвастливыми сказками изъ индійской жизни.
— Я оставлю ему половину имѣнія, творилъ старикъ, да притомъ онъ и самъ богатъ, какъ Крезъ; но я убѣжденъ, какъ дважды-два: если ему скажутъ завтра, что я, его мать и сестра умерли скоропостижной смертью, онъ равнодушно отвѣтитъ: «вотъ оно какъ!», и потомъ преспокойно отправится обѣдать въ свой трактиръ.
Амелія, съ своей стороны, была просто безъ ума при мысли о возможности такого брака. Разъ или два Джозефъ собирался поговоритъ съ ней о чемъ-то очень важномъ, и она отдавала ему въ полное распоряженіе свои уши; но жирный толстякъ никакъ не могъ разрѣшиться отъ своей великой тайны и, къ досадѣ сестры; разражался только вздохомъ и пыхтѣньемъ.
При этой таинственности братца, добрая миссъ Амелія была какъ на иголкахъ, и завѣтныя мысли съ непобѣдимою силой выпрашивались наружу изъ ея маленького сердца. Не рѣшаясь вступить въ откровенную бесѣду съ миссъ Ребеккой на счетъ нѣжного и деликатного предмета, миссъ Амелія облегчала свою душу продолжительными секретными совѣщаніями съ мистриссъ Бленкиншопъ, домовою ключницой, которая, съ своей стороны, не замедлила сообщить нѣсколько тайныхъ замѣчаній горничной дѣвушкѣ, стоявшей на самой дружеской ногѣ съ кухаркой. Все это дѣло, съ весьма краснорѣчивыми подробностями, кухарка, при первой возможности, сообщила всѣмъ мелочнымъ лавочникамъ, и въ короткое время всякая живая душа на Россель-Скверѣ понимала весьма удовлетворительнымъ образомъ отношенія индійского набоба къ прелестной миссъ Шарпъ.
Однакожь, мистриссъ Седли, увлекаемая материнскимъ чувствомъ, думала нѣсколько времени, что сынъ ея унизитъ себя женитьбой на дочери-музыканта.
— Какъ это можно, сударыня; помилуй Богъ! восклицала мистриссъ Бленкиншопъ, припомните, сударыня, мы сами торговали въ мелочной лавкѣ, когда вышли за мистера Седли, который въ ту пору былъ только писаремъ у биржевого маклера, и получалъ не больше ста-пятидесяти фунтовъ. А вотъ мы и разбогатѣли. Богъ не безъ милости, сударыня.
Амелія тоже совершенно соглашалась съ этимъ мнѣніемъ, и мистриссъ Седли убѣдилась, наконецъ, что ключница разсуждаетъ какъ женщина, владѣющая самымъ основательнымъ умомъ. Ктому же, чему быть тому не миновать, и судьба — веревка, это всякій знаетъ.
Зналъ и мистеръ Седли, который энергическимъ тономъ говорилъ своей супругѣ.
— Пусть Джозефъ женится на комъ ему угодно, это до меня нисколько не касается. Нѣтъ у дѣвушки никакого состоянія: что жь за бѣда? мистриссъ Седли тоже была безъ гроша, когда я на ней женился. Миссъ Шарпъ очень умна, и я увѣренъ, съумѣетъ держать своего мужа подъ башмакомъ: это не бездѣлица! Все же она въ тысячу разъ лучше, чѣмъ какая-нибудь чорная мистриссъ Седли, и отъ нея полдюжины мѣдно-красныхъ внучатъ.
Конецъ-концовъ: все улыбалось радужнымъ мечтамъ, предположеніямъ и планамъ миссъ Ребекки Шарпъ. Въ столовой, какъ водится, мистеръ Джой велъ ее подъ руку, и теперь, въ каретѣ, она сидѣла подлѣ него. О супружествѣ еще не было рѣчи въ этой маленькой компаніи, но всякій зналъ и понималъ, что это ужь само-собою разумѣется. Недоставало только предложенія, и увы, какъ скорбѣла миссъ Ребекка въ настоящую минуту, что матушка ея покоится въ сырой землѣ! Будь она жива, дѣло теперь устроилось бы въ какихъ-нибудь десять минутъ; два, три слова съ ея стороны, и вожделѣнное признаніе мгновенно сорвалось бы съ застѣнчивыхъ и робкихъ губъ молодого человѣка.
Въ такомъ положеніи были дѣла, когда карета переѣхала чрезъ Уэстммистерскій мостъ и остановилась у Королевскихъ Садовъ, передъ воксаломъ. Когда Джой вышолъ изъ кареты, разфранченный съ ногъ да головы, толпа поспѣшила съ громкимъ крикомъ и гвалтомъ встрѣтить толстого джентльмена, который краснѣлъ, пыхтѣлъ, величаво озирался кругомъ, пробиваясь впередъ съ своей прекрасной спутницой. Мистеръ Осборнъ шолъ позади съ своей невѣстой.
— Послушай, Доббинъ, сказалъ Осборнъ, обращаясь къ своему другу, ты ужь потрудись, пожалуйста, озаботиться на счетъ шалей и нашихъ вещей.
И въ ту пору какъ обѣ юныя четы, рука объ руку, пробирались черезъ ворота Королевскихъ Садовъ, честный Доббинъ взялъ подъ руку дамскія шали, и ограничилъ свои удовольствія только тѣмъ, что заплатилъ за всѣ билеты при входѣ въ воксалъ.
Онъ пошолъ за ними скромно и съ глубокомысленнымъ видомъ, рѣшившись напередъ вести себя чинно, тише воды, ниже травы. Молодые люди, очевидно, были совершенно счастливы; зачѣмъ же кептенъ Доббинъ будетъ своимъ присутствіемъ разстроивать ихъ блаженство? Впрочемъ, ему не было почти никакого дѣла до поэтическихъ отношеній Джоя къ миссъ Ребеккѣ Шарпъ; онъ не заботился о нихъ ни на волосъ; но онъ думалъ долго и сладко думалъ о миссъ Амеліи Седли. Прелестная дѣвушка, по его мнѣнію, была вполнѣ достойна даже блистательнаго Джорджа Осборна, и онъ слѣдилъ за наслажденіями юной четы съ искреннимъ умиленіемъ, какъ нѣжный отецъ. Быть можетъ, мистеръ Доббинъ инстинктивно сознавалъ въ своей душѣ, что ему пріятнѣе было и теперь имѣть подъ своей рукой что-нибудь понѣжнѣе кашмировыхъ шалей (многіе уже начали смѣяться при взглядѣ на молодого офицера, навьюченного этимъ женскимъ грузомъ); но онъ теперь, какъ и всегда, былъ совершенно чуждъ всякихъ эгоистическихъ расчетовъ. Да и чего ему еще, какъ-скоро другъ его вполнѣ веселъ и счастливъ?
Шумно и весело было въ Королевскомъ Саду. Сотни тысячъ лампъ горѣли на огромномъ пространствѣ разноцвѣтными огнями; скрипачи разыгрывали очаровательныя мелодіи въ фантастической бесѣдкѣ среди сада; народные пѣвцы и пѣвицы, образуя стройный хоръ, услаждали слухъ своихъ зрителей сентиментальными и нѣжными балладами; граждане и гражданки великого города прыгали до упада на зеленомъ лугу, выдѣлывая самые эксцентрическіе па; мадамъ Саки порхала какъ ласточка на длинномъ канатѣ, повертывая во всѣ стороны огромнымъ шестомъ; степенный пустынникъ величаво засѣдалъ въ своей иллюминованной палаткѣ, и съ важностью разрѣшалъ завѣтныя тайны гризеткамъ и кухаркамъ, гадавшимъ о своей судьбѣ; въ темныхъ отдаленныхъ аллеяхъ бродили и шептались живописныя пары, изливая другъ въ друга ощущенія нѣжныхъ сердецъ. Словомъ, народное гулянье было въ полномъ разгарѣ; но мистеръ Вилльямъ Доббинъ не заботился ни о комъ и ни о чемъ.
