Оскар Лутс - Осень
Войдя в комнату, где находятся мужчины, бывшая раяская Тээле делает такое движение, словно бы хочет спрятаться от гостей, но это следовало сделать несколько раньше, теперь уже поздно.
— Ох, ох, — она густо краснеет и вытирает руки о передник, — я такая, неприбранная, такая замарашка! Мне и в голову не могло прийти, что к нам пожаловали гости.
— Пустое, госпожа Тоотс, — Либле машет рукой. — Неужто вы и впрямь собирались всю жизнь носить подвенечное платье?! Мы все — люди трудовые и … работа никому не в укор.
— Как бы то ни было, — возражает молодая хозяйка, направляясь в соседнюю комнату, — но я все же… Я сейчас вернусь. — И, обращаясь к мужу, добавляет: — Йоозеп, предложи гостям хотя бы присесть!
— Само собой, — сразу же соглашается Тоотс, — садитесь, садитесь, люди добрые; ноги, небось, устали! Дорога-то сейчас уж больно паршивая …
— Ой, золотко, господин Тоотс, — Киппель скидывает мешок со спины и присаживается к столу, — дорога сейчас, лучше не надо: ни тебе этой страшной грязищи, ни…
— Да, в этом смысле, конечно, — юлесооский хозяин пожимает плечами. — Только вот вся она в ухабах. Садитесь же, садитесь, друзья! Пусть хозяйка приведет себя немного в порядок, тогда, может, сварит нам по стаканчику кофе.
— Оставь, Йоозеп, все, как оно есть, — говорит Георг Аадниель, — не мучай хозяйку! Мы ведь не Бог знает из какой дали заявились, чтобы нас сразу закармливать. Мы пришли сюда вовсе не кофе пить, а по другому делу, вернее, по другим делам. Ты, дорогой мой друг, еще ничего не разведал?
— Разведал? Насчет чего?
— Все насчет того же, насчет поселенческого хутора или как его там?..
— Насчет поселенческого хутора?.. Гм … А что, эта мысль, у тебя до сих пор в голове сидит? В тот раз, кота ты вернулся из Таллинна, ты и впрямь говорил, мол, так-то и так-то, но я подумал, дескать, приятеля чуток развезло, небось вскорости этот настрой пройдет. Но как теперь, слышу … Ты что, всерьез?
— Всерьез, всерьез, дорогой Йоозеп. Я именно назло им…
— Но заниматься не своим делом только ради того, чтобы кому-то досадить — себе дороже станет. И, как я в тот раз приметил, родители твои тоже против.
— Нечего родителям в это соваться! — недовольно ворчит Кийр. — Это мое личное дело, что мне предпринять. И если уж я за что-нибудь взялся, так не отступлюсь.
— Да-да, — Либле подмигивает своим единственным глазом, — это я слыхал, да, что господин Кийр наметился поселенческий хутор купить.
— Да-а, мимо твоего уха ничего не пролетит. Ты слышишь даже, чего и в помине нету. Ну да, хочу, да, купить хутор — а тебе-то что до этого? Кхм?
— Да вроде как ничего. Я безо всякой задней мысли говорю. Покупайте, покупайте, господин Кийр, как мне помнится, вас давненько уже на это подмывает … землю обрабатывать или как оно там. Эхма, кабы у меня была денежка, я и сам купил бы себе кусочек землицы и жил противу сегодняшнего получше, У меня хоть не было бы нужды якшаться с церковными господами. Да и деньги на это я бы имел, ежели бы …
— … ежели бы они не утекали в глотку, — перебивает его Кийр, кивая головой.
— Да, да, полная правда! — соглашается Либле. — Насчет этого я и впрямь вроде как настоящий мазурик. Вижу и понимаю сам, что делаю вред себе и своему семейству, но не могу с собой совладать, словно порча какая во мне сидит. И уж кто теперь меня исправит! Ох, да!
— А ты, Йорх, знаешь, где деревня Ныве? — внезапно спрашивает Тоотс.
— Деревня Ныве?.. — Портной прикладывает ладонь ко лбу. — Да, знаю, конечно; это отсюда, так, примерно, верст пять-шесть. И что там, в этой деревне Ныве?
— Там, в Ныве, есть один поселенец по фамилии Паавель, он хочет продать свой хутор.
— Ог-го-о! Это так далеко от нас, откуда ты знаешь, что там делается?
— Он сам говорил в Паунвереской лавке. «Охотно бы продал эту обузу, да где взять покупателя?» Лично мне этот человек незнаком, я только со стороны слышал, как он с лавочником разговаривал.
— Ой, господа, — Кийр вскакивает со стула, — тогда пошли туда сразу! Согласны?
— С чего же так, сразу?! — Тоотс улыбается и поглаживает усики. — Ведь не стоят же там, в самом деле, покупатели в очереди. Такие дела не делаются с бухты-барахты, очертя голову. Кто всерьез собирается купить хутор, перво-наперво взвесит все за и против.
— Видишь ли, ежели немцы, из бывших владельцев мыз, почуют, что можно заполучить лакомый кусочек, они его сразу сцапают.
— Но такое, как правило, бывает только в том случае, если у них поблизости уже имеется участок земли и есть возможность объединить старый и новый.
Хозяйка Юлесоо выходит из другой комнаты, привлекательная и улыбающаяся, смотреть на нее — одно удовольствие. Все та же раяская Тээле, только фигура стала несколько полнее, чем в былые годы, да в уголках глаз едва наметились морщинки. Теперь на ней уже воскресное платье, и портной Кийр окидывает ее весьма острым взглядом. Мастер сравнивает юлесооскую хозяйку с собственной женой Юули и, разумеется, проклинает свою тяжкую судьбу. Разве же эта самая Тээле не могла стать его женой; тогда в его доме было бы вдоволь и красоты, и богатства, и счастья. Но не тут-то было, человеческая судьба, эта дикая сила, все перепутывает: у этого олуха, превратившегося теперь в мешок с ноющими костями, такая красивая и аппетитная Тээле, что прямо слюнки текут, а у него, Аадниеля, извольте видеть, в женах нечто вроде палки от метлы, и все, что она умеет это плакать … Да еще, только подумайте, и в поселенческом наделе ему напрочь отказали. Правда, говорят — об этом даже и в Библии сказано! — что пути Господни неисповедимы, но настолько неисповедимыми они все же быть не должны.
Он рассуждал бы еще и дальше, но надо же в конце концов послушать, что говорят другие.
— Ну, господа, — произносит молодая хозяйка, — Теперь, мы наверняка услышим ворох новостей, как городских, так и деревенских.
— О-о, госпожа Тоотс, — восклицает Киппель, сверкая глазами, — городские новости вы можете даже увидеть!
— Как так?
— Да именно так. Когда-то вы были моей доброй клиенткой, то бишь покупательницей, вот мы и сейчас можем так же обделать небольшое дельце. Одну минуточку, дорогая госпожа, я мигом открою свой рюкзак.
— Хорошо. А пока вы это делаете, я поставлю на огонь немного кофе. Сегодня такой сырой и сильный ветер пробирает до самых костей, непременно надо выпить чего-нибудь горячего. Правда, сейчас на улице работы почти нет, но в такое переходное время тело особенно чувствительно и боится холода.
«Ну, — думает Кийр, — если уж такое плотное тело холода боится, то что же тогда должна сказать моя кочерга Юули?»
В комнату входят сын хозяев Лекси и батрак Мадис.
Оба останавливаются возле дверей, словно бедные родственники, лицо мальчика раскраснелось, палец — во рту.
— Ну, проходите, проходите, — Тоотс закуривает папиросу. — Что это вы застеснялись. С дядей Кийром и с дядей Либле вы знакомы, да и третий господин тоже не зверь какой-нибудь. Идите взгляните, сколько славных вещичек у этого городского дяди с собой! Поди знай, может быть, мы купим у него что-нибудь и для себя.
Мадис и Лекси робко приближаются к обеденному столу, предприниматель уже успел разложить там свой товар.
— Послушайте, господин Тоотс, — Киппель нацеливает очки на хозяйского сына, — если я не ошибаюсь, этот малыш ваш тронный наследник. Не так ли?
— Точно так, — отвечает Тоотс и, обращаясь к Лекси, говорит: — Подойди, сынок, поздоровайся с городским дядей!
— Да-да, — разглагольствует Киппель, — то-то я смотрю, да, что многие черты лица мне знакомы, вылитый отец и вылитая … Ну, одним словом — дитя своих родителей, как принято говорить. Подойди сюда, сынок, посмотри-ка, я подарю тебе этот маленький перочинный ножичек: им очень удобно будет карандашик точить, когда пойдешь в школу.
Глаза Лекси загораются. Ой, какой малюсенький и красивый ножичек, а ручечка такая синенькая, как уклейка!
— Спасибо! — громко вскрикивает мальчик, хлопнув ладошкой доброго дядюшку из города.
— В добрый час, в добрый час, сынок! Смотри только не потеряй его, он маленький и легко может выскользнуть из кармана.
Нет, Лекси его не потеряет, такой красивый ножичек — как можно! Пусть и мама посмотрит, до чего интересная эта маленькая вещичка!
— О да, очень! Смотри-ка, добрый какой дядя из города! — И подойдя к столу, Тээле восклицает: — Ог-го-о, тут целая лавка раскинута! Так всего много, что глаза разбегаются.
— Ну-у, госпожа Тоотс, товара у меня было значительно больше, когда я вышел из города, многое уже продано по дороге.
— Хватит и нам! — Тээле смеется. — Но чего же мы ждем, Йоозеп?
— Гм … — бормочет Тоотс. — Дюжину ножей и вилок, как в тот раз … к свадьбе. Как ты думаешь? Они пригодятся в хозяйстве.
— Хорошо, — сразу же соглашается хозяйка. — Так тому и быть: дюжину столовых ножей и вилок. Так. А еще мне нужны иголки и нитки, и для швейной машинки и …
