Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 2
Описание уже освобождено от налета стилизованной сказочности, которая характерна была для раннего творчества А. Толстого.
В первопечатной редакции в начале романа стоял еще второй эпиграф – строчки поэта-символиста Вячеслава Иванова:
Сатана свои крылья раскрыл,
Сатана, Над тобой, о родная страна.
Этими стихами, а также некоторой акцентировкой мрачного, безысходного состояния обнищавшей русской деревни (в мыслях о ней доктора Заботкина) А. Толстой стремился наметить исторический фон, гнетущую обстановку политической реакции в стране.
В издании 1914 года автор снял эпиграф, но усилил этот мотив в тексте издания Гржебина (1923) в главе «Лунный свет» в характеристике того разочарования, которое пережил доктор Заботкин, соприкоснувшись с ужасами деревенской действительности. Писатель значительно расширил свой более ранний текст. В издании 1914 года было:
«Таскаясь в распутицу по разбухшей, навозной дороге, между черных уже пашен и грязного снега в оврагах; или продуваемый ледяным ветром в январскую ночь, когда луна стоит над снегами; заглядывая в темные избы, где кричат шелудивые ребятишки; угорая в черных банях, под горой, от воплей роженицы и едкого пара; обманутый много раз мужиками, которые с неудовольствием видели, как мечется барин зря, – узнал Григорий Иванович, почувствовал, ощупал, что есть деревня, и одолела его злая тоска.
С нее и полез Григорий Иванович на полати, сказав: «Никакой идеи нет, все ерунда, а жить незачем» (стр. 11).
В тексте гржебинского издания выделяем курсивом вновь введенное.
«Таскаясь в распутицу по разбухшей, навозной дороге или насквозь продуваемой ледяным ветром в январскую ночь, когда мертвая луна стоит над мертвыми снегами; заглядывая в тесные избы, где кричат шелудивые ребятишки; угорая в черных банях, под горой, от воплей роженицы и едкого дыма; посылая отчаянные письма в земство с требованием лекарств, врачебной помощи и денег; видя, как все, что он ни делает, словно проваливается в бездонную пропасть деревенского разорения, нищеты и неустройства, – почувствовал, наконец, Григорий Иванович, что он один с банкой касторки на участке в шестьдесят вера, где мором мрут ребятишки от скарлатины и взрослые от голодного тифа, что все равно ничему этой банкой касторки, не поможешь и не в ней дело. В это время сгорела больница, он шваркнул касторку об землю и полез на полати» (стр. 13).
Последующая переработка текста «Хромого барина» носила стилистический характер. Такого рода правка была осуществлена автором при переиздании «Хромого барина» в I томе Собрания сочинений изд-ва И. П. Ладыжникова, Берлин, 1924, во II томе Собрания сочинений ГИЗ, М. – Л. 1929, и в III томе Собрания сочинений изд-ва «Недра», М. 1930.
Роман печатается по тексту сборника «Повести и рассказы (1910–1943)», «Советский писатель», М. 1944, последнему изданию, подготовленному автором.
Сюжет романа был использован Г. Э. Гребнером для создания сценария к одноименному кинофильму, который выпущен был в 1928 году Межрабпомфильмом.
Егор Абозов
Незаконченный роман при жизни автора публиковался только в отрывках (см. далее). Полностью напечатан впервые в 15 томе Полного собрания сочинений, Государственное издательство художественной литературы, М. 1953.
А. Толстой писал роман в течение первой половины 1915 года, чередуя эту работу с написанием военных рассказов.
Сюжет, образы героев, композиция и название романа прошли стадии нескольких вариантов и редакций, претерпевая значительные изменения соответственно новым идейным задачам, возникавшим у писателя.
В начале 1915 года А. Толстой начал роман под заглавием «Свет уединенный». Первые его строчки, зачеркнутые автором при правке, дают некоторый намек на первоначальный замысел писателя: «Рассказ этот об очень странном времени из жизни Егора Ивановича Никитина нужен мне самому, чтобы неясное облечь в плоть, томление о прекрасном утолить в человеческой возможности, злое предчувствие довести до злого дела – вместе с Егором Ивановичем пройти положенный и опасный путь» (Архив А. Н. Толстого, № 68/43).
Роман начинается описанием охоты, в которой принимают участие Егор Иванович Никитин – известный врач, его жена Варвара Николаевна и помещик Краснопольский с женой. Завязыванию сложных отношений между Никитиными и Краснопольскими посвящены страницы первой главы, названной «Осенний рожок». Вторая глава – «Угольный мешок». Большая ее часть, рассказывающая о детских годах Егора Ивановича Никитина, лишь с небольшими стилистическими исправлениями вошла в роман «Егор Абозов», как автобиографическое произведение героя. (Под заглавием «Кулик», как самостоятельный рассказ входил в собрания сочинений А. Толстого.)
В первых числах февраля 1915 года по дороге на Кавказский фронт А. Толстой продумывал продолжение романа «Свет уединенный» и писал жене:
«Я понял, что должно быть в нашем романе, – нужно, чтобы у Егора И[вановича], знающего, как медик, человека со всех сторон, возникла идея о новом изучении психики (души) при помощи физических приборов и логики (такой прибор нужно придумать). Е[гор] И[ванович] повсюду натыкается на иррациональность и считает ее лишь несовершенством нашего сознания. На приборе своем он срывается и сам попадает в ловушку (Ольга). Срыв же Е[гора] И[вановича] состоит в том, что при помощи своего прибора он математически определяет, что ему нужно Варвару Н[иколаевичу] убить.
Такова задача первых глав (Петербурга со всем кошмаром)» (Архив А. Н. Толстого, № 6241/10).
Этот замысел не был осуществлен. Роман «Свет уединенный» прерывается на главе «Угольный мешок».
Писатель отказывается от какого бы то ни было элемента фантастики и выбирает более знакомую ему среду людей искусства. С новым по имени и профессии героем – Веньямином Павловичем Курасовым – революционером в прошлом, написавшим в ссылке большое автобиографическое произведение, А. Толстой начинает роман, названный вначале «Мышиная беготня» и затем «Призраки». Хранящаяся в архиве писателя первая глава романа «Призраки», который можно назвать уже не вариантом, как «Свет уединенный», а первой редакцией романа «Егор Абозов», начинается со встречи в Петербурге Курасова со своим школьным товарищем – художником Белокопытовым. Эта сцена отличается от аналогичной в «Егоре Абозове» (кроме имени героя) значительными разночтениями, свидетельствующими о том, что в первоначальных авторских замыслах тема критики декадентского искусства не ставилась так остро, как в дальнейшем.
Следующая – вторая редакция романа называется «Иван Царевич». Курасов теперь назван Егором Ивановичем Абозовым. Пять глав этой редакции (до сцены после чтения Абозовым повести) уже совсем близки к окончательному тексту. Каждая глава имеет свое заглавие: первая – «Дэлос» – вернисаж журнала, вторая – «Егор Иванович» – встреча с Белокопытовым, третья – «Не что, а как» – первое знакомство Абозова с литературной компанией у Белокопытова, четвертая – пропущена в архивном экземпляре – по-видимому отрывок, читаемый Абозовым, и пятая – «Обезьянка» – сцена после чтения повести. Прозвищем «Обезьянка» называет в этой редакции Белокопытов Валентину Васильевну.
В «Иване Царевиче» отсутствуют эпизоды, в которых раскрываются отношения Абозова и Маши. Егор Иванович после свидания в кабачке с Белокопытовым видит на Невском женщину, напомнившую ему девушку, в которую он был когда-то влюблен. В связи с этим воспоминанием говорится и о работе Абозова в партии: «Елизавету Андреевну Замятину, дочь священника, он встретил три года назад в селе Вязовый Гай, где по делам партии работал под видом молотобойца у кузнеца» (Архив, № 39/18, стр. 134).
Третья – последняя редакция романа трижды меняла заглавие. Она называлась «Болотные огни» (26 июля 1915 года в газете «Русские ведомости» напечатан отрывок «Кулик» с подзаголовком «Глава четвертая из романа «Болотные огни»), затем «Болотные огоньки» и, наконец, «Егор Абозов».
Работа над романом шла медленно, с трудом. 5 августа 1915 года, вернувшись из Коктебеля, А. Толстой писал своей тетке М. Л. Тургеневой: «Сейчас я сажусь за роман, который хочу кончить в августе… Этот роман требует чудовищного напряжения, и я не хочу отвлекаться ни на один день…» (Письмо хранится у Л. И. Толстой.)
В сентябре А. Толстой работал над пьесой «Нечистая сила». 2 октября он писал М. Л. Тургеневой: «Роман не окончен, и времени кончать его нет. […] Мне приходится каждую неделю писать по рассказу (в Р[усские] ведомости]), я смертельно утомлен от работы над романом и пьесой и мечтаю только о том, как бы сделать так, чтобы отдохнуть хотя бы одну неделю…»
В декабре того же 1915 года писатель публикует отрывки из романа «Егор Абозов» в провинциальных газетах, очевидно, не теряя надежды закончить роман и печатать его целиком. Опубликованы были отрывки: «На вернисаже» – в ростовской газете «Приазовский край», 1915, 15 декабря; «Егор Абозов» в газете «Одесские новости», 1915, 25 декабря.
