Кэтрин Скоулс - Королева дождя
Неожиданно длинные ветви раздвинулись, впуская солнечные лучи, и Анна обернулась. Позади нее возникла крупная фигура.
— Сестра Барбара! — воскликнула миссис Уэйд. — Мы как раз говорили о вас.
Анна торопливо встала, и ее чашка стукнулась о блюдце.
— Позвольте мне представить вам сестру Анну Мейсон, — мило улыбнувшись, произнесла миссис Уэйд. — Как вам известно, она должна подхватить вашу работу в Лангали.
Анна слегка выдвинула руку вперед — на тот случай, если сестра Барбара захочет пожать ее. Но та просто стояла перед ней, возвышаясь, как скала, и пристально разглядывала новенькую. Этот осмотр вызвал у девушки ощущения совсем не такие, как в случае с епископом или его женой, — те удовлетворились оцениванием ее платья и прически. А вот сестру Барбару, похоже, интересовали отнюдь не внешние атрибуты: она пыталась проникнуть в глубины ее существа, понять, из какого теста слеплена Анна…
Анне захотелось удержать свои позиции, и она так же пристально вгляделась в женщину. Она мысленно произнесла известное ей описание сестры Барбары. Старая. Избыточный вес. Слишком короткие волосы… Тем не менее сестра Барбара производила впечатление сильного человека, безусловно, заслуживающего доверия. И Анна подумала, что если бы можно было выбирать, кому доверить свою жизнь, то она выбрала бы именно сестру Барбару.
— Вам понравится Лангали, — наконец произнесла сестра Барбара. — Я была там счастлива.
Анна молча кивнула. Мысль о том, что ей придется покинуть Додому, все еще казалась ей нереальной. Не говоря уже о перспективе ссылки на далекий запад…
— Знаете, я работала с вашей тетей Элайзой, — добавила сестра Барбара. — Она была замечательным человеком.
Это сразу же вызвало у Анны живой интерес, она широко распахнула глаза. В голове у нее возник с десяток вопросов, но, прежде чем она получила возможность задать хоть один из них, сестра Барбара перешла к другой теме.
— Раз уж я здесь, — сказала она, — я могу просмотреть ваши вещи — необходимо знать, есть ли у вас все, что нужно. Лангали — это не Додома. Вам придется там обходиться тем, что привезете с собой.
Миссис Уэйд забрала у Анны чашку и блюдце и поставила их на стол.
— Какая замечательная возможность для вас, милочка! — И, бросив шляпку на стол, она первой вышла из тени на яркий свет.
Анна шла по газону вслед за двумя женщинами. Она представляла себе свой чемодан, стоящий в обшитой деревянными панелями прихожей епископского дома, и спрашивала себя, узнают ли дамы монограмму, растянувшуюся на всю кожаную крышку чемодана. Луи Виттон. Очередное свидетельство ее неприличного богатства.
Мать Анны, Элеонора, принесла чемодан в спальню дочери за несколько недель до того, как Анна должна была уехать в Африку.
— Я хочу, чтобы ты взяла его с собой, — заявила она, ставя чемодан на кровать. — Я купила его в Париже.
Чемодан словно только что прибыл из мастерской: дорогая кожа была гладкой и блестящей, золотые замочки сверкали.
— Мой старый еще ничего, — заметила Анна.
Элеонора отмахнулась от ее слов.
— Луи Виттон был первым галантерейщиком для авантюристов. В бутике в Париже висела фотография походной кровати, которую он сделал для известного исследователя Саворньяна де Бразза. Он тоже уехал в Африку, как и ты.
Анна вздохнула. Она уже поняла: мать была решительно настроена добавить романтичности и очарования жизни, которую выбрала ее дочь.
— Я не авантюристка, — возразила Анна. — Я хочу стать миссионеркой.
Элеонора сокрушенно покачала головой.
— Не следовало мне хранить те письма. Я жалею, что не сожгла их.
Анна отвернулась, надеясь остановить неизбежный поток слез и обвинений. Но ей это не удалось…
Ни миссис Уэйд, ни сестра Барбара, казалось, не заметили в чемодане Анны ничего особенного. Их куда больше заинтересовало его содержимое: аккуратно сложенные наряды.
Сестра Барбара вытащила юбку и развернула ее так, что подол коснулся пола.
— Хорошая ткань, — одобрительно заметила она. — Пятна пота на ней не будут заметны.
Она отвернула край подола, чтобы проверить, можно ли юбку удлинить. Затем она нашла форму медсестры: три белых платья, совершенно новые и тщательно выглаженные, и небольшие округлые шапочки, не имеющие никакого практического применения, но такая шапочка сразу давала понять окружающим, что ее владелица — весьма компетентная медсестра.
— Везде есть бирки с именем? — уточнила сестра Барбара. Анна кивнула. — Хорошо.
Миссис Уэйд нахмурилась, заметив роман в кожаном переплете — еще один подарок Элеоноры.
— «Из Африки», Исак Динесен [5]. — Она покачала головой и бросила книгу на груду вещей, которые они с сестрой Барбарой сочли неподходящими или ненужными для жизни в Лангали. — Вы найдете, что почитать, в библиотеке Керрингтонов.
Анна наблюдала за их действиями, разрываясь между чувством признательности за проявленную заботу и смятением из-за такого бесцеремонного обращения с ее собственностью. Она напомнила себе, что Элайза писала о необходимости справляться с эмоциями и принимать ситуации, в которых оказываешься. Она отметила также, что очень важно помнить: закалка и улучшение характера способствуют достижению цели.
Анна посмотрел на свои руки, опущенные и сцепленные в замок. Она, казалось, слышала, как тонкий, тихий голосок говорит ей:
«Пусть все начнется».
Трансформация, избавление от балласта.
Чем раньше это произойдет, тем скорее появится новая Анна — более простая, более чистая. Более полезный инструмент. Очищенный огнем…
Анна улыбнулась и кивнула, когда одну из ее кружевных шелковых рубашек тоже отложили в сторону. Затем сестра Барбара вытащила с самого дна чемодана жакет ярко-розового цвета.
— Достаточно… смело, — с сомнением в голосе протянула она.
— Он станет привлекать внимание, — согласилась миссис Уэйд.
Анна попыталась посмотреть на жакет глазами этих женщин, но все равно воспринимала его точно так же, как и когда увидела впервые — на стойке в отделе зарубежной дамской моды. На фоне мрачных тонов осенних коллекций он буквально взрывался цветом — густым, насыщенным розовым, напоминающим скорее о неистовых закатах, чем о розах.
— Он мне нравится, — заявила Анна. — И я хочу взять его с собой.
Сестра Барбара и миссис Уэйд молча уставились на нее.
— Я купила его специально для этой поездки, — добавила Анна. — Африканские женщины носят такие яркие цвета. Я подумала…
— О Боже! — Миссис Уэйд покачала головой. — Не нужно пытаться подражать африканцам, милочка. Все равно ничего не получится: у вас для этого недостаточно темная кожа. — Она замолчала, словно озадаченная собственными словами.
И она, и сестра Барбара молча наблюдали за тем, как Анна складывает жакет и возвращает его в чемодан.
— Всегда помните, — сказала сестра Барбара, — если у вас возникнут какие-то сомнения, обращайтесь к миссис Керрингтон. Последуйте ее совету, и вы не собьетесь с пути. — Она посмотрела Анне в глаза. — И… да благословит вас Господь!
Под пристальным взглядом женщины Анна внезапно почувствовала, что ее окатило теплой волной. Она вспомнила об Элайзе. Увидела образ старшей женщины, которая поведет за собой, и даст совет, и окажет помощь. Она вдруг поверила, что все наладится. Там, в Лангали, она вовсе не будет одинока. С ней будет Бог. А еще — миссис Керрингтон. Анна посмотрела на свой чемодан, уже закрытый и снова готовый к поездке. «Пришло время с радостью приступить к выполнению нового плана, — сказала она себе, — а не цепляться за мечты». Элайза приняла бы вызов перемен. И она его примет.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В поезде, идущем на запад, вагонов первого класса не оказалось. Анна сидела на твердой скамье, подставив лицо горячему ветру, дующему в окно без ставен. В воздухе стоял густой запах сжигаемого угля. Ее кожа и одежда были покрыты сажей — не россыпью крапинок, как накануне, а темным жирным слоем. Она уже пыталась стряхнуть ее, но сажа смешалась с потом и размазалась жирными черными полосами.
Сначала в купе, где сидела Анна, были и другие пассажиры. В Додоме вместе с ней в вагон вошла группа африканцев в сильно поношенной европейской одежде. Однако надежды Анны поговорить с ними на суахили пошли прахом, когда они ответили на ее приветствие на каком-то местном диалекте. Через две станции они вышли. Затем к Анне подсела старая африканская монахиня. Буркнув по-английски «здрасьте», женщина провалилась в глубокий сон. Проснулась она через три часа, когда поезд затормозил у крошечной станции посреди чистого поля. Едва кивнув Анне на прощание, монахиня вышла. Еще несколько пассажиров появились и ушли, но, к счастью, когда настала ночь и пришло время укладываться спать — по-прежнему под порывами жаркого ветра, — купе оказалось в полном распоряжении Анны и она смогла немного расслабиться, чего ни за что бы не произошло, не окажись она в полном одиночестве. Тем не менее она почти не сомкнула глаз.
