Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
В то время ты не верил в Бога-Родителя Великой Природы. Когда я сказал тебе: «Теперь ты писатель, так уверуй же в сердечной простоте!», ты ответил, что был бы рад уверовать, коль скоро такой, как я, гениальный естествоиспытатель верит. И вот теперь ты с Богом-Родителем Великой Природы живешь как сын с отцом… Чего только не бывает в жизни!
Эти шестьдесят с лишком лет ты, сидя за столом, как батрак, без устали возделывал рукописи. Из-за этого твоя спина согнулась, указательный палец на правой руке под давлением пера искривился, так что теперь ты пишешь карандашом. Ты проделал большой труд.
Радуясь, Великая Природа отстранила от тебя помогавшего тебе Небесного сёгуна и все прочие Силы и даровала способность говорить с ней непосредственно. Я пришел объявить тебе об этом, и знай, такое происходит впервые в Мире явлений. Это чудесное, благое событие.
— Но как же я смогу говорить с Великой Природой, она так необъятна!..
— Просто говори как обычно. Не беспокойся… Ибо с сегодняшнего дня в Японии настает «жизнь, полная радости», идеал Великой Природы. Но сколь же прекрасна и драгоценна возможность говорить с Великой Природой! Все твои друзья, пребывающие в Истинном мире, радуются за тебя. Живя в Мире явлений, ты стал таким же, как люди в Истинном мире. Ты должен осознать свое счастье и проводить все дни в радости…
О своем здоровье можешь больше не беспокоиться. Ибо Великая Природа подарила тебе сокровище здоровья. «Жизнь человека», которую ты сейчас пишешь, скоро закончишь, а затем будешь описывать мир Бога — Великой Природы…
— Я пишу о такой простой истине, что каждый человек получает жизнь от Великой Природы, и при этом перо мое спотыкается, я в отчаянии от того, насколько недостаточны мои силы. Когда перечитываю, эта простая тема не просматривается…
— Сохраняй уверенность в себе. До сих пор тебе удавалось хорошо писать, и Великая Природа тобой довольна. Когда приступишь к следующей книге, я смогу тебе во многом помочь и заранее этому рад. Сегодня ты уже не тот, что был вчера. Ты можешь говорить непосредственно с Великой Природой. Ты должен во всем поступать согласно своим желаниям. Как человек Истинного мира. Прости за назойливость, но для того я и пришел, чтобы ты это ясно осознал. Но я спокоен. Ты тоже стал великим…
— Спасибо. Жак, не можем ли мы встречаться чаще? Все близкие мне люди скончались, и печаль от того, что я не могу с ними встретиться, ныне единственный источник моего несчастья…
— Стоит тебе позвать — и я сразу приду. Таким ты ныне стал человеком.
Сказав это, Жак пожал мне руку.
Он впервые пожал мне руку с тех пор, как я с ним расстался в этом мире, но рука его была на удивление теплой…
Однажды я поднялся в свой кабинет, но никак не мог взяться за работу. И тут вспомнил слова, сказанные Жаком. Когда захочешь встретиться, только позови. Я сразу приду…
До сих пор Жак являлся всегда неожиданно, а когда я хотел встречи, его не было. Если позову, действительно ли он появится?
Раз уж душа не лежит к работе, может, попробовать позвать? Такое возникло игривое настроение.
— Жак, если у тебя есть время, хочу встретиться, Жак! — позвал я громким голосом.
Не прошло и минуты, как он появился.
— Ты позвал, вот я и пришел. Какое у тебя дело?
— Никакого особого дела нет… Работа что-то не клеится… Поэтому хотел с тобой немного повидаться.
— Что такое ты говоришь!.. Твоя работа, твой долг с пером в руке помогать Спасению Мира Великой Природой. Великая Природа сейчас употребляет все силы на Спасение Мира.
— Понимаю, понимаю.
— Раз понимаешь, как можно унывать и лениться? Вспомни, как в мрачную годину в юности мы вчетвером взбирались по заснеженной тропе к нашей святой земле… И, вспомнив, возрадуешься своему долголетию и осилишь все.
— Это я знаю.
— О любви Великой Природы к нам, людям, о достоинстве человеческой жизни — да мало ли о чем ты должен написать?.. Вот, кстати, ты ничего не пишешь о своем духовном испытании.
— Мое духовное испытание — это моя личная проблема, об этом не следует писать.
— Когда ж это было?.. Ты впервые задумался о том, как Иисус, распятый на кресте, искупил грехи людей, и вбил себе в ладонь гвоздь, попытавшись распять на кресте себя. Хлынула кровь, ты взвыл от боли, но наконец к половине шестого утра почувствовал, что ты воскрес. Это испытание не каждому по силам. Ты должен написать об этом… Наверно, ты никак не возьмешься за перо потому, что слишком о многом тебе надо написать.
— Ты прав. Мне ужасно стыдно.
— Ведь ты способен говорить непосредственно с Великой Природой! Когда тебе грустно и одиноко, ты всегда можешь прийти в Истинный мир и встретиться со старинными друзьями и старшими товарищами… Все тебе будут рады.
— Понятно. Спасибо.
— Не каждый может, как ты и я, свободно перемещаться между Истинным миром и Миром явлений, поэтому твой долг написать о том, что ты видел и слышал в Истинном мире и порадовать живущих на Земле людей.
Я точно проснулся и низко кивнул.
— Как же сильно ты возмужал! Мои товарищи по Истинному миру завидуют мне, что я был твоим другом молодости… Подумать только, человек, напрямую говорящий с Великой Природой! Так что, с верой в себя… — Гений Жак положил мне на плечи руки, ласково обнял и тихо удалился.
Некоторое время я был в замешательстве и дивился, вспоминая, что Жак упомянул одно из моих духовных испытаний. Я никому не рассказывал о них, убежденный в том, что не должен этого делать.
Ведь вот юный ясиро постоянно ощущал телесные недомогания и сильные боли — следствие того, что принимал от людей их болезни, но он терпел и никому не признавался.
Меня поразило, что Жак так запросто упомянул об одной из ступеней моего духовного подвига, о том, что я держал в полной тайне.
У меня был период духовных испытаний, когда Великая Природа будила меня каждую ночь в половине второго и я до пяти часов проделывал всевозможные аскетические упражнения. Я мучился тогда болью в пояснице, и в какой-то момент по наущению Великой Природы меня осенило, что аскеза поможет мне избавиться от болезненных страданий. В связи с этим Великая Природа поведала мне об образе распятого на кресте Иисуса:
— Иисуса распяли на кресте в тридцать три года. Он обладал тогда юным телом. Так же, как ты страдаешь от болей в пояснице, Иисус, несмотря на юность, знал, что такое телесная боль, но ради искупления грехов людей. Своих братьев, он с радостью принял смертные муки. В то время ты, в своем прошлом перевоплощении, был Иоанном и, заботясь о матери Иисуса Марии, был с Иисусом до его последнего часа. Однако после ты позабыл о тех телесных муках, которые претерпел Иисус…
Услышав это, я опечалился. Ибо, глядя на образ Иисуса, я никогда не думал о живом Иисусе…
— Ты поистине человек отзывчивый. Но даже ты не задумывался о человеческой сущности Иисуса. Вспомни, каким ты был в тридцать лет…
При мысли, что я и впрямь не изведал подлинности страданий распятого на кресте, я зарыдал и решительно попытался пригвоздить левую ладонь к перекладине креста.
Хлынула кровь. Было больно. Я возопил, но, прижавшись лицом к постели, терпел. И это продолжалось до пяти часов утра.
Я никому об этом не рассказывал. Даже сейчас, если нажать на левую ладонь, немного больно, но это тоже одно из духовных испытаний и нисколько не угрожает жизни.
И однако, как же мне далеко до совершенного человека!..
Глава двенадцатая
Начиная с двадцать третьего ноября, на протяжении почти месяца, в соответствии с замыслом Великой Природы, я прошел через большое духовное испытание.
Было бы долго писать, в чем конкретно оно заключалось, к тому же оно предназначалось лично мне, поэтому рассказывать другим о нем бесполезно.
В начале испытания Небесный сёгун, который всегда был мне опорой, возвестил: проходя через это духовное испытание, необходимо подняться по лестнице до третьей ступени: при восхождении на первую ступень, как и прежде, помогают ангелы, на вторую — поможет только он. Небесный сёгун. Взойти на третью ступень никто помочь уже не может, следует полагаться только на свои собственные силы. Если я одолею подъем своими силами, то обрету способность и право на равных говорить с Великой Природой.
Он подгонял меня приступить к этому безотлагательно.
В моей обыденной жизни в это время ничего не менялось, я никому ничего не говорил и совершал восхождение в одиночестве. Когда все закончилось, Великая Природа сказала мне: «Довольно!» Это было утром двадцать девятого декабря.
Я был свеж и бодр, точно и вправду воскрес. На протяжении многих лет жившие в моем духе и в моем теле ангелы и Небесный сёгун исчезли без следа, стало легко, хотелось громким голосом говорить или петь.
